Он поцеловал меня, и всё, что, как мне казалось, я знала о своей жизни, о мире и о том, что в нём было, перевернулось с ног на голову и совершенно перестроилось.
Губы Тейлона прижались к моим, и я не могла не раствориться в нем и не выучить всё, чему он предлагал научить. Его губы были мягкими, и я наслаждалась ими, пока его язык не коснулся моей нижней губы.
Я задохнулась от этого ощущения, и он вторгся в мой рот, унося наш поцелуй к новой, волнующей пропасти. Я не знала, что можно так сильно желать кого-то другого.
Быть жадной.
Он целовал меня под звёздным светом так страстно, что я не могла стоять сама. Я держалась за его тунику, пока он крепко не прижал меня к себе, а мои руки не обвились вокруг его шеи, охотно цепляясь за него.
Он целовал меня до тех пор, пока я не убедилась, что именно с этим моментом я буду сравнивать все остальные.
И когда он, наконец, отстранился, я поняла, что уже никогда не буду прежней. Я была больше женщиной, чем когда-либо.
Я была больше человеком, чем когда-либо.
Его поцелуй был подарком, которым я буду дорожить всю оставшуюся жизнь.
Мы молча поехали обратно во дворец, он обнял меня за талию, а я прислонилась спиной к его груди. Я знала, что у нас нет будущего.
Но у нас была эта ночь.
А накануне, перед тем как войти прямо в ворота Денамона, я не могла и мечтать о лучшем вкусе Аменона.
ГЛАВА 22
Верный своему слову, Тейлон первым делом на следующее утро сопровождал нас с Оливером из Десмондина. С нами следовал большой караван всадников, почти вся королевская гвардия Сораваля.
Хьюго и Анаталь провожали нас, трое младших Трескинатов покорно стояли рядом. Я поцеловала Розабеллу в щёку и взяла с неё обещание навестить меня, как только её родители согласятся.
У Анаталь были слёзы на глазах, когда она обняла меня на прощание.
— Береги себя, Тессана, — прошептала она мне в щёку. — Нам нужно, чтобы ты сделала то, что не смог сделать твой отец.
Я с трудом сглотнула и сдержала поток слёз. Но я обещала, что смогу.
— Я постараюсь, Ваше Величество. Клянусь всем, что у меня есть.
Она держала меня на расстоянии вытянутой руки и кивнула. Я была поражена доверием в её голубых глазах. Она едва женщину, которой я стала. Она верила в мою родословную.
Хьюго взял меня за руку и пообещал приехать в Элизию, как только государственные дела позволят ему уехать. Или пока его не вызовут. В зависимости от того, что наступит раньше.
Мы с Оливером ехали в одном из лучших экипажей Хьюго. Я лишь мельком видела Тейлона, когда он прощался со своими родителями, братьями и сёстрами. Он лукаво подмигнул мне.
Этот человек был неисправим.
Я ожидала, что он поедет с нами в карете, поскольку он не прятался за капюшоном Командора Мятежников, но когда карета тронулась, я поняла, что он, должно быть, едет впереди со своей охраной.
Внутри кареты наше путешествие было настолько удобным, насколько можно было ожидать. Колёса плавно двигались по дороге, пока мы мчались мимо Кристального моря и продвигались дальше вглубь страны.
После трёх дней безоблачного, но изнурительного путешествия редкие скалы Сораваля вновь уступили место высоким чёрным кедрам Теллеканского леса. Мы перейдём границу совсем ненадолго, прежде чем попадем в Элизию в конце северного угла, который упирается в Теновию и Сораваль.
Чем ближе мы подъезжали к дому, тем больше я нервничала. После всех наших путешествий в течение последних нескольких месяцев эта богато украшенная карета с плюшевыми кобальтовыми сиденьями и королевским гербом, вырезанным на боку, должна была бы расслабить.
Вместо этого стены кареты, казалось, сжались вокруг меня. Элизия вырисовывалась как неопределенное, предательское присутствие, которое занимало большую часть воздуха. Я изо всех сил пыталась усидеть на месте или заснуть. Казалось, я не могу полностью дышать.
