ИЗ ДНЕВНИКА ИСТОРИКА ИГОРЯ ВОЛГИНА. ВЕТЕР ПЕРЕМЕН
Новый Генеральный секретарь провозгласил курс на «перестройку» и «ускорение». На Пленуме ЦК 23 апреля 1985 г. Новый лидер страны и глава компартии Михаил Горбачев провозглашает необходимость крутых перемен в жизни советско-
го общества. Так начинается «перестройка Горбачева». Лозунг дня — «даешь гласность!» Гласность вызвала переоценку ценностей и брожение в обществе. Первые «достижения» нового курса внешне выглядят как разложение общества. На улицах появились проститутки, нередко из числа комсомолок и активисток. Появилось понятие «интердевочки», в определенном смысле, престижное. Из рук в руки передаются затертые и истрепавшиеся любительские порнофото. В моду входят шапки «петушки». На рынке их стоимость достигает 10 рублей! Нелепый фасон делает мужчин похожими друг на друга. А в лексикон входит фраза «петушок на глаза», что означает крайнюю степень равнодушия.
Молодежь объявляет войну общепринятым в советском обществе нормам морали. В домах культуры проходят «дискотеки неформалов», собираются первые рок-тусовки, проходят фестивали брейк-данса, чемпионаты среди фанатов скоростной езды на мотоцикле «Ночные волки». Перестройка набирает обороты.
Одно из первых и обидных прозвищ нового Генерального секретаря — «минеральный секретарь». 7 мая 1985 г. выходит постановление ЦК КПСС о мерах по борьбе с пьянством и алкоголизмом. Начинается крупнейшая антиалкогольная кампания в СССР.
11 марта 1985 года Горбачев стал Генеральным секретарем, а уже 12 марта в Женеве возобновились советско-американские переговоры по разоружению. Впрочем, безрезультатные. Все надежды — на предстоящие переговоры в ноябре того же года и на ту же тему. Посмотрим. Возможно, что и ноябрь в Женеве не сумеет оправдать надежд. «Холодная война» достигла своей мертвой точки, и дальше — ни вправо, ни влево, ни вверх, ни вниз. Но так бесконечно долго продолжаться не может. И Горбачев уже объявил, что готов сделать первый шаг к разоружению, раз американцы «застопорились». С 6 августа 1985 года, символический день атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, и вплоть до 1986 года Москва провозглашает мораторий на испытания ядерного оружия. Впервые на Семипалатинском полигоне в Казахстане, начиная с 1949 года, воцарится тишина...
Лето 1985 г. Время крупных кадровых перемен. Страна знакомится со своими новыми политическими лидерами. С четой Горбачевых и с «командой» самого Михаила Сергеевича. С поли-
тической трибуны Горбачев резко критикует «застойный» период правления Брежнева и говорит о необходимости ускорения перестройки. На предприятиях введена «ГОСПРИЕМКА» — процедура для более жесткого контроля качества выпускаемой продукции. Выдвинута ставшая легендой задача обеспечить к 2000 году каждую семью отдельной квартирой.
Июнь 1985 г. — первая официальная поездка Горбачева по стране. Генсек везде с супругой. Это шокирует общество, ведь раньше советский народ даже представить себе не мог, как выглядят «кремлевские жены». Вместе с Раисой Горбачевой новый политический лидер посещает Ленинград. Там проходит его бурная встреча с населением, собравшая десятки тысяч людей.
В Политбюро происходят важные рокировки. Из Политбюро исключен Григорий Романов, контролирующий всю «оборонку» и самый сильный оппонент М. Горбачева. Зато 1 июля 1985 г. в состав Политбюро Горбачевым введены ЭДУАРД ШЕВАРДНАДЗЕ и БОРИС ЕЛЬЦИН. Грузин Шеварднадзе сменяет на посту главы МИД легендарного дипломата Андрея Громыко. Свердловчанин Борис Ельцин работает в тесном контакте с Е. Лигачевым.
«ПЕРЕСТРОЙКА» дает зеленый свет народным промыслам, кустарному производству и индивидуальной торговле. Готовится к принятию Закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности в сфере кустарных промыслов, торговли и услуг». На московском старом Арбате бойко идет торговля матрешками. Фарцовщики и умельцы по «вареным джинсам» становятся героями дня. В подвальных условиях переписываются «бобины» с песнями запрещенных ранее рок-групп и зарубежных артистов эстрады. Сотнями тысяч тиражируются «крамоль-Яые» песни Высоцкого, а также появляются в открытой продаже Пластинки с американским джазом и блюзом. Первые «воротилы» советского «бизнеса» начинают претендовать на свою роль в политике, заводят «дружбу» с главами городских администраций. Появляются понятия «рэкет», «крыша бизнеса».
