— Я прямо не знаю, как быть! — обескураженно воскликнул старенький нотариус, с интересом поглядывая в сторону Алисы. — Вроде бы и рассказывать неэтично, а с другой стороны… С другой стороны, когда на кону человеческие судьбы…
— Именно! Именно, дорогой вы наш Иосиф Борисович! — воскликнула Алиса едва не со слезами.
Ей почти час пришлось уламывать этого старика раскрыть им тайну Юриного увольнения. Тот был непреклонен и целых шестьдесят минут твердил об одном и том же, что он не может, что не имеет права, что это непорядочно и, что будь на его месте молодые сотрудники, они, может быть, еще и рассказали бы, а он…
— И не просите! И не уговаривайте!
Уговорили. И уговорил не кто-нибудь, а Наталья, все это время с кислой миной молчаливо наблюдавшая за переговорами.
— Как вы можете! — воскликнула она с чувством и повела носом, будто принюхиваясь. — У нас на фирме одно за другим произошли сразу два убийства! В последнем вполне мог участвовать и Стаселько, поскольку убитый откровенно угрожал ему разоблачением. А если разобраться, может, и к первому руку приложил.
— Там же была женщина! — Алиса пытливо глянула в сторону Натальи.
— Значит, сообщница! Так что, Иосиф Борисович! Будете говорить или нет?! Или нам с милицией сюда являться?
Упоминание милиции старого нотариуса нисколько не испугало. Он поцокал языком, покачал головой с осуждением, явно направленным в адрес Натальи. Потом глянул на Алису с сочувствием и…
— Его застали на месте преступления, — обронил нотариус удрученно, будто выдал государственную тайну.
— Как это?! Что, и здесь тоже?! Еще одно убийство?! — это на одном дыхании выпалила Наталья, ухватившись рукой за плоскую грудь.
— При чем тут убийство, девушка? — возмутился Иосиф Борисович. — Разве только убийство является преступлением? Я имел в виду должностное преступление, которое совершил Стаселько. Должностное!!!
— И что именно он сделал? — едва слышно поинтересовалась Алиса, хотя была уверена в его ответе.
— Он вскрыл письмо, адресованное лично вам. Дочитать до конца он не успел. Сомневаюсь, что вообще успел прочитать хоть что-то, но он вскрыл конверт, сломав сургуч! Это!.. Это… Такого в моей практике еще не случалось, знаете!!!
Иосиф Борисович задвигался как-то весь разом. Голова, руки, огромный живот под вельветовым пиджаком, ноги в мягких туфлях на резиновом ходу. Словно каждая клетка его организма выражала ярый протест таким вот своеобразным образом.
— Меня еле-еле уговорили мои молодые сотрудники не возбуждать дела.
— Каким же был аргумент? — снова встряла Наталья, заставившая его покраснеть. — Что-то про сор из избы, так? И про престиж конторы, который из-за огласки может пострадать, так?
— Вы очень догадливы, — проворчал Иосиф Борисович, остро глянув на нее из-под кустистых бровей. — Разговор шел как раз про престиж и про сор тоже… Сейчас ведь такая конкуренция, — пожаловался старик, залезая в ящик старомодного дубового стола.
Вытащил оттуда пузырек с таблетками и принялся швырять их себе в рот. Три штуки насчитала Алиса. Наталья сочла, что четыре.
— Он очень, очень непорядочным оказался, этот Стаселько! Такому не место в юридической среде, не место!!! — Иосиф Борисович в который раз глянул на Алису. — Считаете, что с замужеством он торопился как раз по этой самой причине?
— Считаю! — теперь у нее уже сомнений не оставалось, теперь все было расставлено по своим местам. — Еще как считаю!
— Думаю, вы правы, — с сокрушенным видом согласился старик, провожая их к выходу из нотариальной конторы. — Неужели ему что-то удалось прочесть в этом письме? Ай-ай-ай… Какое безобразие!..
Они уже спустились по ступенькам. Наталья принялась названивать, вызывая такси к нотариальной конторе, когда Алиса, спохватившись, снова вернулась.
— Простите меня бога ради, Иосиф Борисович! — окликнула она старика, почти уже скрывшегося в своем кабинете за тяжелой старомодной дверью с помпезной позолоченной табличкой. — Еще один только вопрос!
— Слушаю вас. — Его глаза вдруг блеснули озорно и совсем не по-стариковски. — Зайдете?
— Да нет, можно здесь. Здесь же никого нет.
Алиса глянула в глубь длинного коридора с тремя такими же дверьми, что были сейчас наглухо закрыты.
— Слушаю вас, — поторопил старый нотариус, и лукавства в его взгляде прибавилось.
