– О! – восклицает Джош и тут же замолкает. Хорошо, что я не задала серьезных вопросов, поскольку едва ли получила бы серьезные ответы.
– Итак, принимая во внимание наши отношения и то, куда они могли нас привести, но, как выясняется, вовсе никуда не вели, полагаю, я держалась предельно корректно, предельно мило, не так ли?
– Разумеется. – Джош явно собирается продолжить, но я не позволяю ему этого сделать.
– Отлично. Тогда послушай: я хочу, чтобы ты прекратил заскакивать сюда. Эти сюрпризы мне не нужны. Женись. Переезжай в другой город. И я смогу спать спокойно. И обрету возможность спокойно бодрствовать.
– Я просто… – бормочет Джош.
Я начинаю расхаживать по комнате, размахивая руками. Сейчас я действительно люблю свою квартиру.
– Я не могу сказать, что безумно счастлива последнее время, но и не слишком несчастна. Я относительно счастлива, я в порядке. У меня есть квартира, пусть и небольшая, удобная одежда. У меня есть открытка с котенком на холодильнике. – И я показываю в сторону кухни, которую тоже по-настоящему люблю сейчас. – И мне нравится моя жизнь. Мне удобно и уютно. Но если мне придется еще выслушивать от тебя, как восхитительна твоя новая-будущая-жена или как безумно счастлив ты сам… – Я умолкаю, заметив, что Джош как-то странно смотрит на меня, вернее, куда-то за меня. – Что? – спрашиваю я.
– У тебя на стене сидит огромная бабочка.
Оборачиваюсь. У меня на стене сидит огромная бабочка. Джош осторожно ловит ее двумя пальцами, подходит к окну и выпускает, возвращается к своему стулу, садится – все это одно долгое плавное движение. И мой гнев испаряется, будто вылетел за окно вместе с бабочкой. Чувствую себя так, словно меня околдовали.
– Ты считаешь, мне следует на ней жениться? – спрашивает Джош.
Чары рассеиваются.
– Черт побери, Джош. – Пожалуй, я скорее устала, чем разозлилась. – Не задавай мне таких вопросов. С этим мы покончили. Мы покончили со всем.
– Но ты гораздо рассудительнее меня, – замечает он.
Если бы сейчас не было так поздно, я, может, и подумала бы, что это значит. Мы были женаты. Развелись по моей инициативе, когда я не могла уже выносить неспособность или нежелание Джоша думать о будущем или хотя бы мыслить более конкретно. Или я просто хотела, чтобы он больше думал обо мне. Джош что, считает мое решение о разводе благоразумным? Или он имеет в виду нечто менее значительное, например, мою способность накрывать на стол? Наверное, я никогда не узнаю, что Джош имел в виду.
– А ты спрашивал у кого-нибудь совета, когда женился на мне?
– Нет.
– И вот что получилось, да?
– Вовсе нет, я до сих пор рад, что женился на тебе. Мне совсем не хотелось расставаться с тобой, но сейчас я полагаю, что это необходимый этап в нашем развитии.
– Научный подход, – хмыкаю я.
Он лишь пожимает плечами. Глубоко вздохнув, устраиваюсь на диване. Джош безнадежен. Его невозможно ненавидеть. Он таков, каков есть. И больше не принадлежит мне, так что нечего волноваться по этому поводу.
– Женись на ней, если хочешь и если она согласна, – устало говорю я. – Но даже не думай пригласить меня на свадьбу.
Джош разглядывает свои поношенные туфли: один из шнурков явно кто-то долго жевал.
– Какая же свадьба без тебя? – улыбается Джош.
– Нормальная. Я больше не желаю слышать об этой свадьбе. Ты теперь сам по себе. Мы оба сами по себе. Джош, я серьезно.
– О'кей, – кивает он и встает. – Но мне неприятно думать, что ты теперь совершенно посторонний для меня человек.
– Привыкай, пожалуйста. Кроме того, я еще и официально, по документам, совершенно посторонний человек.
Я делаю приветственный жест, вскидывая руки, как гимнастка, выполнившая трудный элемент.
Джош вновь кивает. Он уходит, а я машу ему на прощание с дивана – на этот раз ни объятий, ни поцелуев. Для одного вечера поцелуев достаточно. Когда Джош наконец, выходит, поднимаюсь и запираю за ним дверь. Затем достаю из сумочки использованные билеты и прикрепляю их магнитом к дверце своего дребезжащего холодильника. Возвращаюсь в постель и пытаюсь уснуть.
Глава 16
ЛЮБОВЬ ВО ВРЕМЕНА УПАДКА
В офисе царит неприятная тишина; она нервирует меня. Хочется, чтобы поблизости оказалась баскетбольная площадка, полная орущих детей, или по крайней мере лаяли собаки. Такая тишина повисает, когда вы внезапно просыпаетесь среди ночи и не можете понять, где находитесь, хотя вы в своей комнате, где еще несколько часов назад чувствовали себя в абсолютной безопасности. Подобная тишина наступает после того, как вы обнаруживаете на своем рабочем столе официальное письмо от руководства. Что и произошло с нами сегодня утром.
Наше издательство перешло в собственность одной из крупнейших компаний, «Маквиттон паблишинг». Прежде из научной литературы она выпускала небольшую серию под названием «Всякая всячина». Как гласит официальное письмо, некоторые отделы нашего предприятия будут «реорганизованы», а часть сотрудников – «освобождены от своих должностей с тем, чтобы применить свои силы в других сферах деятельности». Ожидайте следующей информации, сообщает письмо. Новость, влекущая за собой следующие новости, – всегда дурной знак.
– «Мы искренне сожалеем о неудобствах, которые наше решение может причинить сотрудникам», – зачитывает мне вслух Том, хотя в тексте, лежащем на моем столе, сказано то же самое.
Произнесенное вслух, все это звучит еще более устрашающе, словно нечто неизвестное, некая мрачная тень скрывается за этими словами. Мы собираемся небольшими группками вокруг своих столов. Замечаю Карла; он сочувственно, но с явным удовольствием успокаивает нескольких девиц сразу.
– «Сотрудники, которых не коснется реорганизация, получат новые должности в соответствии с опытом работы», – читает Том дальше.
– В смысле? – спрашивает Нина.
– Они дадут нам пинка под зад и вышвырнут в реальный мир, – переводит Моник.
– В твоем исполнении это звучит как-то лучше, – замечает Том.
Меня чуть поташнивает, и в животе такое неприятное ощущение, будто я приняла лекарство, вызывающее побочный эффект. Полагаю, сейчас мне не стоит садиться за руль и управлять сложными механизмами.
В мой «кубик» входит Моник. Нина уже здесь, пристроилась на коровьей табуретке, тупо глядя в свой экземпляр письма.
– Предлагаю всем сегодня поработать над своими резюме, – говорит Моник.
– Ты знала об этом? – спрашиваю я.
Она пожимает плечами:
– Слухи всегда бродят. Некоторые из них вы игнорируете из-за своей самоуверенности или глупости.
– Мы все окажемся на улице, – печально, с ноткой отчаяния произносит Нина.
