- Дрянь бы и получилась, - фыркнула я, - просто я сверху еще одним соусом полила. Тем, который ты забраковала. Красное или белое?
- Давай любое, - Даша азартно потянулась к бутылке.
- Стоп! - скомандовала я, - Она должна стоять строго вертикально, чтобы случайно не взболтать осадок. Иначе вино станет мутным.
- Да мы пока несли уже взболтали все, что можно, - хихикая, возразила Дарья.
- Оно уже отстоялось!
- И теперь - полный отстой...
Бутылка была плотно залита сургучом и запечатана знаком местной винодельни с годом рождения вина. Дашка попыталась применить столовый нож - предсказуемо ничего не вышло.
- Может, просто отбить горлышко, а потом процедить от стекол?
- Дамы, позволите помочь? - маршал Монтрез возник, как и положено всякому порядочному коту, бесшумно, со стороны террасы, опоясывающей дом по южной стене.
Тонким стилетом, который словно сам появился в руке, Эшери счистил сургуч, сделал два движения вокруг пробки - одно по часовой стрелке, другое - против, тем же стилетом ловко подцепил пробку и вынул наполовину.
Потом взял со стола салфетку, обхватил горлышко, не торопясь, мягко выкрутил пробку и, как заправский сомелье, аккуратно обтер горлышко салфеткой.
- Вот как-то так, - сказал он, улыбаясь, - обязательно без хлопка. Хлопок для бутылки - серьезный аэродинамический удар. Позвольте бокалы. "Шарди"... Вы выбрали хорошее вино - и год был отличный. Оно наливается по самой широкой части бокала, чтобы дышало.
- Ты же посидишь с нами? - Даша немедленно состроила "котоглазки" похлопала ресницами, - я имею в виду... У тебя ведь на сегодня не намечено никакого великого похода?
- Если только туда, откуда вы принесли вино. А ты предлагаешь мне напиться в компании двух ошеломляюще красивых женщин?
- Э-э-э, - протянула Даша и картинно развела руками, - тут проблема. Напиться - организуем. А где мы тебе этих самых ошеломляюще красивых возьмем на ночь глядя? Может, мы сгодимся? Ну, не сразу, конечно, но после пары бутылок.
Шок - это по нашему! Улыбкой маршала Монтреза, мягкой и светлой, я любовалась и раньше. А вот чтобы он так хохотал, жмурясь, мотая головой и рассыпая по плечам солнечные волосы...
- Жасти! - он прищелкнул пальцами, - еще один бокал и прибор.
Мужчина в ливрее только молча и невозмутимо поклонился и исчез... Ага, а нам он полчаса доказывал, что часы трапез строго регламентированы, ужинают позже и не здесь, а в столовой.
- Я не знал, что моя кухарка умеет так восхитительно готовить тавальету, - заметил Эшери, бесстрашно пробуя нашу совместную поделку.
- Это - пицца, - пояснила я, - ее готовят в нашем мире.
- Это - тавальета, - возразил Эшери, - похоже, ее готовят во всех мирах. Вообще-то, это походная еда. Тут тебе и хлеб, и мясо, и гарнир, и тарелка, и вилок не нужно. Очень удобно. Но мне бы и в голову не пришло просить приготовить ее в замке.
- Не переживай, - утешила его Даша, - ты же не один. Привычность мысли надо гнать. Столовый нож оружием может стать.
- Забавный девиз. Твой?
- Не-а. Одного персонажа. У меня другой, - Даша расправила плечи и с чувством процитировала, - Все хвори юмором лечу. Не сыплю соль на рану. И то, что мне не по плечу, то мне - по барабану!
Золотой герцог глотнул вина и с усмешкой посмотрел на нас сквозь свой бокал: сначала на Дашу, потом на меня. Ну, да, чтобы он - да не догадался?
- Эшери, - мягко протянула я, - что значит "заблудиться в сопряжениях"? Как это происходит?
- Это очень опасно? - подхватила Даша, - там, вообще, что?
- Оттуда кто-нибудь возвращался?
- И что с ними потом было?
Ну и что, что он местный начальник МИ-6. Вдвоем мы его точно дожмем! Двое на одного - вообще отличная тактика, очень действенная. Сколько раз мы с Дашутой так самых несговорчивых преподов дожимали на пересдачу. Главное - не давать опомниться, бомбить вопросами с двух сторон... и взгляд пожалобнее, побеспомощнее.
