— Ничего, все в порядке, — поспешила Надежда с ответом, не рассказывать же, что улыбается от счастья, от того, что провела ночь в объятиях его коллеги. Вот ведь снова едва не разулыбалась… — Так вас что, собственно, интересует больше, Валерий Степанович? Где обреталась Инга Калинина до замужества или круг ее знакомств? Я правильно сформулировала ваши расплывчатые вопросы, ничего не перепутала?
Валера смутился неимоверно. Он битых полчаса обрабатывал эту кадровичку. Все заходил то с одного бока, то с другого, не решаясь напрямую, в лоб начать расспрашивать про ее хозяев. А она возьми и сама обо всем догадайся. И еще улыбается над чем-то все время, странная какая-то.
Скажет? Нет? Вряд ли. Вопросы все щепетильные, а ей еще работать и работать на них. Вернее, теперь уже на нее. Из Калининых осталась одна Инга.
Нет, не скажет ничего, хотя наверняка знает, раз стояла у истоков образования этой конторы. По слухам, Калинин где-то в то время и женился…
«Рассказать? Нет?» — думала Надежда, глядя в расстроенное лицо молодого коллеги ее Артура.
Конечно, расскажет, убудет, что ли. А мальчику все польза, и Артуру, видимо, тоже. Они ведь вместе работают, вроде напарники.
А мальчик симпатичный и удивить своего старшего коллегу очень хочет, просто из кожи вон лезет. Все на что-то намекает, все в чем-то хочет заподозрить или подозревает Ингу.
— Не было у нее никаких любовников, если вы об этом, — проговорила Надежда Федоровна, когда лицо у Валеры сделалось совершенно несчастным и он даже принялся грызть ноготь большого пальца правой руки. — Никогда и ни с кем ни разу не была замечена. Ни единой сплетни про нее. Калинин Сергей Иванович был великим ревнивцем. Он ее на полметра от себя не отпускал, будь то вечеринки или светские рауты…
— А почему? Просто так или повод для каких-то подозрений имелся? — сдаваться Валера не собирался.
— Повод? Так повод всегда можно найти. Было бы желание, — мудро подметила Надежда и пожала плечами. — Мне просто кажется, что он ее очень сильно любил и охранял для себя. Так оно, видимо, и должно быть, а все эти разговоры о доверии придумали феминистки… Нет, повода не было. Так, ходили какие-то разговоры о темном прошлом Инги, но точно никто ничего не знал. Этот разговор выполз как-то на одной из корпоративных посиделок, куда были приглашены ребята из соседнего офиса. И вот там кто-то попался из давних знакомых Инги, еще со времен ее студенчества, кажется. Но с кем чего не бывает в юности, так ведь?.. Настоящее же было безупречным.
— Хорошо, — едва не застонал вслух от разочарования Валера. — А с кем она дружила вообще? Что, кроме мужа, ни единого друга или подруги?
— Ну почему же! У нее была и есть одна подруга — Верочка Ситцева. У них дружба давняя еще со студенчества. Она частенько к ней сюда заезжает, вхожа к ним в дом была, это я точно знаю, потому что Сергей Иванович неоднократно их забирал обеих отсюда и вез к себе домой отмечать что-нибудь, а то и просто так без повода. Одним словом, они очень хорошие подруги. Вот Верочка и может бы вам что-нибудь рассказать про Ингу, если захочет, конечно же. Они, по-моему, даже из одного города приехали к нам поступать, но точно не знаю.
— Понятно. — Валера постучал с задумчивым видом указательным пальцем по коленке. — А как мне отыскать эту Веру Ситцеву?
— Где живет, не знаю, — с живостью отозвалась Надежда Федоровна, изо всех сил жалея молодого и рьяного коллегу своего Артура. — Но то ли клуб у нее какой-то по интересам на Грибоедова, то ли библиотека, то ли чайная… Не знаю точно, но на Грибоедова, двадцать четыре, что-то такое имеется, отправляла туда нарочного с приглашением от Калининых, вот и запомнила. Так вот там эта Верочка Ситцева то ли хозяйка, то ли соучредитель.
— Уже лучше, — мгновенно повеселел Валера. — Будем искать Веру. Да, кстати, не снабдите данными, что за вечеринка тогда была, что за ребята, из какого офиса, кто конкретно пустил слух, а, Надежда Федоровна? Уж посодействуйте следствию, пожалуйста?
