В конце концов, это цивилизация, которая жила городскими видами труда, в том числе интеллектуальным трудом, века и тысячелетия.
Крестьянин умеет не то что видеть… Он нутром, той самой интуицией, чувствует, что и где надо сажать, как за посаженным ухаживать и когда собирать урожай. Так и еврей: он видит лучше и точнее нас, где можно лучше заработать в традиционных для него видах труда. Почему это плохо, господа? Тем более — почему это презренно?
За интеллектуальный труд платят всегда больше, чем за сколачивание ящиков. Предприниматель зарабатывает больше, чем наемный работник. Что тут нового? Если сам хочешь так и не умеешь, надо учиться. Если учиться лень, то хотя бы перестаньте завидовать.
И при этом еврей скорее сумеет доставить массу мелких и крупных удовольствий всем, кого он любит и кого ему приятно радовать.
И он убежден — хороший человек должен быть богатым человеком! Много раз я сталкивался с этим феноменом — друзья еврейского происхождения самым искренним образом хотели сделать меня богатым. Мое равнодушие к материальным благам их совершенно искренне огорчало.
Эти романтичные евреи
При своем умении жить в условиях рынка евреи поразительно романтичны и на редкость непрактичны. Опыт показывает: большинство евреев поразительно наивны. Они вечно носятся с какой-то идеей фикс, бывают очень непрактичны, их очень легко обмануть. Не говоря о вере в чудеса… Эта толпа евреев, гибнущих под обломками Иерусалимского храма, просто стоит пред глазами.
В Багдаде в 1160 году, после смерти «мессии» Давида Альроя, евреев обманула ловкая шайка воров. Они показали евреям письмо, якобы посланное «чудесно спасшимся» мессией… Мессия сообщал евреям, что им надо передать все свое имущество этим жуликам — ведь евреям оно больше не нужно. А им самим надо облачиться в зеленые одежды и в определенную ночь, в полночь, поднимется сильный ветер. Евреи должны сидеть на крышах своих домов, и тогда ветер подхватит их и унесет прямо в Иерусалим.
Самое поразительное, что евреи Багдада поверили. Они отдали все свое имущество с просьбой разделить его между бедными, а сами в указанный срок забрались на крыши и старательно там ждали, когда же поднимется ветер. Мусульмане в Багдаде очень веселились по этому поводу, и 1160 год стал называться у них «год перелета».
Заметьте — евреи легко отдали все, что имели, для достижения своей мечты. Это раз. Имущество они просили разделить между бедняками. Это два. А многие ли русские вспомнят о бедняках накануне Царствия небесного? Эта история говорит вовсе не только о легковерности и наивности евреев, но и об их высоких душевных качествах.
Авантюра Саббатая Цеви
Или вот — вечные ожидания Мессии.
Насчет Мессии не знаю, специальных книг не читал; да и вообще подозреваю, что Мессия пришел давным-давно и что мы, презренные отродья самок гоев, давно исповедуем его под именем Иисуса Христа.
Но вот некий Саббатай Цеви действительно «явился»… а до того мирно родился в 1626 году, и, что характерно, родился в приличной семье. Его отец, купец-сефард, учил сына у известного раввина из Смирны, Иосифа Искафа. Юноша рано стал искать уединения, развелся с женой (женили его в тринадцать лет). «Он проводил дни в молитве и посте — и таким образом довел себя до состояния религиозного бреда. В таком состоянии, в котором исчезает граница между фантазией и действительностью, Саббатаю нетрудно было уверить себя в том, что он сам призван быть Мессией».{180}
Так ли романтически все выглядело или не совсем так, спорить не буду. Во всяком случае, Саббатай «открылся», то есть однажды в синагоге громко, вслух, произнес полное, состоящее из четырех букв имя Бога. По преданию, это имя возглашал первосвященник Иерусалимского храма, и то в Святая Святых. Произнесший это имя в синагоге ясно заявлял о себе как о Мессии.
Узнав о претензиях впечатлительного юноши, одни евреи уверовали, а другие нет. В числе неуверовавших были и смирненские раввины, включая учителя Саббатая Иосифа Искафа. Эти реакционные типы наложили на Саббатая «херем», то есть анафему, отлучение от синагоги.
