В основном они промышляли рэкетом, грабя палаточников и небольшие магазины на территории, курируемой солидными авторитетами. Пару раз с ними пытались разобраться по-хорошему, но приехавшие на «стрелку» солидные люди были встречены шквальным автоматным огнем.
Авторитеты несколько растерялись, будучи сами бандитами, они соблюдали определенные правила игры, границы и некоторые договоренности. Банда Головы малочисленная, мобильная, шастала по городу, творя беспредел на разных территориях. И только какой-нибудь авторитет, доведенный творившимися в его «вотчине» безобразиями, решал раз и навсегда покончить с отморозками, как они исчезали и появлялись через месяц или два в другом конце Москвы. Аналитический центр у авторитетов отсутствовал, информация поступала отрывочная и нерегулярно, договориться друг с другом главарям не представлялось возможным.
Голова имел карту Москвы, на которой наносил пометки, где, когда и что конкретно они сотворили. Он следил: если в районе они убивали члена преступной группировки, то раньше чем через несколько месяцев в этом районе появляться нельзя. Не зря такому парню дали кличку Голова.
Он сидел с двумя подельниками, ковырял вилкой овощной салат, пил минеральную воду. Голова спиртного не употреблял. Подельники же не только употребляли, уничтожали водку декалитрами, но сейчас, в присутствии главаря, ограничились одной бутылкой на двоих, скучали. Он смотрел на сотоварищей с презрением, они на него — с некоторым страхом и одновременно с удивлением. О чем кручинится атаман? Ну завалили вчера малого лет двадцати пяти, говорят, он в законе и из группировки Лялька. Ну и хер ли с этого? Не первый он и не последний.
Голова рассуждал иначе, он знал Лялька, который мстил за своих людей люто. Мстил не оттого, что подчиненных любил и берег, а потому, что был уверен: разреши человеку взять твой рубль, обнаглевший быстро кошелек твой целиком заберет. С территории Лялька Голова ушел, но знал: стоит ему какую паршивую палатку грабануть, Лялек у местного авторитета узнает, чья работа, и банде сядут на хвост. А блатные — не ментовка, их не распознаешь и враз не стряхнешь. Необходимо затаиться, резких движений не делать. Однако деньги на исходе, долго без дела не просидишь, голодать, в водке себе отказывать парни не захотят.
— Слушай, Хрящ, — сказал он сидевшему напротив бритоголовому амбалу, — ты волосья на башке больше не брей, пускай отрастут, — и погладил свою недавно отросшую челку.
— С каких дел? — удивился Хрящ. — Я привык, и люди пугаются, сговорчивыми становятся.
— Тогда повесь на груди табличку: «Я бандит и убийца». Яснее будет. Сказал, кончай башку брить, и баста.
К столику подошел мужчина лет сорока, собой невидный, одет немодно, в костюме да еще в белой рубашке с галстуком.
— Здравствуйте, мальчики, — сказал он мягко, положил руку на плечо главаря. — Саша, отойдем на минутку, разговор имеется.
Голова освободил плечо, откинулся на стуле, глянул на мужчину, вроде узнал, но где и когда видел, не вспомнил. А то, что его самого зовут Александром, попросту забыл.
— Вали, мужик, я тебя не звал, отдыхаю.
— Саша, ты меня подзабыл, отойдем, напомню. Мы с тобой два года назад в Марьиной Роще виделись, — спокойно ответил мужчина, указал на пустой столик. — От разговора тебя не убудет.
Голова вспомнил дело в Марьиной Роще, всплыл и этот фраер, именно по его наводке они завалили какого-то коммерсанта, расплатились с ними баксами. Голова кивнул подельникам, мол, сидите, указал на пустую бутылку, разрешил повторить и отошел с незнакомцем. Тот сел, заказал две чашки кофе, посмотрел на бандита внимательно, оценивающе.
— Ты меня вспомнил.
— Ну? — Голова кивнул.
— Тогда все было в норме, заплатили нормально?
— Не жалуемся.
— Новый заказ примешь?
— Смотря сколько, инфляция.
— Одного человека необходимо ликвидировать. — Мужчина смотрел на бандита вопросительно и, зная Гурова, думал: неужели такой дебил справится с лучшим сыщиком России? Но порой случается, чем проще, тем удачнее.
— Кто такой, его охраняют? — Голова сунул в рот жвачку. Он уже решил, что возьмется за это дело, возьмет с мужика по максимуму, ребята могут разъехаться по родственникам, он, Голова, отправится в Крым загорать.
— Офицер милиции, ходит в штатском, ездит на «Пежо-405» цвета «металлик». — Мужчина достал бумажку, продиктовал номер. — Он без охраны, но его могут негласно сопровождать. Он очень внимателен, аккуратен, прекрасно стреляет.
