себе под ноги и на лошадиные передние копыта. Хоуп в коже Домны расплакалась от рассказа Домны в коже Хоуп. У Хоуп в коже Домны заболели кожа спины и живот, когда Домна в коже Хоуп рассказывала, как шла после порки окровавленная домой и потеряла ребенка, как ее сажали на цепь и надевали на нее обруч с шипами, как неработающий насиловал ее. И сказала, что не выдержала бы всего этого. И что понимает теперь, что ей всегда везло. С самого начала. И что чувствует теперь, почему Домна убила неработающего. Они долго потом шли молча. Наконец Хоуп в коже Домны сказала Домне в коже Хоуп, что она слышала от неработающего, в каком именно близком городе его Полуработающий занимается продажей людей. Они могут туда попасть, найти Полуработающего и узнать у него, что стало с Мужем Домны. Дальше они отправятся его искать и освобождать. И Хоуп Домне поможет. Если Домна хочет, они могут поменяться обратно. Домна в коже Хоуп ответила Хоуп в коже Домны, что не хочет пока меняться. И не хочет искать и находить Мужа. Он относился к ней хорошо, но тоже забирал у нее свободу. И ей трудно объяснить, но в ней словно все изменилось – внутри, не снаружи, не из-за кожи Хоуп. Теперь не было смысла возвращать все предыдущее. Хоуп в коже Домны понимала.
Они ночевали в телеге, ели то, что успели набрать в доме Анюты. Лошадь питалась на полянах и на берегах водоемов. Старались объезжать деревни, поля с работающими, съезжали с дороги, если видели вдалеке коробки на колесах неработающих. У Домны в коже Хоуп и у Хоуп в коже Домны не было точного плана, но они двигались ко Второму главному городу страны. Мылись в реках и аккуратно подглядывали друг за другом, оценивая, как кожа сидит на теле другой. Хоуп в коже Домны ловила рыбу, они готовили рыбный суп в железной емкости, которую сделал бывший Муж Домны.
Домне в коже Хоуп часто снился сон о том, что она все еще сидит на цепи, с железным обручем на шее и ждет в ужасе, когда придет Хозяин и станет насиловать ее. Она просыпалась, видела перед собой небо или спящую Хоуп, но продолжала чувствовать железные обручи на ноге и шее. Вспоминала, что ее уже освободила Хоуп и что бывшего Хозяина она сама убила. Иногда Хоуп в коже Домны просыпалась и утешала Домну, обнимала, и они засыпали вместе. Хоуп в коже Домны все же была похожа на Домну в своей коже, и Домна думала, что это очень странно – обнимать почти себя саму.
Они учили друг друга русскому и английскому, называя друг другу слова на материнских языках. Домна в коже Хоуп жалела, что не может читать стихи Хоуп, и просила ту рассказать на русском, про что они. Та рассказывала, иногда пыталась переводить их по памяти. Они часто молчали рядом друг с другом, им так было привычно и уютно. Хоуп в коже Домны в такие моменты часто работала. Ее книга для записывания стихов сгорела в доме неработающего. И вот она начала писать новые, пока в своей голове. Написала поэму для Домны и другую для ее ребенка, съеден– ного собаками. Повторяла сгоревшее, чтобы потом записать, когда возьмутся листок бумаги и карандаш. Домна в коже Хоуп думала о том, как ей отыскать себя, сделать больше свою душу. Теперь она понимала, что у нее есть на это право.
На третий день пути они все же наткнулись на Падающее дерево. Оно скрывалось за поворотом. На небе готовился дождь. Женщины спешили найти укрытие в пещерах из белого мела. Они встретили указатель в ту сторону. Административно-надзирающий за путешествующими сидел в деревянной коробке и жевал. К стенке прислонилось стреляющее оружие. Военно-надзирающих за путешествующими не было. Видимо, слишком незначительным был этот пункт надзирания, и Административно-надзирающий работал за всех. Он тут же попросил у женщин документы. Домна в коже Хоуп закутала лицо в платок и нащупала в кармане лезвие ножа. Хоуп в коже Домны поняла это. Административно-надзирающий был худой, длинный и с гнойными прыщами на лице и шее. Ненамного старше путешественниц. Он спросил документы еще раз. Хоуп в коже Домны как можно чище сказала по-русски, протяжно и жалобно, как иногда это делала Маруся, что они едут молиться (Домна говорила, что в одной из пещер была церковь), а бумажки у мужей. Административно-надзирающий хотел ответить, что хоть у ужей, а ему все равно их вести в город, оформлять нарушение, а им платить денежное наказание, но тут он заметил цвет кожи Домны в коже Хоуп на ее руках и шее. И изумился, сказал, что никогда не знал, что среди работающих теперь арапки. Женщины молчали. Он спросил, какой муж у Домны в коже Хоуп – тоже черного цвета? Домна в коже Хоуп ответила, что нет, белого. Административно-надзирающий за путешествующими изумился ее гладкой русской речи. Потом огляделся по сторонам. Женщинам это не понравилось. Он смотрел на Домну в коже Хоуп с большим мужским интересом. Административно-надзирающий сказал, что он пропустит, если арапка…
Он остановился, чтобы убить комариху у себя на руке, Домна в коже Хоуп потянула нож из кармана.
…С ним поцелуется. Домна в коже Хоуп стала вытаскивать нож, Хоуп в коже Домны задержала ее руку. Попросила его подождать и отвела Домну в своей коже в сторону. Предложила дать Административно-надзирающему денег, но у нее были только крупные бумажные купюры. И сдачи у него точно не найдется. Хоуп в коже Домны предложила Домне в коже Хоуп не убивать Административно-надзирающего, но оглушить его – например железной емкостью, в которой они варили еду, – и уехать. Домна в коже Хоуп думала. Ей было странно и обидно. Только она решила, что станет сама управлять своей личной судьбой, а другие люди, кроме Хоуп, будут лишь второстепенными, не определяющими. А тут первый же человечек, проверяющий бумаги посредине леса, мог подчинить себе ее. Она думала. Ей не хотелось целовать Административно-надзирающего еще и просто потому, что он ей не нравился. К тому же она не могла так распоряжаться кожей Хоуп, ведь эти губы тоже достались Домне вместе с кожей. Но она понимала, что когда Административно-надзирающий за путешествующими очнется, то кинется в свой надзирающий улей – и тогда их с Хоуп будут искать военно-надзирающие. Домна в коже Хоуп додумала. Она спросила Хоуп в своей коже, может ли она так распорядиться ее губами, она и так позволила тогда бывшему Хозяину поцеловать себя. Хоуп