- Возвращались, - кивнул Эшери. - Но... не всегда сразу. И не всегда такими, какие ушли. - Мы напряженно ждали и маршал нехотя договорил, - Иногда их приходилось убивать. Сопряжения меняют людей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Даша сдавленно охнула.
- Постой, - стараясь быть предельно спокойной, уточнила я, - Портальные зеркала опасны, об этом все знают и все равно продолжают ими пользоваться как будто ничего не случилось?
Он даже не отвел глаза. Не счел нужным.
- Огромной Империей нельзя управлять не имея быстрых путей сообщения. Иначе каждый владетельный герцог будет чувствовать себя императором и устанавливать свои порядки. В государстве начнется бардак, а потом оно развалится на отдельные области, которые не смогут противостоять внешнему врагу. Мы живем в очень агрессивном окружении, Маргарита. Зеркальщики, которые погибают в сопряжениях, это... допустимые потери.
- Спасибо, - вино на языке вдруг стало невыносимо горьким, я проглотила его с трудом и тут же сделала второй глоток. Где логика? - Спасибо, что не соврал.
- Маргарита, моя служба, да и вся моя жизнь на девять десятых - ложь, - пожал плечами Эшери, - все, что я могу себе позволить - это не лгать своим. И, знаешь... я почему-то уверен: они вернутся. Ну, не выглядел Марк как герой, который идет на смерть за императора. Не его стиль. Скорее - опять что-нибудь глобально разнесет. И нам в очередной раз придется пересмотреть свои представления о возможном и невозможном. Должен сказать - это один из моих самых любимых способов скрасить досуг.
- Серьезно? - не поверила я.
- Дорогие дамы, вопрос на засыпку, - Эшери лукаво прищурился, - для чего нужны заборы?
- Чтобы через них лазить! - безапелляционно заявила Дарья.
- Чтобы находить в них дыры, - улыбнулась я.
- Чтобы сносить их ко всем демонам, - таинственным шепотом поведал Кот, - больше они ни для чего не годятся... Прибить на что-то табличку с надписью: "Это невозможно!" - самый верный способ решить, наконец, очередную задачу.
Золотистое вино качнулось в бокалах.
- За невозможное, мои прекрасные гостьи! За взломанные рамки, за дыры в заборах, за тех, кто никогда не сдается... за нас. И тех, кто рядом и тех, кто далеко.
Тонкие бокалы соприкоснулись краями, рождая мелодичный звон. И мне вдруг расхотелось впадать в отчаяние.
Дивный вечер в компании маршала закончился странно. Захмелевшую Дашку увела горничная, полная тетка лет пятидесяти, строгая, но не злая. А меня Эшери вдруг придержал за плечо.
- Дай-ка руку.
- Что, погадаешь? - насмешливо спросила я. Он ответил недоумевающим взглядом. Хоромантия обошла этот мир стороной.
- Какие пальцы интересные.
- Интересные? - удивилась я, - пальцы как пальцы. Ну да, не аристократичные. Рука заточена под лопату и ухват, а не под арфу. Я - черная кость, Эшери. Из потомственных рабочих и крестьян. В моем роду никакие аристократы даже близко не отметились.
- Я не об этом, - улыбнулся герцог Монтрез, - пальцы у тебя вполне изящные. Короче ладошки, конечно, но это в глаза не бросается.
- А о чем, тогда?
- Сильные. И пальцы, и сами кисти, и запястья. Тонкие - но сильные. Я это вижу, сам такой. Но у меня - от шпаги, от весел, от паруса. А у тебя?
- Шутишь? - удивилась я, - Где ты видел лекаря со слабыми руками? Как бы мы смещенные переломы вытягивали? А вывих вправить? Непрямой массаж сердца. Акушерство. В медицине куча вещей, которые делаются только руками, по-другому не выходит. И кожа у меня к тридцати годам будет плохой - постоянно в дезинфицирующих средствах полоскаю.
- Но тебе это нравится?
Я хмыкнула:
- Это не страсть, если я правильно тебя поняла. Не одержимость. Не зависимость. Скорее - четкое осознание долга. Ты - можешь, ты - умеешь, обучен помогать. Значит - должен. Нет?
- Для меня - да. А другие... Каждый решает по-своему.
На мой палец скользнуло тонкое кольцо, кажется, из черненого серебра. С простым растительным узором.
