монастырь, он только и смог вымолвить,
– Молитесь братья, сильней молитесь.
Казалось, пройти им было вовсе ничего, только до Острова и обратно, но путь этот в эту предзимнюю пору, мог в любой момент стать последним.
Васька заставил сеть Леху с Арсением на вёсла и скомандовал им,
– Грести, как я скажу! На Аз – гребет Лёха, на Веди – Арсений! На, Глаголь – все разом! Поняли?? Проверим! Аз, Веди, Веди. Глаголь!
По команде Василия -Аз,– Леха сделал гребок, и застыл в ожидании с поднятым веслом, Арсений сделал три гребка и тоже остановился, как только они услышали – Веди,– так сразу два весла, слаженно сделали один, но мощный гребок. Василий, вроде, остался доволен проведенным в боевых условиях учением. Он приналёг на руль, поймал ветер в парус и бесстрашно вывел челн против коварной Ильменской волны. От всех других: рек озёр, морей волна Ильмень озера отличается своей дурной непредсказуемостью. Если ветер дует от берега, то это совсем не значит, что волна пойдёт от берега вслед за ветром как делают это все правильные волны, во всех правильных водоёмах. Она, как правило, в Ильмене, пойдёт и перпендикулярно ветру, а может пойти вовсе наперекосяк, под ей одной удобным углом. Волна и ветер на Ильмень озере жили каждый своей жизнью. Труднее всего людям было, в то время, когда часть озера уже была скована льдом, как это было уже сейчас, а другая часть бешено боролась с ветром и льдом за свою свободу. Ветер успевал разгуляться, на обширной ледяной равнине и, набрав силу, обрушивался, подобно плети, на непокорные волны идущие от берега, которые он силой хотел заставить броситься на несокрушимый берег. Выйти в Ильмень в такую погоду с надеждой пристать к берегу Острова было глупо и безрассудно. Для более спокойного передвижения новгородцами воль всего берега озера уже в то время были проложены хорошие дороги, и через каждые два поприща стояла гостеприимная изба, где путников ждала рыба на ужин и теплые одеяла для ночлега если, что. Однако нашим друзьям ввиду их опасной и тайной миссии пользоваться дорогами было нельзя. Им пришлось, с одной стороны бороться с сильным северным ветром, стремившимся прибить лодку к берегу, с другой с волнами бегущими, почему-то, в юго-западном направлении и стремившимися опрокинуть её. Но молитва Арсения, умноженная на умение Василия, да вера в правое дело позволили провести лодку через бушующее озеро, подойти к Острову с подветренной стороны, где не было ни волн, ни ветра.
Как только лодка стукнулась о мостки, Василий с радостью сказал,
–Приехали.
– Что верно, то верно. Только как назад пойдём?– спросил Арсений.
– А мы тебе сразу отходную закажем, чтоб сразу идти в Рай, чего тут святому задерживаться?– подшутил Лёха.
Шутки шуточками, но все понимали, что идти обратно по озеру никак нельзя. Идти по Бергу тоже, так это означало не только раскрыть всё дело, но отправить князя в досрочное изгнание. И то и другое было решительно не приемлемо для друзей, так как не позволяло им выполнить приказ князя и владычье послушание. Тут поневоле, пока крепили лодку к мосткам, все призадумались, и поэтому не заметили, как к ним подошёл сам хозяин.
Никита Захарьевич, что из Кучковичей был одет просто, по-домашнему, в шелковое желтое исподнее, поверх которого была надета парчовая рубаха, синего цвета в зеленых узорах, на рубаху был накинут бухарский халат синего цвета с черной изнанкой. На ногах были надеты сандалии из далёкого города Дамаска с серебряными пряжками, украшенными жемчугом среднего размера. Никита Захарьевича, что из Кучковичей, не любил показной и кричащей роскоши, поэтому обувь украшал лишь серебром и жемчугом, так чтобы было видно, что он человек со вкусом и не бедный. Васька, известный модник и щеголь, в тайне, боялся встретиться на Торгу с Никитой Захарьевичем, что из Кучковичей, так как подозревал, что если будут сравнивать красоту одеяний его и Никиты Захарьевича, то, скорее всего шепот восторга, и завистливые взгляды, будут идти в сторону Никиты Захарьевича, а не в его, не смотря на разницу в возрасте, красоту и стать.
– Ума нет, считай калека, а тут у троих ни одного золотника ума, считай, вообще, бедствие. Чего по воде пошли, решили подвиг Спасителя повторить или так по дурости? Бог дураков любит, авось пронесёт!?– вместо приветствия изрёк хозяин.
–Дело у нас к тебе,– ответил Арсений за всех троих сразу.
И не останавливаясь, продолжил,
– Мы в ничтожестве своём сомневались в тебе и твоей честности, но Господь бог, и Никола чудотворец надоумили, сначала тебе всё рассказать, потом лишь суды судить, да ряды рядить!!!
–Ну, так все про меня в Новгороде думают и на Городище тоже. Я же спрашиваю еще раз, «чего по воде пошли»? Жить надоело? Мне как с Юрьева сообщили, что Васька идет по волнам, так я с того времени людей поднял, чтоб вас – увальней городских – из воды спасти, если, что не так сложится!!! Что же я им объясню? Что Вася с друзьями по делу тайному пришли. Люди мои в церковь не пошли службы пропустили, а это грех. Владыка всё завтра узнает! На исповеди всё расскажут. Какая же это тайна будет и дело, следовательно, не того размаху. – Вещал хозяин.
–Так может, пригласишь, все-таки вместе ведь кровь проливали на Неве, – выдвинул последний тезис Арсений.
– Ну, что ж, проходи ватажнички, если кровь пролили, когда чужой хабар на Неве забирали,– припомнил хозяин друзьям их вояж на его заимку.
Место куда прибыли друзья нуждается в особом описании по причине своей исключительности.
Во первых – Остров – это название острова и места, и усадьбы.
Во вторых,– люди там живут до сих пор, так как в отличие от всех других островов Ильмень озера, этот никогда не подтоплялся, не смотря на любые, пусть даже катастрофические разливы Ильменя от которых даже по Антониеву монастырю на лодках ездили, а это уже четыре версты ниже от устья Ильменя.
В третьих, – оборону от супостатов новгородских на острове держать можно сколь хотелось долго, всё-таки это действительно остров. Из-за буйного нрава Ильмень озера полной блокады острова никак не получится. Как-то ещё Вещий Олег пытался с Рюрикова Городища, данью обложить Остров и его жителей, но был обложен матом и с тех пор князья новгородские островитян не трогали. Посадники же, те, которые отличались буйством во хмелю, шесть раз зимой под остров подступали и шесть раз отступали, со злости или от бессилия призывая, потом, в
