в руки Берту Родсу после того, как признался в убийстве Лины, тот убил бы его самого. Причем не быстро. Не милосердно. А напротив, медленно и жестоко. И с наслаждением.
Но сделать этого Берт, само собой, не мог. Добраться до отца. Тот был под надзором полиции, за прочно запертой решеткой.
Отец, но не его семья. Вот Берт и обратил взоры на нас…
* * *
Я открываю дверь своего дома и просовываю голову внутрь, высматривая Патрика. Как и обещала, я вернулась домой к обеду. Из кухни пахнет свежезаваренным кофе. Я замечаю в гостиной свой ноутбук, мне хочется немедленно схватить его, раскрыть и застучать по клавишам.
Я хочу побольше выяснить про Берта Родса.
Он знал про светлячка в пупке Лины. Знал про то, как отец смотрел на его дочь на фестивале, и во время спектакля, и когда она валялась на полу у меня в спальне, задрав длинные ноги. Остальные девочки — Робин, Маргарет, Керри, Сьюзен, Джилл — тоже были его жертвами. Но — случайно выбранными. Их отец похищал по необходимости, или оттого, что подвернулись под руку, или по обеим причинам сразу. Они оказались в неправильном месте в неправильное время, в то самое время, когда наружу выползал мрак и отец не мог с ним справиться — тогда он находил первую попавшуюся юную, невинную, беззащитную девочку и душил ее изо всех сил, пока мрак не удалялся обратно в угол, как прячущееся от света насекомое. Но Лина с самого начала была чем-то большим. Тут дело было личное. Она оказалась первой. И погибла из-за того, кем была, из-за того, что заставляла его чувствовать. Когда дразнила его пальчиками, прежде чем раствориться в толпе. Когда его дразнил Берт, который спал с его женой, а на людях улыбался ему и претендовал на дружбу.
Пройдя через коридор в гостиную, я усаживаюсь на диван, беру на колени компьютер и включаю его. Берт Родс был в гневе, разъярен и ничего не простил. Берт Родс затаил злобу. Быть может, она продолжает кипеть в нем и двадцать лет спустя? Он не забыл преступлений отца — так, быть может, и нам не позволяет их забыть? Я не могу избавиться от ощущения, будто кое-что нащупала, так что опускаю пальцы на клавиатуру, вбиваю в поисковик его имя и нажимаю «Ввод». Высыпается целый список статей; речь почти во всех об убийствах в Бро-Бридже. Я быстро пробегаю по страницам, читая лишь заголовки. Все статьи старые, их я уже видела. Принимаю решение сузить поиск, ввожу Берт Родс Батон-Руж и делаю еще одну попытку.
На этот раз в поисковой выдаче обнаруживается новая ссылка. Веб-сайт компании «Охранные системы» из Батон-Ружа. Я кликаю на него, сайт загружается, и я читаю текст на главной странице.
«Охранные системы» — компания с местными корнями, занимающаяся срочной установкой охранных сигнализаций. Наши опытные специалисты оборудуют ваш дом самой современной системой и организуют круглосуточный мониторинг, обеспечивая безопасность вам и вашей семье.
Я нажимаю вкладку «Наша команда», на экране появляется лицо Берта Родса. Впиваюсь глазами в изображение — некогда резко очерченный подбородок успел поднабрать жирка, кожа обвисла, словно тесто для пиццы, которое держат на весу. Он стал старше, обрюзг, облысел. Если честно, выглядит совсем хреново. Но это он. Несомненно, он.
Тут меня накрывает.
Он здесь живет. Берт Родс живет здесь, в Батон-Руже.
Я целиком поглощена его изображением, тем, как он смотрит в камеру, тем, насколько лишено выражения его лицо. Он ни счастлив, ни печален, ни зол, ни раздражен — просто человеческая оболочка. Внутри пустота. Губы чуть опущены, глаза черные, безо всяких эмоций. Чувство такое, что свет фотовспышки они втянули в глубь себя, а не отразили, как обычно на фотографиях. Я наклоняюсь к экрану, настолько зачарованная изображением, лицом из своего прошлого, что даже не слышу шагов.
— Хлоя?
Я подскакиваю на месте, рука сама собой хватается за сердце. Прямо у меня за спиной стоит Патрик, и я инстинктивно захлопываю ноутбук. Он удивленно на него смотрит.
— Что у тебя там?
— Ох, извини, — говорю я, стреляя глазами на ноутбук и снова на Патрика.
Он одет, в руках у него огромная чашка с кофе. Не отводя от меня глаз, он протягивает ее мне. Я принимаю чашку без особой охоты, поскольку полчаса назад выпила двойной, когда встречалась с Аароном, и уже сильно дерганая от кофеина — во всяком случае, хотелось бы верить, что причина именно в нем.
Не добившись ответа, Патрик делает еще одну попытку.
— Где ты была?
— Просто кое-что нужно было сделать, — отвечаю я, отодвигая ноутбук в сторонку. — Раз уж я все равно была в центре, дай, думаю, заодно и с этим разделаюсь…
— Хлоя, — перебивает он меня, — ну правда, чем ты таким занимаешься?
— Ничем, — отрезаю я. — Патрик, со мной все в порядке. Честное слово. Нужно было кое-куда заехать, вот и все, договорились?
— Хорошо, — Патрик вскидывает руки вверх. — Хорошо, я все понял.
Он разворачивается, а меня захлестывает чувство вины. Вспоминаются все мои прочие отношения, закончившиеся, даже не успев начаться, поскольку я ничем не способна делиться с людьми. Не могу им доверять. Паранойя и страх глушат внутри меня все прочие эмоции, как бы те ни вопили в надежде быть услышанными.
— Прости меня, не уходи, — говорю я, протягивая к Патрику руку. Маню его движениями пальцев, и он снова разворачивается, подходит к дивану и садится рядом. Я обнимаю его одной рукой, кладу голову ему на плечо.
— Сама понимаю, что как-то не лучшим образом со всем этим справляюсь.
— Чем тебе помочь?
— Давай займемся чем-нибудь вместе, — предлагаю я, усаживаясь попрямей. У меня пальцы чешутся снова схватить ноутбук и углубиться в подробности насчет Берта Родса, но сейчас нужно побыть с Патриком. Нельзя его раз за разом так отталкивать. — Знаю, ты предлагал провести целый день вместе в постели, но мне сейчас не совсем это нужно. Хотелось бы именно заняться чем-нибудь вдвоем. Выбраться из дома…
Он вздыхает, гладит меня по волосам. В его взгляде одновременно любовь и грусть, и я уже знаю — то, что он сейчас скажет, меня не обрадует.
— Хлоя, прости. Мне сегодня нужно ехать в Лафайетт. Помнишь ту больницу, с которой я все никак не мог договориться о встрече? Они позвонили мне, пока ты… делала свои дела. У них есть для меня часок сегодня ближе к вечеру; если получится, я смогу даже врача-другого на ужин вытащить… Короче, я должен ехать.
— А, ну ладно. — Я киваю. И наконец
