— А быстро тебя новый ротный перевоспитал. Таким макариком скоро ты ему задницу будешь целовать.
Лукьянов, сжав кулаки, двинулся на пего. Сергеев вовремя выскочил из кабинета. К вечеру, собрав свои вещи, не попрощавшись ни с кем, он уехал.
Кутышев сидел в кабинете, когда раздался стук в дверь. В кабинет робко вошла жена, встала у двери. Он хмуро посмотрел на нее.
— Что тебе надо?
— Ренат, прости, пожалуйста, но между нами ничего не было, мы просто сидели и пили водку.
— В темноте? — с сарказмом спросил он.
Лена, опустив голову, молчала.
— Я сказал тебе: забирай свои манатки и катись на все четыре стороны. Можешь за ним поехать. Его в Караганду перевели.
— Он мне не нужен. Ренат, прошу тебя, поверь мне. Между нами действительно ничего не было. Я не хотела с ним пить…
— Я не хочу твоего оправдания…
Кутышев еще долго поносил жену на чем свет стоит, но постепенно гнев его иссяк. Лена это сразу почувствовала и вновь с новой силой стала доказывать ему, что между ними ничего не было.
— Иди домой.
— А ты?
— Я попозже приду.
Шагая по дороге домой, Лена улыбалась. Ей не верилось, что все так легко обошлось.
Настя готовила ужин на кухне, когда услышала шаги на веранде. Она замерла. Раздался стук. «Опять он, — подумала она. — Погоди, я тебе сейчас такое устрою, что навсегда забудешь дорогу к моему дому». Она взяла ружье, выставила вперед и резко открыла дверь. Кутышев, увидев ружье, направленное на него, опешил. Настя моментально опустила ствол.
— Это вы так гостя встречаете?
— Здравствуй, Ренат. Я подумала… — она замолчала.
Он понял без слов и, не дав ей договорить, быстро произнес:
— Проходил мимо, решил заглянуть к вам. Может, помощь нужна? Вы не стесняйтесь, скажите. Я быстро организую.
— Спасибо, Ренат, пока не нуждаюсь. Вы не знаете, когда Алеша приедет?
— В субботу он будет здесь. Если моя помощь не нужна, я пошел.
— Спасибо, что заглянули. Может, чайку попьете?
— Чай пить для меня хуже смерти, — смеясь, ответил он.
Возле калитки он остановился и как бы случайно вспомнил:
— Да, чуть не забыл. Старшего лейтенанта Сергеева в Караганду перевели, он уже уехал. Везет же дуракам!
От Кутышева не ускользнул блеск в ее глазах. Настя смотрела ему вслед, ей не верилось, что все так благополучно кончилось.
Через двое суток поздно вечером в дверь постучали. Она вскочила и, не раздумывая, открыла дверь. Обняв Алешу прямо у порога, словно не видела его десять лет, неудержимо стала целовать.
— Настя, задушишь! — смеялся он.
Когда зашли в комнату, она вновь прижалась к нему.
— Ты скучал?
— Еще как!
— Я тебе сейчас ванну приготовлю, а потом поужинаем. Она вышла, а он подошел к зеркалу, посмотрел на свои погоны. «Даже не заметила!» — разочарованно подумал он. Приготовив ванну, Настя вернулась в комнату.
— А ты чего не раздеваешься?
Он подошел к ней.
— Неужели не видишь? — обиженным тоном спросил он.
— А что я должна видеть? — удивилась Настя.
— Да ты на мои погоны посмотри!
— Тебе присвоили звание?
Будничный тон, которым она произнесла это, просто сразил его.
— Ты что, не понимаешь, что мне досрочно присвоили звание старшего лейтенанта?
Она посмотрела на его расстроенное лицо и поняла, что для него означает эта маленькая звездочка на погонах. И, чтобы искупить свою вину, обхватив его голову, прильнула к его губам.
После отъезда Сергеева среди офицеров установилась дружеская атмосфера. Их жены, которые сидели без работы, все чаще стали встречаться. Только жена Жидкова жила особняком. Ее можно было понять: с огромным хозяйством она с трудом управлялась. Часто при встрече женщины подшучивали над ней, но та, не обращая внимания, делала свое дело. Однажды Настя пошла к Вале за молоком. Возвращаясь домой, она увидела мужа. Тот, улыбаясь, подошел к ней.
— Парное?
— Да. Выпьешь?
Он взял банку и стал пить.
— Вкусное!
Они пошли домой.
— Алеша, а почему ты не сделаешь телевизионную антенну? На днях была в твоей роте, бедные солдаты маются по углам. Если бы показывал телевизор, им было бы намного легче служить.