Я почти не видела Тейлона за всё время путешествия. Он остался впереди каравана и вёл своих людей. Часто, когда конвой останавливался на ужин, я находила его усталым, но сосредоточенным. Этот отрезок нашего путешествия тяготил его больше, чем когда мы были с его Повстанческой армией. Теперь, когда я раскрыла свою личность, угроза моей безопасности заставляла нас двигаться вперёд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ещё четыре дня в карете, и пейзаж снова начал меняться. Леса поредели, и чёрные дубы почти исчезли, сменившись соснами и елями Алмазных гор.
Подвинувшись к краю сиденья, я откинула оконные шторы, чтобы увидеть тёмные вершины величайших гор в королевстве. Казалось, они звали меня домой.
Дом. Слово шёпотом прокатилось по моей коже и запульсировало в крови.
— Оливер, — пискнула я. — Ну вот! Уже видно Элизию!
Оливер открыл один глаз и уставился в окно.
— Серость, — проворчал он. — Я просто вижу серость.
Я улыбнулась, глядя в окно.
— Ты видишь далёкие горы и небо, затянутое тучами, но уверяю тебя, Элизия не серая. Она сверкает, как Свет. Горы так усыпаны алмазами, что, когда в полдень на них светит солнце, глазам больно смотреть. А деревни! Люди верят, что если ты используешь камень с горы, он принесёт тебе удачу, поэтому между камнями и деревом домов находятся драгоценные камни и алмазы, которые приносят цвет и жизнь земле. В державе нет более красивого королевства. Я могу тебе это обещать.
Оливер неохотно открыл оба глаза и сел напротив меня, чтобы мы могли сидеть у одного окна.
— Пасмурно, — согласился он.
Но в его голосе слышалось сомнение. Сомнение распространилось по карете, как чума. Мы проехали через деревню недалеко от Элизийской границы. Мне хотелось обвинить Сораваль в пренебрежении, которое они проявляли к своим людям и городам, но я не могла.
Я не верила, что Хьюго или Тейлон сознательно допустят, чтобы их деревни пришли в такой упадок. Но нельзя было отрицать, что что-то серьёзное овладело этим местом.
В отличие от Теновии, деревня не сгорела дотла. Было больше похоже на то, что цвет был выщелочен из неё. Дома были унылые. Окна были разбиты, крыши не покрыты. Когда мы проезжали мимо, я не увидела ни души. Из окон не выглядывали головы. Ни одна дверь не распахнулась, когда королевский караван прогрохотал мимо. Казалось, что деревня покинута. Или жители деревни прятались от нас.
Ни один из сценариев не имел смысла. Пограничные города часто были самыми богатыми, потому что рядом с ними находилось лучшее от обоих королевств. Эта деревня находилась в непосредственной близости от трёх и имела лёгкий доступ к рыбной промышленности Сораваля, лесу Теновии и богатствам Элизии.
— Что здесь произошло? — спросил Оливер.
— Это неправильно, — согласилась я.
Оливер покачал головой. Его брови сошлись на переносице.
— Ты думаешь, война?
— Но война с кем?
Я смотрела, разинув рот, пока мы ехали мимо полей, которые были ничем иным, как грязью и сорняками. В середине лета посевы должны были быть уже на пути к жатве.
Мы продолжали наблюдать, как пейзаж становился всё более пустынным. Поля, покрытые воронами, простирались на многие мили. Несколько птиц подняли головы, чтобы посмотреть на нас. Их глаза-бусинки смотрели на нас без тени страха.
Дрожь пробежала по мне. Я знала, что лучше не думать, что они следят за нами. Хотя их головы повернулись, когда мы двинулись вперёд.
— Ты это видел? — спросила я Оливера.
— Это та самая стена?
Его взгляд был устремлен вперёд. Он не обращал никакого внимания на птиц.
— Это стена, — ответила я. — Или должна быть ею.
— Что ты имеешь в виду?
Я проигнорировала вопрос Оливера и уставилась на растянувшийся барьер, который раньше сиял так же ярко, как любая из наших гор. Время затмило суровую красоту камней, из которых она была построена много веков назад, но она никогда не выглядела такой тусклой, такой непримечательной.
Эта стена была символом как прошлого, так и настоящего на протяжении тысячелетий. Прежде чем королевства были объединены, держава была разорена войной. Эта стена защитила Элизию от полного уничтожения.
