– То, что в плен попадать нельзя и поддержки ожидать не стоит, твои воины понимают?
– Пять раз инструктаж провёл. Если что, последняя граната наша.
Посмотрев на горящие задором молодые загорелые лица, я встал, протянул им руку и пожелал:
– Тогда удачи вам, други!
Глава 20
Средиземное море. Алжир. 30.11.2064Поход на Сардинию начинался хорошо. Погода радовала, море не штормило, а боевой дух личного состава, несмотря на недавний расстрел двух наркоманов, был на высоте. Оба БДК и «Ветрогон» покинули базу в Поццалло ранним утром 26 ноября, и спустя сутки наша маленькая эскадра легла в дрейф на траверзе В МБ Кальяри.
Перед выходом в море и во время похода всем офицерам соединения, и мне в том числе, грезились огромные трофеи, которые только и ждали, когда мы их возьмём и начнём использовать, но жестокая реальность нас обломала. Видимость была до шести миль, а берег находился от нас в пяти. В бинокли, пеленгаторы и оптические дальномеры мы рассматривали последнюю стоянку итальянских ВМС и от того, что видели, впадали в уныние. Надо сказать, что было от чего, так как зрелище в самом деле было очень угнетающим.
Вся вершина господствующей над широкой гаванью высоты была покрыта необитаемыми развалинами. Древние строения густо заросли кустарником и молодым подлеском, и зелень расползлась настолько сильно, что немалый по своим размерам город был покрыт растительностью от самых окраин до исторического центра. И это в конце осени, когда нет цветения и на Средиземноморье всё замирает. Что здесь творится весной и летом, можно только догадываться. Наверняка – джунгли Юго-Восточной Азии в миниатюре.
Ещё раз я всмотрелся в покинутый людьми город. Ни дорог, ни тропинок, ни птиц, ни животных. Ничего. Никакого движения, полнейшее запустение. Я направил окуляры на гавань, и вместо военно-морской базы или хотя бы её остатков открылся великолепный вид на огромное кладбище кораблей, которые не просто сгнили, а явно были целенаправленно уничтожены. Несколько сот искалеченных корпусов, которые застряли на береговых отмелях или оказались выброшены штормами на берег, – вот и всё, что осталось от итальянского флота. При этом можно было разглядеть следы пожаров на надстройках, отметины тяжёлых артиллерийских снарядов, попятнавших борта, и вывороченные наружу куски брони, как если бы взрывы происходили внутри самих кораблей.
Что здесь случилось в далёком 2013 году или позже, мы, естественно, не знали. Могли строить догадки, и только. Может быть, местное начальство пыталось не допустить заражённые экипажи на берег и некий важный чин приказал открыть огонь? Вряд ли, моряки бы ответили в любом случае, а на лике города следов артобстрела не видно, и Кальяри уничтожили не люди, а время и ветхость. Тогда в чём причина гибели множества военных и гражданских плавсредств? Ответа нет.
В мощный бинокль я рассматривал морское кладбище и пытался на глаз определить тип того или иного судна. Вот резкие обводы на борту и боевой трёхзначный номер на баке, не иначе как фрегат класса «Маэстрале». Чуть дальше тёмная масса, которая краешком выглядывает из воды, – дизельная подводная лодка, одной только рубкой обозначающая своё присутствие. Нависнув над ней, на взорванном причале лежит контейнеровоз, а за ним, подпирая его перевёрнутым днищем, – огромный пассажирский лайнер. Я взглянул чуть правее: вплотную один к другому на отмели притулились три небольших ржавых остова, наверное патрульные катера. И так они тянулись вдоль всего берега: плавбазы, сторожевики, эсминцы, тральщики, минзаги, плавдоки, вертолётоносцы, десантные транспорты, морские буксиры и великое множество гражданских судов. Зрелище не для слабонервных, поскольку ржавые останки древних кораблей на фоне береговой зелени, белизны чистых пляжей и прозрачной светло-голубой морской воды создавали своим сюрреалистическим видом такой душевный дискомфорт, что расслабиться было сложно. Для себя это состояние я определил как предчувствие беды и огромного горя.
Рядом остановился Скоков, наклонился к моему уху и произнёс только одно слово, которое лично меня заставило вздрогнуть:
– Радиация.
– В смысле? – опустил я бинокль и повернулся к майору.
– Мы в пяти милях от берега, а радиационный фон уже пятьдесят семь микрорентген. Нам повезло, что ветер в сторону берега, так что за полчаса серьёзную дозу мы схватить не успели.
– Сваливаем отсюда, Максим Сергеич, и чем быстрее, тем лучше.
