— Добрый вечер, сэр.
Дейв поднял голову. Он нашел другую пару очков, в тонкой оправе. Он посмотрел на вошедшего поверх очков, надеясь, что глаза у него сейчас большие и влажные. Как у Бэмби.
— Здра-авствуйте. Не хотите составить мне компанию, офицер?
Бекас изучающе посмотрел на него, но не нашел ничего общего между описанием Дэвида Эллиота и сидящим перед ним женоподобным мужчиной.
— Нет, сэр! — рявкнул он в ответ. — Я просто провожу обход. Вы что-то поздновато работаете.
Дейв кивнул.
— Я зна-аю. Это та-ак ску-учно! Я как раз возвращался домой из «Деревни», когда мне звякнули. Это было так чудесно… ну… я кое-кого встретил.
Подручный Рэнсома поджал губы, состроил кислую мину и хмыкнул.
Дейв вздохнул.
— По ночам мы пашем на один корпоративный центр в Миссури. Там у них рухнула система. На этой неделе за ночные вызовы отвечаю я, так что они мне и позвонили. Вот и пострадала моя сексуальная жизнь.
Он выждал две секунды, жеманно ухмыльнулся и спросил:
— А как ваша?
Визитер покраснел и сердито сверкнул на него глазами.
Дейв взмахнул фломастером над распечаткой.
— Что ж, я бы с огромным удовольствием посидел и поболтал с вами о том о сем, но…
Охранник кивнул и пробормотал:
— Спокойной ночи.
И повернулся, чтобы уйти.
— И вам спокойной ночи. А может, заглянете сюда через часик? Я к тому времени уже наверняка закончу. Я бы заварил травяной чай, и мы могли бы чу-уть-чуть поболтать.
— Спасибо, я предпочитаю кофе.
И дверь с грохотом захлопнулась за ним. Дейв вытащил рацию из стола и включил ее, сделав громкость поменьше.
— …слышали, Малиновка?
— Слышал, Бекас. Почему вы не потребовали у него документы?
— Я был в вестибюле сегодня утром, сэр. Я видел объект. Это не он.
Дейв откинулся на спинку стула и облегченно выдохнул.
— Хорошо, Бекас. Надеюсь, вы знаете, что делаете. Я Малиновка, конец связи.
— Сэр!
— Что такое, Бекас?
— Сэр, а вы уверены, что он вернется? Ведь уже половина третьего ночи, и…
— Он будет здесь. Ему ничего больше не остается. Он придет сюда. И мы его встретим.
— При всем уважении, сэр, нам сказали, что…
Голос Рэнсома изменился. В нем прорезалась усталость.
— Я знаю, Бекас. Видит бог, нам твердили об этом весь день напролет.
Рэнсом помолчал, словно бы размышляя о чем-то. Потом как-то задумчиво добавил:
— Я вам вот что скажу: за сегодня я не раз размышлял об объекте. О его личном деле, о том, что он сделал во Вьетнаме. Большинство народу сказало бы, что он поступил как трус. Но, видите ли, на это дело можно взглянуть и по-другому. Можно сказать, что у этого человека есть характер. Чтобы сделать это, нужно мужество — другого рода, но все-таки мужество.
— И что он сделал, сэр?
— Это закрытая информация. Впрочем, кое-что я вам скажу. Если он сделал то, что сделал, из храбрости, а не из трусости, тогда я действовал, исходя из неверных представлений. И, джентльмены, я намерен исправиться.
Рэнсом поколебался. Дейв услышал щелчок зажигалки. Рэнсом затянулся и выпустил дым.
— Опыт — вот ключ ко всему. Объект обладает опытом — слишком большим опытом в маневрах того рода, в которых мы пытались его переиграть. Слушайте меня, Бекас. Слушайте все. Мы обращались с мистером Эллиотом как с одним из наших обычных объектов. Ну так вот, он не из них — и близко не похож. Этот человек, в точности как и мы с вами, побывал в самой заднице. Он делал самую грязную работу. Он видел реальную жизнь вблизи — и у него не осталось иллюзий. Я вам скажу, Бекас, кто этот человек. Этот человек — он один из нас. Из своих.
«Мы встретили врага, и он — это мы».
Рэнсом снова умолк. Дейв слышал, как тот затягивается.
— Из-за этого все и пошло наперекосяк. Согласно приказам, мы обращались с ним, как с одним из них, а не с одним из нас. Как с легкой добычей. Обычная процедура. А если ему повезло в первый раз, нам всего-то и нужно, что применить кое-какие приемы психологической войны. Втянуть в дело его жену, его сына, его друзей. Взбудоражить его. Заставить его притормозить. Превратить его в легкую мишень. Черт побери! — прорычал Рэнсом. — Да ему это все как с гуся вода! Даже если бы я использовал в качестве приманки его мать, он бы просто пожал плечами и прикончил еще пару человек. Говорю вам, обычная процедура с этим человеком не сработает! Он уже все это знает. Мы сами его всему обучили. Нет, Бекас, обычные приемы нашего ремесла с ним не сработают. Ординарные решения не решат экстраординарных проблем. Здесь потребуется нечто особенное.
