– Зузка, ты меня слышишь? – переспросила Катринка.
– Да, да, слышу, – сказала Зузка. – Мне просто очень жаль Марго.
– Да, это ужасно, – согласилась Катринка. – В таком семейном разрыве есть что-то кровавое.
– Все разрывы кровавы, – добавила Зузка. Ее голос звучал измученно.
– Зузка, у тебя все в порядке?
– Да. Все замечательно, – поспешно ответила та. – Я вспомнила о тебе и Миреке Бартоше, вот и все. Как ты была несчастна, когда ваш роман закончился.
Катринка и Зузка выросли в коммунистическом обществе, где любое отклонение от общепринятого стандарта могло стоить жилища, пищи, работы, а иногда и жизни. С раннего возраста они научились держать язык за зубами, хранить тайны. Раз Зузка не хочет говорить, что случилось, значит так нужно.
– Марго очень разумная женщина, – сказала она. – У нее все будет прекрасно. Катринка глубоко верила в эмоциональную гибкость всех своих подруг. Они могли преодолеть все проблемы, с которыми сталкивались в жизни. – Как и у всех у нас, zlaticko.
– Кто знает? Может, ты и права, – засмеялась Зузка. – А как твой новый дом? – спросила она, сменив тему. – Мне не терпится увидеть его.
Все находили новый городской дом сказочным. Катринка и Карлос избежали аляповатости и безвкусицы. В доме не было ни позолоты, ни бахромы на шторах, ни роз, напоминающих капусту. Ощущение богатства было достигнуто сочетанием бледных красок, тонких тканей и изысканных дорогих вещей. Белый мраморный пол с инкрустациями покрывал весь первый этаж, объединяя гостиную, небольшой холл, столовую и библиотеку. Тяжелые шторы свисали с деревянных карнизов на окнах. Удобная современная мебель перемежалась с роскошными антикварными столами и комодами. Стену в гостиной украшал многокрасочный гобелен семнадцатого века, изображавший пасторальную сцену, а на каждой стене в столовой висели в рамках геометрические рисунки.
Теперь, когда все было закончено, за исключением некоторых предметов мебели, которые еще не завезли, Катринка показывала свое новое детище друзьям, приходившим к ней по одному или небольшими группами; она даже дала свое согласие на статью в «Аркитекчурал дайджест», который и раньше писал об ее отелях и домах.
– Какая жалость, что «Шик» не написал об этом! – воскликнула Марго, которая вместо того, чтобы вернуться в Монте-Карло, вылетела в Нью-Йорк вместе с Катринкой и Марком на самолете, принадлежащем его концерну. – Дом просто сказочный.
– Тебе было удобно? У тебя было все, что необходимо? – спросила Катринка, входя в уютную библиотеку, отделанную деревянными панелями. По пятам за ней следовали Бруни и Бабар, две восточноевропейские овчарки, которых недавно приобрел Марк.
– Абсолютно все. Анна заботилась обо мне, – сказала Марго, протягивая руку, чтобы погладить Бруни.
Катринка с удовольствием упала на широкую софу, скинула туфли и поджала под себя ноги.
– Устала, сил нет. – Весь день, за исключением обеда со своим бухгалтером в ресторане «Фор сизенз», она провела в «Праге» в трудных переговорах с рекламным агентством по поводу освещения открытия нового коктейль-зала «Старлайт клуб» в нью-йоркской гостинице «Амбассадор», который должен был принять первых гостей в середине мая. – Как хорошо быть дома. Ты провела здесь весь день?
– По правде сказать, я трудилась как пчелка.
Катринка посмотрела на подругу изучающим взглядом:
– Чем же ты занималась? Сейчас у тебя настроение гораздо лучше, чем утром.
– Настоящая женщина не может долго находиться в плохом настроении, – сказала Марго, и ее большой рот расплылся в улыбке.
Стук в дверь прервал их беседу, и в комнату вошла полная приятная седоволосая экономка, неся в руках серебряный поднос с чайным сервизом и тарелочкой итальянского печенья.
– Спасибо, Анна, – поблагодарила по-чешски Катринка, – это именно то, что мне сейчас нужно.
– Я приготовила чай и для миссис Джонсон, но, может быть, она желает чего-нибудь другого?
– Марго, может, ты хочешь чай из трав? Вино? Шампанское? – Катринка перешла на английский.
– Лучше чай. Если я выпью, то опять начну плакать.
Анна разлила чай по чашкам и удалилась. Как только она ушла, Катринка снова повернулась к Марго:
– Ну а теперь все-таки скажи мне…
Она обедала с детьми, рассказала Марго Катринке. Ее дочь работала помощником редактора журнала «Шик», а сын – младшим редактором в одном из крупных издательств. Оба они весьма удивились, что их мать оказалась в Нью-Йорке. Не желая быть причиной семейной войны, которая разразилась между Элиотами, когда Стивен бросил Дэйзи, Марго не стала им рассказывать слишком много, сказала только то, что они с Тедом переживают сейчас трудный период и договорились пожить некоторое время порознь. Потом, когда дети свыкнутся с этой мыслью, она расскажет им, что в действительности произошло.
– Да и то не до конца. Я не хочу, чтобы они возненавидели своего отца. Разве что самую малость, – поправилась она. – После обеда я позвоню ему.
– Теду? – Марго утвердительно кивнула. – Что он сказал тебе?
– Он разъярился из-за того, что я поговорила с детьми. Как это похоже на мужчин! Сказал, что еще ничего не произошло. Я ответила, что если для него еще не решено, то я для себя уже все решила.
– А ты решила?
Марго пожала плечами.
– Наверное. Не знаю. Я никогда не думала, что такое может случиться со мною и Тедом. – Она немного помолчала. – После этого меня пригласил на коктейль издатель «Шика». Я позвонила ему просто из вежливости. Он предложил встретиться. Мы посидели в баре в отеле «Плаза». – Она помолчала секунду и добавила. – У меня сложилось впечатление, что он не слишком доволен тем, как идут дела в журнале.
– Упал тираж?
– Нет. Но рекламы стали давать меньше. И его очень беспокоит соперничество между харперовским «Вогом» и «Сэвви». Он боится, что они переманят к себе всех талантливых журналистов.
– Он предложил тебе работу?
– Не то, чтобы предложил, – сказала Марго. – Но он спросил, не возникло ли у меня желания вернуться к работе.
Катринка потянулась за чайником и налила себе и Марго еще по чашке.
– И что ты на это сказала?
– Что эта мысль последнее время возникала у меня по нескольку раз на дню. – Марго откусила кусочек печенья и добавила: – Если мы с Тедом не помиримся, мне нужно будет чем-то занять себя.
– Вы помиритесь, – сказала Катринка не очень убедительно.
– Не знаю, – неуверенно пожала плечами Марго. – Даже если он и бросит эту свою… банковскую служащую, не знаю, смогу ли я простить его.
– Люди все время прощают друг друга.
– Ты же не простила Адама.
– Он никогда не просил об этом, – быстро сказала Катринка.
