Иеромонах слушал внимательно, не прерывая рассказа. Когда же тот исчерпался, долго молчал, а потом спросил:
– Как давно был под грозой?
– Этим летом, отче, на Спаса.
– Прятался?
– Залез в погреб, молился там. Огница дважды хлестнула землю рядом с моим укрытием. Охотится она на меня, отче. Мое заклятие – зеркало грехов моих неискупимых.
– Не заклятие, Григорий, а бремя судьбы преходящее. Желаешь от него избавиться?
– Знамо, отче.
– Бывает, сын мой, что от подобного бремени не следует избавляться.
–..?
– Господь ничего не совершает без цели. Если он возложил на тебя сие бремя, значит, в нем сокрыта цель. Знак на тебя наложен, избран ты среди человеков, отмечен свыше. Радуйся, веселись, тварь Божья! Харизму, сиречь дар небесный, получил ты в дни отрочьи. Святые мужи истово благодарили Господа за хори и увечья. Видели в них знамение указующее и метили ими прямой путь к Царствию Божьему.
– Сие за грехи мои.
– Каков упрямец… – помотал головой Авксентий. – Воззри, Григорий, на вещи мира сего не яко мышь из норы, а яко сокол, ширяющий свободно под облаками. То, что для мыши – предел мира, для сокола – холм или овраг с высоты ничтожный. Не от греха оно исходит, наоборот. Воистину, бремя сие защищает тебя от грехов, сын мой. Пока не найдешь себе другого защитника, оно будет защищать тебя. Благодари Бога за такое знатное знамение. И не бойся его. Бойся больше огниц и грома тихих демонов нрава своего.
– Буду считать так, как вы скажете, отец, – отступил Сковорода, и словно отпустили его сердце холодные щупальца давнего внутреннего упрямства. – Буду благодарить Бога истинного до смертного часа прекращения негодящего живота моего. Буду благодарить за бремя полезное, за знамение защищающее.
– Всевременно, вижу я, и усердно благодаришь Творца, Григорий, не устаешь. Сие похвально. А вот Богородице ни разу благодарности не огласил, – заметил проницательный собеседник. – Духа Святого не помянул также. Может, в странствиях своих впал ты в ересь ветхозаветников иудействующих и не признаешь Святой Троицы и всеблагой Заступницы нашей, Царицы Небесной?
– Верую во единого Бога, Отца Вседержителя, Творца неба и земли, видимого же всего и невидимого… – Сковорода начал оглашать «Символ веры». Авксентий остановил его после «и паки грядущего»:
– Вижу, что уберег тебя Господь милостивый от апостазии[130]. Однако же вижу твое гордое тяготение к Завету Ветхому. Если сентимент сей не в унижение Завета Нового, то греха в сем, по усмотрению моему, нет. На это надеюсь и в печаль великую войду, если ошибусь в тебе. Налагаю, сын мой, на тебя урок: от сегодняшнего повечерья и до дня Михайлового будешь читать братии Евангелие и Деяния. Во время трапезы и во время трудов ежедневных… – Он сделал паузу, позволяя Григорию приложиться к перстам, а потом переспросил:
– Ты сказал, что желаешь научиться разумной молитве, по примеру святителя Григория Паламы и праведных молитвенников Ватопедских?[131]
– Желаю, отче, всем сокрушенным сердцем желаю! – вспыхнули глаза Сковороды.
– Тяжкий и тернистый сей путь, сын мой. И для опытных монахов тяжел он, а для послушников и подавно. Для сего молитвенного делания нужно не только сердечное рвение, но и тщательное приготовление. Многие желали, да мало кто достичь сподобился.
– Благословите, отче!
– Не скачи так, не утомляй старика… Ныне не фискалом удостоен.
– Простите, отче.
– Ты, говорят, хвастался среди братии, что раньше пел в Петербурге, на соборном крылосе? Что до чинов превеликих придворного уставщика и канонарха дослужился?
– Истинно так, святой отец. Но чины сии ничтожные.
– Зачем же хвалился?
– Говорил без умысла вознестись над братией.
– Правда ли, что без умысла?
– Вот крест, – сполз на колени и перекрестился Григорий.
– В глаза мне смотри. – Авксентий взял послушника за подбородок и повернул его лицом к свету. Сковорода почувствовал силу его костлявых пальцев.
– Вижу, что не лжешь.
– Не стыжусь убогости своей.
– Это ты правильно делаешь… Ведаешь ли, сын мой, на чье прославление составлены были Антифоны святого праведного Игнатия Богоносца?
– Знамо, отче, – ответил Григорий.
«Не нужно быть канонархом или придворным уставщиком, чтобы сие знать», – мысленно хмыкнул он.
– Поведай мне.
– На прославление предвечной несотворенной Святой Троицы.
– А степенные Антифоны?