— Там… В этом письме бабы Томы… Там и в самом деле что-то было? То есть я хотела сказать… Там… Понимаете, мои родители всю жизнь спорят и пребывают в уверенности, что бабушка на старости лет…
— Рехнулась? — подсказал Иосиф Борисович со смешком, когда Алиса внезапно замешкалась, подыскивая слова.
— Ну не совсем так, хотя… Хотя, может, и так.
— Нет, милое дитя. Ваша бабушка была в здравом рассудке и пребывала в нем до последних дней своих преклонных лет. — Старик печально вздохнул, наверное, вспомнив и о своих преклонных годах тоже. — Я не могу вам всего сказать, потому что я всегда держал и держу слово. Условия, поставленные мне, меня обязывают. Но скажу одно… Этот Стаселько… Его настойчивость все же убеждает меня в том, что он прочел письмо полностью. Кстати, у вас есть молодой человек? Я имел в виду тот человек, с которым вы готовы пойти под венец, милая Алиса?
Она тут же вспомнила про Антона. Следом про то, что успела его измучить, потом предать, и отрицательно качнула головой.
— Это ничего, — поспешил утешить Иосиф Борисович. — Это все еще будет! Если такое случится с вами, а я уверен, что так оно и будет, я от всей души пожелаю вам счастья, вручая в этом вот кабинете, — он потыкал толстеньким коротким пальцем в свою дубовую дверь, — письмо вашей бабушки. Счастья пожелаю, благополучия и… богатства!
Тут он совершенно несерьезно захихикал и ушел к себе, запершись изнутри на ключ.
Вот и все, подумала Алиса, возвращаясь на улицу, где Наталья подпрыгивала от нетерпения возле подъехавшего только что такси.
Все почти встало на свои места. Оставалось лишь узнать, откуда мог Юра узнать про письмо бабы Томы, про наследство, оговоренное в этом письме, про нее…
Но, кажется, она снова обо всем догадалась. Не зря же привиделся этот сон.
Стаселько… Юра Стаселько…
Как она могла упустить из виду тот факт, что фамилия сестры Марии Ивановны, ее соседки по подъезду, тоже Стаселько? Как она могла забыть, если несколько раз пила с женщинами чай у Марии Ивановны на кухне?! Как могла прошляпить, когда ее сестра неоднократно подшучивала над неблагозвучностью своей фамилии. И еще жаловалась, что ее бедному Юрику в школе из-за этой самой фамилии неоднократно приходилось туговато.
Забыла! Забыла или просто не соотнесла! Результат — полная путаница, неразбериха, убийства, обвинения…
Неужели и в самом деле баба Тома оставила ей что-то очень ценное? Что-то такое, из-за чего она, сама того не ведая, стала объектом для охотников за наследством? А мать еще не верила и вечно подтрунивала над отцом, а он… Черт, а он ведь всегда отмалчивался и улыбался загадочно! Неужели знает?!
— Лиса! — тонко взвизгнула Наталья, которая, конечно же, забралась на сиденье рядом с водителем и пыталась теперь охмурить бедолагу по полной программе. — Так ты едешь или нет?!
Можно было бы, конечно, и не ездить, раз она все вспомнила и поняла. И что Юра — племянник Марии Ивановны. И что узнать про ее наследство он мог только от нее и ни от кого больше. И что его интерес к ней более чем понятен.
Но нет, съездить все же не мешало бы. Что-то же она должна предъявить Вешенкову в качестве доказательства. Не одни же догадки, в самом деле.
А вон, кажется, и сам Артур Всеволодович, легок на помине…
Глава 20
Завидев еще издали возле нотариальной конторы рыжую, Вешенков грязно выругался и сплюнул на резиновый коврик, точно попав меж разведенных коленей.
Ну, везде поспеет! Везде! Что ее сюда принесло?! Другое дело — он. Надюшка ему сказала, где работал прежде Юра, вот он и поспешил сюда, пока ребята из МРЭО красную «Мицубиси» пробивают. Он спешил сюда для того, чтобы узнать, каким образом облажался на прежнем месте работы этот Юра Стаселько. Чего, спрашивается, принесло сюда рыжую?! Чего ей здесь нужно?!
— Нужно? — Алиса оскорбленно повела плечами. — А то нужно, что и вам, наверное!
— Мне-то по службе, а вам?! — осклабился Вешенков по-шакальи, просверлив переносицу Соловьевой гневным взглядом насквозь.
— А мне по дружбе! — огрызнулась она и отвернулась. — Кричите тут, как неврастеник… А я, между прочим, половину вашей работы за вас сделала.
— Да ну! — Он еле удержался, чтобы не заорать на нее в полный голос. — За меня?! Мою работу?! За меня, за неврастеника?!
Спасло то, что из такси выглядывало две пары любопытных глаз: водителя и этой, как ее там… Натальи, кажется. Да еще в окошке замаячила плешивая голова старого толстого нотариуса, с кем у него была назначена встреча как раз на это время.
