Слегка поклонившись, служанка вышла за дверь, оставив меня одну. Если подумать, то она единственная в этом доме, кто проявляет хоть какой-то интерес к моей персоне. И это даже несмотря на то, что она монстр. Клыкастый монстр.
Устало потерев глаза, я в сотый раз потянулась к ошейнику, который, словно удавка, сдавил шею, оставив болезненные рубцы. Но сколько бы я ни пыталась его снять, ничего не получалось. Он как будто намертво прирос.
— Черт! — зашипела я, дергая застежку. — Ну снимись же ты! Пожалуйста…
Но ничего. Очередная попытка провалилась, и, оставив ошейник в покое, я пересела за стол, пытаясь засунуть в себя немного еды и отвлечься от ночного визита так глубоко уважаемого в этом доме мистера Марша, слова которого намертво засели у меня в голове. Как я смогу к нему тянуться? Да еще и искренне? Я с ним даже заговорить первая боюсь, и на то есть свои причины. А тут тянуться! И что это вообще значит — «тянуться»? Что за слово-то такое дурацкое? Как тянуться, куда тянуться? Непонятно!
Расправившись с завтраком, я закрылась у себя в комнате и достала со шкафа припрятанную книгу Лемикса в надежде вычитать в ней что-нибудь полезное о Ринаре, да и вообще обо всех демонах.
Книга оказалась не слишком толстой, и основную часть страниц занимали иллюстрации с изображением оргий: несколько женщин и один мужчина или, наоборот, одна женщина и много мужчин.
Через час, когда меня уже тошнило от изобилия отвратительных картинок, я вернула книгу на место и вышла из комнаты, направляясь в библиотеку.
Единственное, что стало более или менее понятно: Ринар — бессмертный. Вот совсем! Никак нельзя убить или покалечить. И эта особенность отличала инкубов от большинства остальных демонов. Ну вот как, скажите мне на милость, можно тянуться к человеку-нечеловеку, который никогда не умрет? А вот я… я могу запросто умереть, причем от рук этого же самого бессмертного.
Я нахмурилась, открывая дверь в библиотеку. Еще выяснилось, что инкубы редко заботятся о людях, в основном используя их только в качестве еды, и любое человечное проявление по отношению к мирне считается большой редкостью. То есть Ринар, получается, большая редкость.
Прикрыв за собой дверь, я прошла между стеллажами, выискивая на корешках книг названия на понятном мне языке. Но чаще встречались, конечно, чудные загогулины вместо букв.
Ближе к вечеру я перерыла всю библиотеку и, найдя несколько десятков книг, которые я без труда смогла бы прочитать без посторонней помощи, сложила их на длинный стол рядом с входом.
Самым удивительным было то, что в доме инкуба нет ни одной книги про инкубов. Только справочники, история этого мира и (о, чудо!) словарь языка мира Шан-Рин. Если очень захотеть, то можно хоть частично выучить ту белиберду, с помощью которой изъяснялся Лемикс. Но для этого явно нужно постараться.
Сев за стол, я зарылась в книги с единственной целью — отвлечься от всего: от Ринара, от инкубов, мирн, резиденции. Просто чтобы не думать каждую минуту о том, чем в итоге для меня все должно закончиться.
Ближе к ночи в библиотеку вошла одна из служанок, на вид ей было около сорока лет, в белом переднике и в каком-то замысловатом чепчике. Не глядя на меня, она зажгла камин и приоткрыла небольшое окно.
— Извините, — я высунулась из-за горы книг, сваленных в одну кучу, — а можно взять…
Я запнулась, потому что женщина бросила на меня весьма красноречивый взгляд, в котором не было ничего, кроме отвращения и откровенного презрения.
— Э-э-э… — только и смогла выдавить я из себя.
Что? Почему она так на меня смотрит?
Служанка, так ничего и не сказав, отвернулась. Нагнувшись, она взяла кочергу и демонстративно поворошила угли в разгорающемся камине.
Я нахмурилась и снова попыталась с ней заговорить:
— Извините, можно я возьму пару книг в свою комнату?
Молчит и даже не поворачивается.
Я прокашлялась:
— Простите! Вы меня слышите?
Снова тишина, только камин разгорелся сильнее, и теперь в комнате слышалось потрескивание сухих дров.
— Так я возьму книги, да? — нерешительно уточнила я, совершенно не понимая ее напряженного молчания. — Или мистер Марш будет против?
Пару секунд служанка ничего не отвечала, а потом, перехватив покрепче раскаленную кочергу, развернулась ко мне. Ее лицо исказилось от едва сдерживаемых эмоций.
— Ты не заслужила этого! — побледнев от ярости, прошептала женщина, делая ко мне небольшой шаг.
Я невольно вскочила с места, опрокинув на пол стул.
— Чего? — не поняла я, обратив все свое внимание на острый и раскаленный до предела конец кочерги. — Мм… книги? Их нельзя забрать?
— Бертра! — слишком громко вскрикнула служанка, отчего я чуть не подпрыгнула на месте. — Пять лет! Пять лет работала в этой резиденции, бросив все и переехав сюда. Бралась за любую работу, только бы вытащить свою семью из нищеты!
У меня дернулся левый глаз.
— Я что-то вас плохо понимаю. Меня больше интересуют книги и…
— Ах, книги тебя интересуют, окаянная? — со злостью переспросила обезумевшая женщина, делая очередной шаг. — Бертра тоже любила читать! А еще петь, вышивать, готовить. Она была всем для своей семьи, она была всем для меня. Была мне как сестра, и ты отняла ее у меня!
Я даже руки опустила, вконец растерявшись от ее слов.
— Какая еще Бертра? — отступая от ненормальной, спросила я заплетающимся языком. — Вы тут все, что ли, ненормальные? Не знаю я никакой Бертры!
— Молчи! — направляя в мою сторону раскаленную кочергу, приказала служанка. — Молчи!
Я вздрогнула и сделала несколько шагов назад, увеличивая между нами расстояние, мало ли что взбредет ей в голову.
Женщина судорожно вздохнула, на секунду закрывая глаза. Я видела, как трясутся ее руки, непрерывно сжимающие кочергу. Когда она снова на меня посмотрела, в ее глазах была лишь одна испепеляющая ненависть… Ко мне?
Не знаю отчего, но мне вдруг захотелось убежать отсюда. Просто развернуться и убежать, чтобы ничего не слышать.
— Ты их всех погубила! — сквозь зубы прошипела женщина. — Всех убила, шлюха проклятая! Боги тебя покарают! Покарают! Вот увидишь! Вспомнишь мои слова, когда будешь гореть в аду.
Я не сразу нашла что ответить. Просто она выглядела так… словно действительно меня ненавидела всем сердцем, и если бы ей кто-нибудь дал волю, она, не раздумывая, проткнула бы мне живот этой кочергой. Но, видимо, женщина хорошо понимала, что Ринар не обрадуется, найдя свою игрушку мертвой.
— Вы… вы… Что вы такое говорите?
Я совершенно ничего не понимала. Пыталась хоть в чем-то разобраться, но ничего не получалось. Это какой-то абсурд!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