– По мнению эллинского книжника Никифора Каллиста, их написал Феодор, нарекаемый Студитом. Написал в память о древнейших Антифонах святого Игнатия. Каждый Антифон имеет три ступени, коих в каждом тоносе, то есть гласе, есть девять по видению Богоносца, который зрел, яко девять светлых чинов ангельских симфонично славили Святую Троицу. Сии воскресные Антифоны являются частью эллинского Октоиха[132] и представляют собой образ духовной лествицы добродетельной.
– А в чем ее смысл?
– Лествица Антифонов знаменует духовное вознесение. Антифоны были выращены Студитом из золотых зерен степенных псалмов. Святой Феодорит говорит, что к кипарисовой двери Соломонова храма вели двадцать пять мраморных ступеней. Когда священники колена Левиевого празднично шествовали к святилищу, то на каждой ступени останавливались и пели, меняя друг друга, по одному из псалмов. Святой Феодорит изрекает, что цари Давид и Соломон пророчески предвидели: народ иудейский впадет в грехи и окажется в плену Вавилонском, а потом из плена, под руководством десницы Божьей, с радостным пением вернется к развалинам стен Иерусалимских. Поэтому цари решили петь степенные псалмы на ступенях храма. А святой Августин…
– Любишь притчи ветхозаветные? – оборвал сей бурный поток эрудиции Авксентий.
– Ищу в них, отче, зерна правды для века нашего.
– Итак, – подытожил иеромонах, – в Антифонах можем наблюдать нескорбное восхождение от образа, сиречь от знамения девятки яко трехчисленной тройки, к вселенскому знамению предвечной Троицы.
– Воистину, отче.
– Вот от раздумий над сим дивным восхождением и начнешь, сын мой, подготовку к странствиям, ведущим к фаворскому свету. Углубишься в таинства девятки, числа знаменитого и в Библии щедро расписанного. Именно в девятом псалме дается нам надежда: «Не навсегда забыт будет бедный, не пропадет вовек надежда убогих». От девяти начнешь идти, последовательно отсекая число за числом, к простому и от простого к простейшему. Познаешь глубины Единого через отрицание признаков его. Так учил нас святой Дионисий в своем дивном послании к Тимофею. Святой, отрицая мир, знамения и признаки мира, сходил от познания низших качеств Господа к познанию самых первичных. Отказывался от всего сущего ради познания скрытого не-сущего, ради созерцания Божественного мрака, спрятанного за картинами видимого мира. Того Мрака, который, по словам псалмопевца, Творец сделал покровом своим[133]. Сия лествица ведет вниз, но не к адской тьме зла, сын мой, не к ней. Ведет она к тем темным энергиям, от коих зародилась Вселенная. Именно за ними спрятал Господь тот невечерний свет, который зрели избранные среди апостолов на горе Фавор.
– Все буду делать по словам вашим, отче, – прошептал Григорий.
– Начнешь познание девятки с упражнения. Закрой большим пальцем правую ноздрю.
Сковорода исполнил установку Авксентия.
– Теперь медленно девять раз вдохни и девять раз выдохни через левую ноздрю. Попытайся осознать свое дыхание. Нужно, чтобы выдох продолжался втрое дольше вдоха. Когда вдыхаешь, то посчитай до трех, а выдыхая, посчитай до девяти. И между окончанием вдоха и началом выдоха читай молитву Иисусову.
– Простите убогого, отче, а как осознать дыхание?
– Сначала представь, как воздух входит в тебя, как выходит. Представь, что это дышишь не ты, а дышит Вселенная. Что в миг, когда ты вдыхаешь, вместе с тобой вдыхают планеты и недвижные звезды на хрустальном своде последнего неба. Что каждая тварь Божья вдыхает в этот миг, от ничтожного насекомого под листиком до слонов, бегемотов, левиафанов и китов морских. И горы вдыхают, и долины, и озера, и океаны. А когда выдыхаешь, то вместе с тобой все сущее освобождается от лишнего воздуха и от эфира, которым наполнена вселенская бесконечность. И становится легким и не наполненным, яко в первый миг творения.
– Трудно, отче, такое представить.
– Я же сказал тебе, что путь к Божественному Мраку тернист и труден. Если бы было легко, все топтали бы эту дорогу. А так, только малому избранному стаду Божьему открыта она и посредством великих трудов познается… Следуем далее: когда ты вдохнул и выдохнул через левую ноздрю, заткни ее пальцем и так же делай девять дыханий через правую. И таких уроков днесь исполняй девятьсот девяносто девять. Изо дня в день все теснее будет соитие твое с Вселенной Божьей в осознанном дыхании. До того времени, пока не утвердится совершенное слияние, когда ты есть всем, а все есть тобой и нету между тобой и всем ни одной схизмы-трещины. Затем уже сможешь идти дорогой священномолчания, путем Дионисия и Паламы, зачеркивая каждым долгим выдохом ненужную часть мира. Уразумел?