— Так на хер он нам нужен? — возмущенно произнес Голова.
— Он и нам ни к чему, только тебе деньги не помешают. А за сложную работу и платят соответственно.
— Сколько?
— Так не пойдет, ты исполнитель и должен сам знать, сколько стоит твоя работа.
У бандита запершило в горле, он выпил кофе. Голова понятия не имел, сколько берут профессиональные киллеры, может, десять тысяч, а может, и все сто. Можно сказать, мол, надо думать, посоветоваться с ребятами. Однако рыба может соскочить: «думать», «советоваться», к чему такие пацаны нужны? Для виду согласится и больше не придет, нет, отвечать следует сразу и уверенно.
— Пятьдесят штук, — выговорил он и чуть не поперхнулся.
Заказчик видел, можно договориться и на двадцати, но деньги были чужие, он лишь улыбнулся и спросил:
— А не подавишься? Двести пятьдесят миллионов.
Но Голова понял, что цифру назвал верно и мужик заплатит, и твердо продолжал:
— Укажешь свой дом, твоя семья останется в залог. А то я заказ выполню, может, парней потеряю, а у тебя с деньгами сложности образуются.
Заказчик понял: дебильный головастик совсем не дурак, оценил, в какую рискованную авантюру ввязывается. Однако Фокин, безусловно, заплатит, а в случае неудачи на банду можно и Лялька натравить, слышал, между ними кошка пробежала.
— Согласен, я тебе показываю свой дом, ты мне — свой. Если ты задание не выполнишь, начнешь меня шантажировать, твой адресочек Ляльку шепнут.
Голова непроизвольно дернулся, заказчик понял, что попал в цель.
— Договорились?
— Шлепнуть бы тебя сейчас, на месте, и разговору конец, — процедил сквозь зубы Голова.
— Ты хочешь, чтобы на вас, кроме Лялька, еще и спецслужба повисла? А может, по-хорошему, да — да, нет — нет, выпили по чашке кофе и разошлись.
— Значит, пятьдесят?
— Годится. Только вам самим жертву не выследить. Сейчас его нет в Москве, но днями он должен появиться. Когда он выйдет на работу, начнет жить нормально, я сообщу тебе и передам, так сказать, из рук в руки. И учти, в этого человека следует стрелять быстро и очень точно. Ваши похороны я оплачивать не буду.
Глава одинадцатая
Гуров впустил в квартиру Марию и четверых мужчин, двоих он узнал, видел на экране. Они были слегка подшофе, принесли букет цветов и бутылку виски.
— Ну что, коллеги! — рассмеялась Мария. — Вы хотели видеть моего таинственного возлюбленного. Извольте! Лев Иванович Гуров, нормальный мужик, слава богу, не из наших, разговорами о театре, кино меня не достает.
Мужчины пожали Гурову руку, назвали себя, поглядывали с нескрываемым интересом.
— Очень приятно! Очень приятно! — повторял Гуров. Высокого мужчину в темных очках и в шляпе повернул, понимая, что именно он должен стать двойником Гурова. Точнее, сыщик должен стать двойником актера. — Ну что, господа, располагайтесь, рассказывайте, кто на ком женился, кто развелся…
— Мужики! — возмутился невысокий комик, который и в жизни, без грима вызывал улыбку. — Если у хозяина имеются пистолет и наручники, он считает, ему все дозволено.
— У него еще имеется женщина, какой нет ни у тебя, Лева, ни у меня, — поставленным голосом произнес высокий полноватый брюнет с трубкой.
— И черт с ним! Машка стерва, всем известно, я мужику не завидую, — парировал комик. — А говорить я желаю о выборах.
— Стоп! — Гуров поднял руки. — В моей квартире можно все, нельзя только стрелять и говорить о выборах!
Присутствующие захлопали. Высокий, спортивного сложения мужчина снял шляпу и очки, начал раздеваться. Гуров принес ему свой костюм и плащ, а сам стал одеваться в костюм актера, надел плащ, шляпу, чуть ссутулился. Актер с трубкой взмахнул рукой и торжественно произнес:
— Я утверждаю вас! Снято! Ребята, наливай, сейчас Машка выскочит, заявит, что она опаздывает. Она же говорила, что торопится, заскочит домой на минуту и на репетицию.
— Минута актрисы равна вечности, — разливая виски по пяти стопкам, произнес с пафосом актер, надевший костюм Гурова.
Мужчины чокнулись, Гуров поднял палец, наступила секундная пауза, затем все выпили. Гуров поставил рядом с телефоном магнитофон, нагнулся к самому уху, спросил:
— Вы все поняли?
— Я только выгляжу дураком, порой играю людей недалеких, на самом деле я… — Он скосил глаза на кончик носа, надул щеки, тяжело выдохнул и произнес: — Политбюро!
