в коже Домны чувствовала себя тоже странно: она могла то снова сойти за работающую, то в тот же день, переодевшись, становилась Хозяйкой-иностранкой (для Пропускного документа она выбрала себе обычное для ее Первой страны незаметное белое имя). И в том и в другом случае находились свои преимущества. Работающей она настолько не представляла ценности, что ее вовсе никто не замечал, она была при Хозяйке, поэтому от нее не требовали ничего другие люди. Когда она была Хозяйкой-иностранкой, ее просили предъявить документ, заплатить, суметь объясниться и сильно уважали заранее просто за то, что она иностранка и неработающая.
Илья не спрашивал их про этот их постоянный обмен. Он вовсе не задавал вопросов и разговаривал очень редко своим высоким, еще полудетским голосом, только по делу. Спал при любой возможности, но никогда не засыпал во время управления лошадьми. Ночевал в лошадиных пристройках и прямо в полуоткрытой коробке. Женщины пытались в холодные ночи провести его в гостиницу, но медведей внутрь человеческих помещений не пускали. Хоуп в коже Домны попросила его рассказать однажды, чего он так грустит. Хотя было понятно. Он рассказал, что его разлучили с семьей и что он скучает. Домна в коже Хоуп сказала, что ее разлучили с ее семьей, когда Домне было десять. Хоуп в коже Дом– ны сказала, что ее разлучили с матерью, когда Хоуп было пять. Илья старался с тех пор вздыхать реже. Постепенно он стал разговаривать. Говорил, что ему больше всего нравится, когда обе его хозяйки одеваются как хозяйки. Хотя нарядные работающие платья ему очень нравились. В одном из городов женщины купили ему новый костюм управляющего лошадьми, пошитый специально по медвежьей фигуре: сапоги из кожи, штаны широкие, рубашка из шелка, легкая куртка, теплая куртка и красивый головной убор. Это была большая трата, но женщины чувствовали себя совершенно всесильными, ожидали, что к ним еще придут деньги. Илья благодарил очень, но выглядел чуть разочарованным и наконец признался, что он Медведица по имени Настя и полуработающий, владевший его семьей – вернее, поправила Медведица, укравший его семью с Севера, – захотел заработать, зная, что Настя умеет управлять лошадьми, и продал ее как медведя мужского рода, потому что медведицы гораздо дешевле медведей. Хоуп в коже Домны предложила Насте пересесть с ними в полуоткрытую коробку и переодеться в любое их платье. Управляющего лошадьми они наймут в ближайшем городе или деревне. Но Домна в коже Хоуп сказала, что им лучше доехать до Второго главного города в прежнем виде, а там они дадут Насте свободу и она сможет жить и одеваться как хочет. Хоуп в коже Домны спросила у Насти, что она думает и чего она хочет. Настя повела ушами и ноздрями в сторону Хоуп в коже Домны, потом в сторону Домны в коже Хоуп и сказала, что согласна, что нужно доехать до Второго главного города.
Они появились там в августе. Въезжали через юго-западные Наточенные камни как неработающие иностранки и работающий медведь – управляющий лошадьми. Административно-надзирающий за путешественниками и военно-надзирающие за путешественниками не удивились. Во Втором главном городе видели самое разное. Сказали только медленно по-русски и поломанно по-французски, что иностранкам надо поехать в специальное учреждение и получить там Адресный билет, чтобы жить во Втором главном городе.
Сначала ехали словно среди долгой-предолгой деревни. Потом пересекли длинный деревянный мост через реку. Домов к центру стало больше каменных, но деревянные тоже попадались. Улицы крутились. Часто встречались церкви. Хоуп в коже Домны никогда не заходила внутрь, но внешне церкви в ее Второй стране ей очень нравились. Особенно те, с крыш и колоколен которых на мир глядел улей каменных глаз. У каменных строений и на их фасадах часто сидели львы, птицы или какие-то другие животные. Появлялись голые или полуголые статуи белых людей – например обрезанных по пояс и держащих крышу над каким-нибудь входом. Но самым удивительным было человеческое количество. Столько людей ни Хоуп, ни Домна, ни Настя никогда не видали раньше. Они прибавлялись, множились по мере приближения путешественниц к центру. Люди ходили пешком, ехали в коробках на колесах, полуоткрытых, открытых и закрытых, стояли, бежали, лежали, сидели, ехали верхом на лошадях. Улицы носили работающих, полуработающих, неработающих, неработающих благородных – русских, других народностей долгой страны, иностранцев. Говорящее зверье, в частности медведи, встречались тоже, но реже, чем люди. Путешественницы видели Медведя на лошади и Медведицу с четырьмя медвежатами, торгующих чем-то съестным. На кожу Хоуп на Домне, как обычно, обращали внимание, останавливались, смотрели, за коробкой на колесах бежали дети. Но когда путешественницы въехали в сердце города, они окончательно смешались с разнополой, разнонациональной, разновидовой толпой и их перестали замечать.
На одной из выстеленных камнями улиц, где из-за затора они ехали совсем медленно, их остановил Надзирающий за городом и попросил у них документы. Те ему понравились: все же Меловая зайчиха знала свое дело. Надзирающий за городом напомнил женщинам про получение Адресных билетов. Домна в коже Хоуп, изображая акцент, взятый у Хоуп, спросила, улыбаясь, про подходящую для них гостиницу. Тот оглядел путешественниц, посоветовал и рассказал, как ехать. Та действительно оказалась подходящая, не очень богатая, но и не бедная, здесь жили и иностранцы, и граждане Второй страны Хоуп и Первой страны Домны, мужчины и даже женщины без мужчин. Домна в коже Хоуп рассказала гостиничному служащему, что не может без своего Медведя, и ей разрешили взять Настю в номер даже без доплаты.
Путешественницы на следующий день съездили получить Адресные билеты. К их почти ужасу, у женщин забрали паспорта взамен. Денег на гостиницу хватало на десять дней при отказе от обедов и любых покупок. Полуоткрытую коробку на колесах и лошадь продали. Домна в коже Хоуп обняла лошадь, попрощалась. Кобыла оставалась последним из замужней Домниной жизни. Насте женщины разрешили идти куда она хочет. Но ей было некуда. Она немного служила хозяйкам по гостиничному хозяйству и много спала на диване в гостиной. Домна в коже Хоуп в последнее время часто раздражалась на Настю и спрашивала, чего та спит постоянно летом, когда медведи спят зимой. Медведица обижалась, стыдилась и шла поделывать что-то или спать. Хоуп в коже Домны объясняла Домне в коже Хоуп, что Настю, очевидно, тянет спать, когда она поволнуется или когда ее что-то расстраивает. Домна в коже Хоуп ответила на это, что тогда в Дикой и холодной стране Насте придется спать всегда. Хоуп в Коже Домны и Домна в коже Хоуп сейчас реже ладили, взаимно устали, достаточно уже получили друг от друга. Они разошлись по разным комнатам думать
