Селия посмотрела на Кейт:
— Ты спрашиваешь меня, знает ли Мэнди о покерных вечеринках?
Кейт кивнула.
— А как, по-твоему, она познакомилась с Марти?
— А, понятно…
— Пойдем, — позвала Селия. — Мы будем заходить внутрь или нет?
Издалека вилла выглядела впечатляюще, а вблизи оказалась просто необыкновенной. Расположившись на высшей точке мыса Ферра, она была похожа на розовый дворец из сказки — такой привлекательный, что его хотелось съесть. Длинные ряды высоких окон с тонкими витыми колоннами белого цвета по бокам напоминали розовую помадку. Парадный вход украшала резьба с изысканным узором.
— Эта дверь как будто ведет в собор, — завороженно сказала Кейт.
— Удивительно, что ты заметила, — произнес кто-то рядом с ней. — Ее действительно когда-то привезли из средневекового испанского монастыря.
Кейт оглянулась. Она так увлеклась разглядыванием архитектурных деталей, что только сейчас заметила официантов. Они стояли по обе стороны от входа и держали подносы с розовым шампанским.
У официантов, как и у охранников при входе, были белые парики с черными лентами, костюмы с кружевными воротниками и манжетами, атласные бриджи и туфли с пряжками — все разнообразных оттенков белого, серебристого и розового. Кейт не могла не заметить, что бриджи на них были чрезвычайно узкие, а шелковые чулки обтягивали стройные, красивой формы икры. Каждый официант был в башмаках на высоких каблуках и с мушкой на лице, наполовину прикрытом черной маской. Насколько она могла судить по аккуратному подбородку и носу, не говоря уже о темных глазах, молодой человек, заговоривший с ними в дверях, был красив. Он предложил дамам шампанское.
— Спасибо. — Селия взяла бокал и передала еще один Кейт.
— Из монастыря? — удивилась Кейт. — Неужели такое возможно?
— Этот дом построила очень богатая дама, — начал объяснять официант. — Она всерьез увлекалась коллекционированием. Со всей Европы сюда съезжались торговцы антиквариатом. Мебель, картины и даже такие вот резные двери привозили поездом на станцию в Болье. А она выходила из дома и выбирала вещи прямо на платформе.
— Потрясающе…
— Больше всего ей нравились вещи восемнадцатого века. Мебель на вилле в основном того периода. Вот почему мы сейчас так одеты. — Он взмахнул рукой в кружевной манжете и улыбнулся. Кейт улыбнулась ему в ответ, не понимая, что больше поразило ее — его великолепный английский или обтягивающие бриджи. Это сочетание производило неизгладимое впечатление.
У них за спиной громко засмеялась Селия. Кейт повернулась:
— Что случилось?
— Ланс, — показала ее спутница. — Только посмотри, он пытается поговорить с Расселом Кроу.
Журналист действительно направился к австралийскому актеру, который, бросив на него подозрительный взгляд, тут же пошел в противоположную сторону — так быстро, насколько это было возможно в толпе.
— Расс! — закричал Ланс. — Неужели ты меня не помнишь? В тот раз в Британской академии кино- и телеискусств? Мистер Кроу!
— Пойдем. — Селия ухватилась за локоть Кейт. Спотыкаясь, она пыталась подняться по мраморным ступеням и одновременно сделать глоток шампанского.
— Осторожно! — Кейт взяла ее за руку. — Ты ведь знаешь, у тебя очень высокие каблуки.
— На приемы нужно ходить именно в такой обуви.
— Почему? Это ведь настоящее мучение!
— Да, как и танец в три утра, когда приходится дышать в подмышку какому-нибудь парню, который прыгает с восьми вечера. А в этих туфлях я по крайней мере достаю им до плеча.
Они пошли дальше. Кейт оглядывалась по сторонам, оценивая обстановку и нащупывая в кармане блокнот. Как бы ей ни хотелось найти Ната, нельзя забывать о цели поездки. Пора начинать делать записи для «Меркьюри». Некоторых гостей она знала, кого-то нет — и среди них наверняка были важные люди. Какое счастье, что рядом с ней была Селия, которая, похоже, знала всех!
— Кто это? — спросила Кейт, махнув бокалом в сторону двух мужчин, беседовавших поблизости.
— Один из них — Ридли Скотт.
— Тот самый, бегущий по лезвию?.. — Кейт с благоговением уставилась на него.
— А вот тот, в дурацких очках, — Слим Кортез, самый модный режиссер, — зевнув, сообщила Селия. — Он снял фильм «Ты, Кант», с которого началась мода на философию. Он экзистенциалист, который зависит от окружающего мира, или что-то в этом роде.
Кейт прислушалась, пытаясь разобрать слова Кортеза. Он говорил на редкость претенциозно.
— Да, но если так называемый я, так сказать, «снял» так называемый фильм… — медленно тянул он. Ридли Скотт прищурился.
А потом, когда знакомая фигура скачками приблизилась к нему, его глаза сузились еще сильнее.
— Ридли-и-и! Или мне называть тебя «сэр Ридли»? Поздравляю, дружище! — С этими словами Ланс поднял ладонь, чтобы поприветствовать знаменитого режиссера.
Пробормотав что-то — максимум нескольких слов, — Скотт скрылся в толпе.
— Ты знаешь, — сказала Селия, взяв с подноса очередной бокал шампанского, — что вино выводится из организма со скоростью один бокал в час? Кстати, не войти ли нам?
Внутри вилла выглядела даже более роскошной, чем снаружи, и казалась воплощением мечты. Холл, кессонный потолок которого украшали росписи в стиле эпохи Ренессанса, вел во внутренний двор, выложенный мрамором. Там стояли небольшие круглые столы, мерцали свечи, блестели серебряные приборы и бокалы. Изящные позолоченные стулья, расставленные вокруг столов, пока еще были пусты. По всему периметру патио тянулись аркады галерей с балюстрадами наверху. Горящие факелы, закрепленные на колоннах, освещали веселые лица беседующих людей. Но Ната среди них не было.
Глава 11
Кейт глубоко вздохнула, отпила шампанского и попыталась заставить себя не паниковать. Нат обязательно должен быть где-то здесь, в этой шумной толпе. И рано или поздно она непременно на него наткнется. А пока можно расслабиться, наслаждаться происходящим вокруг и наблюдать. Все стены виллы были покрыты резьбой и увешаны картинами.
И Кейт принялась изучать, что именно хозяйка дома — романтичная особа и любительница антиквариата — выбрала для себя на железнодорожной платформе.
— Что значит, ты хочешь посмотреть на произведения искусства? — Селия уже тянула ее назад. — Дорогая, разглядывание картин на вечеринках равноценно социальному самоубийству. Это значит, что ты никого не знаешь и тебе не с кем поговорить.
— А на открытии галерей и выставках? Это тоже социальное самоубийство?