— Сэр!
— Я займусь этим прямо сейчас. Это его проймет. Только это, и ничто иное, позволит нам добиться своего.
— Что, сэр?
Усталость исчезла из голоса Рэнсома, и ее место заняли нотки триумфа.
— Я истолкую наши приказы по-новому, Бекас. Тебе не стоит знать, как именно. Достаточно сказать, что это будет шедевр, мое главное блюдо. Эта прелесть войдет в учебники, я тебе гарантирую. И я гарантирую, что мистер Эллиот нагадил нам в последний раз. Прежде чем я покончу с ним, объект будет умолять меня прикончить его.
Рэнсом засмеялся. Дейв впервые слышал его смех.
И эти звуки ему не понравились.
2
«Время!»
Дейв пока не планировал предпринимать этот шаг. Однако слова Рэнсома все изменили. Рэнсом утратил бдительность, и, что бы там за адскую ловушку он ни готовил, это сделало его заносчивым и чересчур уверенным в себе.
«На ум приходит выражение „выгодная мишень“. И еще выражение „делить шкуру неубитого медведя“».
Дейв сбросил туфли и выбежал из компьютерного зала.
Коридор был длинный, безликий, освещенный люминесцентными лампами. На кремовых стенах висело несколько дешевых художественных постеров. Беззвучно ступая, Дейв подбежал к лифтам.
Бекас стоял в холле у лифтов, спиной к нему. Он нажал кнопку вызова и нетерпеливо ожидал его прибытия.
Дейв приблизился. Бекас почувствовал неладное и начал поворачиваться. Но было поздно. Дейв впечатал его в стену и приставил ствол пистолета к его шее. На штукатурку брызнула кровь: Дейв врезался в Бекаса с такой силой, что тот разбил нос об стену.
Дейв подвигал пистолетом из стороны в сторону, так, что ствол погрузился в человеческую плоть.
— Тридцать первый, верно?
Бекас издал какой-то невнятный звук.
— Не пудри мне мозги, малыш. Вспомни, что тебе сказал Рэнсом. Я тебе не обычный штатский. Я таких, как ты, на завтрак ем. А теперь быстро говори: ваша база на тридцать первом этаже, так?
— Да, сэр, — невнятно пробормотал Бекас.
Дейв ухватил его за волосы и оттянул голову назад.
— Еще раз.
— Да, сэр.
— Весь этаж?
— Сторона, которая выходит на Парк-авеню.
— Сколько человек?
— Э-э…
— Сколько лет ты служишь, сынок?
— Ну, четыре, а что…
— Они не дадут твоей семье полную пенсию по потере кормильца, раз ты прослужил меньше шести лет.
Что-то в голосе Дейва достигло цели. Бекас понял, что тот говорит серьезно. Он сорвался на крик.
— Я не знаю! Может, двадцать, может, двадцать пять!
— «Может» меня не устраивает.
Бекас был еще почти мальчишкой: слишком молодой для такой работы и куда более мягкий, чем казался с виду.
— О боже! — заголосил он. — Не стреляйте! Я вправду не знаю!
Парня трясло от ужаса. Дейв снова крутанул пистолет.
— Ладно, следующий вопрос. Почему вы, сволочи, гоняетесь за мной?
— Боже мой! Людям вроде меня ничего не говорят, мистер! Я простой морпех! Малиновка и Куропатка — они знают, но никому не говорят.
— А что они сказали тебе?
Речь Бекаса сделалась невнятной.
— Ничего. Матерью клянусь, ничего! Только что вы должны… ну… умереть. Быстро. И что если мы… ну… понимаете… если мы убьем вас, чтобы мы не прикасались к телу иначе как… ну… в резиновых перчатках.
Дейв скрипнул зубами. Дела становились все хуже и хуже.
— Где Рэнсом?
— На сорок пятом! Он в кабинете того покойника, Леви!
— Что он там делает?
— Не знаю! Богом клянусь — не знаю! Я там не был! Я только…
— А ты подумай.
Дейв ощутил холод, смертельный холод.
— О господи! Я не знаю! Я вправду не знаю! Когда мы схватили эту еврейскую девку…
Дейв впечатал Бекаса лицом в стену. И не раз. Сколько именно — он не сосчитал.
— Ну-ка, сынок, расскажи мне про «еврейскую девку».
На губах у Бекаса пузырилась кровавая пена.
— О господи! Вот дерьмо!
Дейв вмазал еще раз.
— Повтори, я не расслышал.
— Эта девка, Коэн… Она пыталась удрать. Мы сцапали ее — я с Бобби и Джорджо — в тот момент, когда она выбралась из своей норы. Она просто зверюга, приятель. Она откусила бедняге Бобби нос. Напрочь. Бедолаге придется до конца жизни ходить с протезом.