Открываются первые видеосалоны. Они представляют собой небольшие помещения в кинотеатрах и общественных учреждениях культуры с телевизором и видеомагнитофоном. Таким образом горожане знакомятся с первыми эротическими («Империя зла», «Калигула», «Эммануэль») фильмами, боевиками (длинный список с Брюсом Ли и Джеки Чаном) и мело-
драмами импортного производства. Видеосалоны собирают за день огромные выручки (вход с человека — 1 рубль). За видеосалонами строго следят соответствующие органы, гоняют владельцев и требуют порой своей доли.
1985 год становится переломным для советских людей, решивших начать новую жизнь. Общество расслаивается на тех, кому повезло, и тех, кто «прогорел».
Гласность набирает обороты. «Пятая колонна» диссидентов выходит из тени. В «Роман-газете» начинают публиковаться запрещенные ранее литературные произведения писателей-эмигрантов, а также стихи диссидентов. Идеологическую линию «перестройки и гласности» возглавляет глава Института международной экономики и бывший советский посол в Канаде Александр Яковлев. Уже в июле 1985 года Михаил Горбачев предложил кандидатуру Александра Яковлева на пост заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС. Вскоре Яковлев был избран секретарем ЦК и начал заниматься вопросами идеологии. С его подачи происходит замена ключевых фигур во всех ведущих изданиях страны. Захват прессы был проведен при помощи тандема с Е. Лигачевым. Доверчивого Лигачева «использовали втемную». Тенденции «перестройки», «гласности» и «ускорения» будут нарастать весь 1985 год и продолжат набирать обороты в 1986 г. На ведущие посты в стране приходят бывшие диссиденты. Алгоритм, точно соответствующий секретному американскому документу NSD 20/1 от 1948 года.
Глава шестая ЭКСПЕРИМЕНТ
Чернобыльский «эксперимент» заканчивается трагедией. Ирангейт — международный скандал: в торговле оружием замешан высший эшелон американской власти. Директор американской разведки Уильям Кейси выходит из Большой Игры. Рейкьявик-86. Неслучившееся чудо
3 МАЯ 1986 ГОДА. МОСКВА, СОКОЛЬНИКИ, КООПЕРАТИВНОЕ КАФЕ
Тапер наигрывал медленную, трагичную и словно замерзшую мелодию. Она больно ударила по струнам сердца сухой грустью. Старое фортепиано в углу маленького, по-азиатски напыщенного кооперативного кафе звенело отвратительно глухо. Сыграв на расстроенном черном рояле пару мелодий, тапер бросил это бесполезное занятие и ушел. Публики было мало. До вечера, когда разномастные завсегдатаи кавказской харчевни «Три кабана» должны были повалить сюда рекой, оставалось уйма времени. Официанты в несвежих белых фартуках, с уставшими лицами разносили на подносе случайным посетителям пережаренные шашлыки с пивом и тому подобные невыдающиеся заказы.
— Неужели нет вариантов? — Игорь Волгин грустно отложил вилку.
— Я их не вижу, — Петр Кирпичин безразлично пожал плечами, бросив через стол на своего собеседника отрешенный взгляд. — К тому же сейчас, когда случился Чернобыль, все словно с ума сошли. Лубянка перевернута вверх дном. Кабинеты превратились в палаты сумасшедшего дома.
В летнем кафе было прохладно. Сезон еще не наступил. Через щели тонких окон деревянного домика врывались сквозняки и простуды. Сквозь витражную мозаику разноцветного стекла струился холодный свет несмелого солнца. Клетчатые
клеенки, покрывавшие столы, были скользкими и жирными на ощупь.
— У нас — то же самое... что и у вас, на Старой площади. Чистка... Новая метла по-новому метет. Кто знает, Игорек, может, и меня из КГБ скоро уволят, и тогда уже я приду к тебе с просьбой подыскать мне работу?
— Не люблю это слово — «чистка». От него веет холодом скальпеля.
Петр наклонился вбок от собеседника, потянувшись за небольшой плоской бутылкой, в которой плескалась коричневая жидкость. Дагестанский коньяк от знакомого таможенника был отменного качества. Антиалкогольная компания, развернутая Горбачевым, быстро набивала карманы таможенных чиновников взятками.
Кирпичин разлил коньяк по низким широким стаканам с толстыми стенками, в которых только что официант принес клюквенный морс. «Минеральный секретарь», давший свободу кооперативному движению, вынуждал администрации кафе и ресторанов отказываться от алкогольных напитков. Перелитый в стаканы для морса, коньяк заиграл темным золотом южного горного солнца.