Насчёт нового курса мы не задумывались, слишком велика была наша растерянность. Штурманы действовали по наитию, стремились как можно скорее покинуть опасное место, и эскадра повернула против ветра, на юг. Корабли отошли от Кальяри на дистанцию в двадцать пять миль, дозиметристы проверили радиационный фон, и он оказался стандартным, всего двенадцать микрорентген в час.
Люди успокоились, суда снова легли в дрейф, и командиры отряда собрались на ходовом мостике «Ветрогона». Капитаны десантных кораблей, вчерашние матросы, и командиры вспомогательных служб и подразделений эскадры права голоса не имели, Тимошин остался на хозяйстве в Поццалло, и на совете присутствовали только те, кто мог сказать веское слово: Скоков, Игнач, Лида, Крепыш, Кум и Джузеппе Патти.
Оглядев сотоварищей, я сказал:
– Итак, наша первоочередная цель оказалась недоступной. Мы не знаем, по какой причине на ВМБ города Кальяри настолько высокий радиационный фон, и не понимаем, что излучает радиацию. Возможно, это реактор одного из военных кораблей, а может быть, ядерный боеприпас или одна из АЭС на самом острове. Сейчас это не важно, мы с вами не ликвидаторы Чернобыля и Фукусимы, а живущие от добычи приватиры Кубанской Конфедерации, так что если смотреть по факту, то на Сардинии нам делать нечего. На берегах Италии и на Корсике тоже, поскольку я посмотрел по лоциям информацию о местных ветрах, и получается, что остров постоянно продувается воздушными потоками из Северной Африки и все осадки летят на север. Как бы там ни было, а пользоваться заражёнными радиацией вещами мы не сможем, и нашему походу нужна новая цель. Жду ваших предложений, товарищи офицеры. У кого имеются дельные мысли?
Первым отозвался Джузеппе Патти, молодой крепкий парень двадцати трёх лет с еле заметным косым шрамом на шее. Он с прищуром посмотрел на меня и повторил идею своего деда:
– Поход на Палермо. Мы высадимся, захватим порт и заберём все богатства этого города.
– Три баркаса, два морских буксира и одну самоходную баржу? – усмехнулась на его слова Лида. – Для нас это слишком ничтожная добыча.
Патти хотел вспылить, видимо, не привык к тому, что женщина имеет право голоса, но только сжал кулаки, сдержался и привёл серьёзный довод:
– В Палермо и помимо кораблей много добра. Есть золото, драгоценности и вооружение. Гарантирую, что внакладе вы не останетесь.
– Какие ещё будут предложения? – выслушав сицилийца, снова спросил я.
– Давайте на Тулон сходим или на Балеарские острова, – предложил Скоков. – С пустыми руками возвращаться не хочется, а в Палермо можем и на обратном пути заглянуть.
Больше предложений не было, и я высказал свою точку зрения:
– Считаю, что надо пройти вдоль берегов Северной Африки: Мерс-эль-Кибир, Алжир, Бон, Бужи, Бизерта и Тунис. Места там глухие, поисковые эскадры Альянса в тех краях пока не бывали, а мы пройдёмся и посмотрим, что там и как. Если ничем не разживёмся, тогда на обратном пути атакуем Палермо и прочешем окрестности порта Трапани. Коль удача будет с нами, то всем хорошо станет – и нам, и воинам провинции Рагуза. Голосуем!
Моё предложение устроило всех, и даже молодой Патти с ним согласился. Эскадра повернула на юго-запад и к полудню следующего дня вышла к побережью Северной Африки.
Первых местных жителей мы встретили ещё в море. До порта Алжир оставалось около пятнадцати миль, когда раздался громкий возглас вперёдсмотрящего:
– Слева двадцать, вижу парус! Дистанция от четырёх до пяти миль!
Скоков бросил быстрый взгляд на экран радара, убедился, что он чист, и посмотрел в бинокль.
– Видимо, деревянное судёнышко, – предположил я.
– Скорее всего, – согласился он, – хотя пластик тоже возможен. Как поступим?
– Берём этих мореплавателей в плен. Действуем без грубости и жестокости, узнаём, что творится на берегу, и, уже отталкиваясь от этого, будем думать о наших дальнейших движениях. Ты согласен?
– Да.
– Тогда руководи перехватом.
Фрегат двинулся за парусником и спустя десять минут остановился и навис над деревянным плавсредством своим серым стальным бортом. Судно алжирцев оказалось обычной рыболовецкой шхуной, метров сорок пять в длину и десять по ширине, один косой парус, восемь человек экипажа, кормовая лебёдка и сеть. Рыбаки, смуглые мужчины в чалмах и утеплённых куртках, боязливо смотрели наверх, удрать не пытались, сигналов никаких не подавали, излишне не суетились и терпеливо ожидали решения своей судьбы.