Саббатай ушел из Смирны, но его славы это нисколько не умалило. Несколько лет ходил он по всей Оттоманской империи, побывал в Константинополе, Салониках, Иерусалиме и Каире. Там, в Каире, он даже ухитрился жениться на некой загадочной девушке, о которой рассказывали не меньше удивительных историй. Якобы ее, польскую еврейку, в детстве украли христиане (и они этим занимаются!) и отдали в монастырь. Девочка не успела подрасти, как убежала в Голландию и вернулась в иудаизм. Эта девица, Сара, была убеждена, что ей суждено стать женой Мессии. Прознав о таком страстном желании девицы, Саббатай Цеви тоже объявил, что ему суждено на ней жениться, и специальное посольство отправилось в Голландию. Сару привезли в Каир, и Саббатай на ней торжественно женился.
Как видно, средства у Саббатая Цеви были — и на саму свадьбу, и на транспортировку невесты из Европы. Видимо, были и «спонсоры», и достаточно богатые.
Пока «все хорошо». Саббатай даже смог вернуться в Смирну, откуда его изгнали в юности, и толпа встретила его восторженными воплями: «Да здравствует наш царь, да здравствует Мессия!». В Смирну стекались потоки паломников, жаждущих узреть Мессию, Царя иудейского. Появились даже особые пророки, специально пророчествовавшие только об одном: что в ближайшем будущем Саббатай Цеви сорвет корону с головы турецкого султана, сотворит много чудес и поведет всех евреев в Иерусалим. Что будут делать несколько миллионов евреев, собравшись в Иерусалиме, пророки не объясняли, но некоторые из них, например некий Натан из Газы, посылали пророческие послания сразу целым общинам.
Даже во многих других странах — в Германии, Польше, Голландии, Италии, признавали Саббатая Цеви Мессией. Даже некоторые христиане интересовались им… считая, правда, не Мессией, а Антихристом. Но шума было очень, очень много. «Многие уверовали, что еврейство находится накануне великих событий. Какое-то душевное опьянение овладело народом. Одни, собираясь в кружки, предаваясь ликованию, пели и плясали, между тем как другие постились, молились, публично каялись в своих грехах — но все одинаково готовились к встрече своего избавителя».{181}
Остается удивляться кротости султана. То ли он, сын своего времени, сам допускал, что Саббатай — и впрямь Мессия. То ли он как раз не придавал особого значения творящемуся безобразию. То ли были у него дела поважнее, чем толпа не вполне нормальных иудеев. Не знаю.
Во всяком случае, при вступлении в Константинополь Саббатая Цеви с женой и свитой арестовали и препроводили в тюрьму. А через два месяца поселили в замке Абидос, недалеко от Стамбула. Причем людей пускали к нему без ограничения, и потекли людские толпы теперь в замок Абидос, получивший название Мигдал-оз, что значит «замок могущества».
Среди прочих на прием к Саббатаю попал один польский каббалист Нехемия Коген. Вроде бы он с самого начала сомневался в сути Саббатая, стал испытывать его и пришел к неопровержимому выводу: никакой Саббатай не Мессия! Он, по слухам, и подсказал султану, что Саббатай — просто мошенник, а вовсе не пророк и не святой. (Это тоже о великой спаянности евреев.)
О дальнейшем рассказывают по-разному. Одни говорят, что, представ перед султаном, Саббатай растерялся, испугался… И когда султан повысил на него голос, «Мессия» заплетающимся от страха голосом попросил у султана разрешения перейти в ислам. Что ему и было милостиво разрешено.
По другим данным, Саббатай воспользовался советом некоего придворного и заранее надел чалму, еще перед визитом к султану. Так сказать, на всякий случай и заранее.
Но это все еврейские версии. Мусульмане о визите Саббатая к султану рассказывают примерно так: султан, попыхивая кальяном, выразил свое восхищение Мессией, порадовался его учености и громадью его планов, а заодно вежливо попросил пригласить в зал палача. Саббатай несколько расстроился; наверное, его огорчило приглашение посторонних; и султан так же вежливо объяснил, что он, султан, нисколько не сомневается в божественном происхождении Саббатая. И если Саббатаю прямо сейчас отрубят голову, то лишь по одной причине: он, султан, очень хочет своими глазами увидеть чудо воскрешения из мертвых…
Вот тут-то Саббатай и упал, заливаясь слезами раскаяния, стал целовать туфлю султана и очень громко, предельно доходчиво объяснять, что никакой он не Мессия, а попросту мелкий жулик. Он действительно изъявил желание стать мусульманином, и вместе с ним в ислам перешла его жена Сара и все его приближенные. То есть, выходит, и Сара, и ученики «Мессии» прекрасно понимали, что разыгрывают спектакль… Так получается.