Она бы ему посодействовала! Так посодействовала бы, если бы не безумная ночь с его коллегой! Но…
Но очень уж он был похож на Артура, очень. Поэтому и написала все исправно на листочке. И число, и адрес, где гуляли. И фирмачей с соседней улицы, и конкретно на того идиота указала, который едва не устроил там публичный скандал. Вовремя его ребята из охраны уволокли на улицу, а то не известно, чем бы все дело закончилось. Инга тогда страшно перепугалась, а Сергей Иванович просто ушами запрядал, почуяв неладное. Но после этого все: никогда и ни разу, ни единого намека на публичный скандал или разоблачение. Ужасное убийство Калинина повергло всех в шок, а больше всех саму Ингу, которая только-только вознамерилась подумать о совместном ребенке…
Веру Ситцеву Валера решил оставить на потом, небезосновательно рассудив, что если подруги и в самом деле были столь дружны, то вряд ли одна станет наговаривать на вторую. И уж если и имелась у них на двоих какая-нибудь тайна, то делиться ею с посторонними просто грех.
Это все на потом. Это все не сейчас.
Сейчас его гнало вперед сообщение, написанное аккуратным почерком начальницы отдела кадров на бумажке. Кстати, чего это она так улыбалась все время загадочно? Надо бы спросить у Вешенкова, может, он ей про него какую-нибудь байку траванул для стимуляции разговорчивости. Надо бы узнать…
Фирма, что располагалась по соседству, занималась перепродажей компьютеров и комплектующих к ним. Это было сейчас очень модно и прибыльно: заниматься именно компьютерами или, на худой конец, поставкой стройматериалов. Ребята поднимались из небытия, как былинные богатыри выходили из моря: строили офисы, плодили штат сотрудников, обзаводились загородными базами отдыха.
У тех, к кому сейчас держал путь Валера, все обстояло именно так. Деньги, деньги, кругом деньги. На стенах, потолках, в офисной мебели, в длинных ногах молодых прекрасных сотрудниц…
Все несло на себе отпечаток стремительно нажитого состояния.
Не был исключением и Роман Вышегодин, в чью дверь постучал Валера. Прочно упакованный в фирменную одежду, которую уже научился носить с шиком и непринужденно и не поправлять всякий раз чрезмерно выползающий из пиджака манжет рукава. С вальяжной улыбкой и искусно растрепанной шевелюрой, в которой тоже чувствовался особый шик.
— Чем могу помочь? — ничуть не перепугался Вышегодин, возвращая Валере его служебное удостоверение.
Валера с предельной осторожностью, опуская всяческие детали, рассказал про убийство Калинина. Потом, все так же соблюдая меры предосторожности, поделился своими соображениями по поводу дикой ревности, пламенной любви и того, к чему это все может привести и даже приводит в ряде случаев. А закончив говорить, пытливо и со значением уставился Вышегодину в переносицу. Все, мол, теперь твоя очередь.
Но тот не спешил. Сбросил ноги, закинутые на стол, помял слегка длинными ухоженными пальцами колени. Подергал плечами, поиграл бровями и спрашивает:
— Ну а я-то тут при чем?
Валера вздохнул. Как же он устал от несообразительности некоторых индивидуумов, а! Как же устал, сил просто нету! Не захочешь, а поймешь брюзгу Вешенкова, который сразу быка за рога — и в стойло. Он тут перед этим лощеным франтом полчаса расшаркивался, подводил к тому, чтобы Роман Вышегодин проявил чудеса сообразительности, и пролил, наконец, свет на прошлое Инги Калининой, и рассказал, кем она когда-то была. А он!..
— Почему была?! — вытаращился на него Роман, когда Валера, не особо церемонясь в выражениях, поделился с ним своими соображениями. — Она не была, она есть! Такие люди никогда не меняются, понимаете! Если это есть, значит, это есть!
— То есть вы хотите сказать?! — У бедного Валеры отнялся язык.
Наверное, он впервые ощутил, как это обычно случается, когда об этом говорят или пишут. Только что вот он был полон гневного красноречия и даже пару раз выматерился, призывая Вышегодина к гражданской сознательности, а тут прямо бац, и умолк.
— Я не хочу, я говорю, уважаемый Валерий Степанович, — едко отреагировал Роман. — И мне кажется, что это ни для кого не было секретом, кто хоть когда-то питал к Инге теплые чувства. Тут особо сообразительным и не нужно быть, понимаете… Странно, что ее муж так и умер, не будучи посвященным.
— Вы уверены? — Валера наконец обрел дар речи, правда, надолго ли, он пока и сам не знал.
От таких новостей, пожалуй, и оглохнуть можно.
— Уверен! Уверен! Не сомневайтесь! — Вышегодин снова закинул ноги на стол, представив Валере на обозрение кожаную подошву своих дорогих ботинок. — Могу поклясться на Библии прямо в суде.
— У нас в суде такое не практикуется, — машинально поправил его Валера, выходя из кабинета Романа Вышегодина. — Но ваши показания нам, разумеется, помогут. Так что до встречи!