В ответ он засмеялся:
— Для этого здесь надо построить Останкинскую телебашню.
— Ну, это слишком высоко и тебе не под силу, — не реагируя на его юмор, произнесла она. — Ты попробуй хотя бы на тридцать метров поднять, может и получиться.
— Ты что, шутишь? Да хоть на сто подними, толку не будет, сопка мешает.
— Алеша, у тебя по физике в школе какая оценка была?
— Между прочим, я на золотую медаль закончил.
— Я знаю.
— Если знаешь, то зря спрашиваешь.
— Как ты думаешь, телевизионные электроволны огибают сопку?
— Откуда я знаю?
— Вот поэтому я и спросила, какая у тебя оценка в школе была. Если бы ты физику знал, так бы не ответил. Волны в любом случае огибают любое препятствие.
Они вошли в дом, и разговор прервался. Пообедав, Алеша пошел в роту. По дороге он обдумывал слова Насти но поводу антенны. «А может, попробовать?» Кутышев поддержал его, загорелся.
— Командир, давай попробуем! Ты представляешь, как солдаты обрадуются, что в роте будет показывать телевизор? Пошли к начальнику колонии, он поможет нам.
Начальник колонии, выслушав офицеров, произнес:
— Из вашей затеи ничего не выйдет. Только зря металл попортите.
Но все-таки они убедили его, что надо рискнуть, и тот дал «добро». Больше недели два сварщика варили тридцатиметровую телевизионную вышку. На тракторе ее потащили в роту. Когда стальными канатами закрепили мачту, все побежали в рогу смотреть телевизор. По экрану бегали волны.
— Надо антенну покрутить, — раздался чей-то голос.
Рота вновь вышла на улицу. Соколов, задрав голову вверх, смотрел на антенну. Поворачиваясь к солдатам, громко произнес:
— Кто самый смелый?
К нему подошли несколько солдат.
— Федоров, давай ты, у тебя вес полегче.
Тот шустро полез наверх, когда добрался до середины, мачта сильно закачалась. Ощущение было такое, что мачта сломается пополам. Федоров, вцепившись в ствол, испуганно посмотрел вниз. Соколов, увидев в его глазах страх, и сам перетрусил, что тот может разбиться, и громко крикнул:
— Спускайся!
Когда Федоров спрыгнул на землю, Карташов, посмеиваясь, спросил:
— Струсил?
Тот, стараясь не смотреть на замполита, отошел в сторону.
— Товарищ старший лейтенант! — раздался голос солдата. — Разрешите, я полезу?
Но Соколов подошел к мачте и сам полез наверх. Мачта под тяжестью его тела заходила ходуном. Пришлось спрыгнуть.
— Командир, давай я попробую, — Кутышев подошел к мачте и полез наверх. Мачта под тяжестью его тела и ветра закачалась, как на морских волнах. Соколов, затаив дыхание, наблюдал за Кутышевым. Добравшись до антенны, стараясь не смотреть вниз, тот крикнул:
— Я буду медленно крутить антенну, а вы следите за экраном телевизора.
В казарму побежал солдат. Кутышев медленно стал поворачивать антенну. Из казармы выбежал солдат и громко крикнул:
— Показывает!..
Вся рота хлынула в казарму. Не выдержав, побежал и Соколов. Посредине казармы стоял телевизор. На экране было видно четкое изображение.
Вечером дома он возбужденно рассказал жене о том, как устанавливали антенну. Настя, улыбаясь, произнесла:
— Не мешало бы и нам вышку поставить.
На следующий день Алеша пошел к начальнику колонии и попросил, чтобы сварили еще одну вышку. Тот, выслушав его, недовольно произнес:
— Хватит тебе одной вышки. Больше арматуру не дам.
— Николай Васильевич, пожалей наших жен, они же тоже люди. Работы нет, целыми днями сидят дома. Пусть хоть телевизор смотрят.
После долгих уговоров майор согласился, и спустя месяц в поселке стали смотреть телевизор.
Однажды за ужином Настя, лукаво поглядывая на Алешу, произнесла:
— Хочешь, я еще одну идею тебе подам?
— Давай, — не задумываясь, отозвался он.
— А что я за это буду иметь?
— Самый сладкий поцелуй.
— Нет, целовать меня — это твоя супружеская обязанность. Ты хорошенько раскинь мозгами.
— А если мозги в дремучем состоянии и я не в силах угадать твое желание? Как мне тогда быть?
— Если в таком возрасте мозги не работают, то что с тобой будет лет через пятьдесят?
— Ладно, сдаюсь. Говори, я выполню твое желание.
— Честно?
— Честнее не может быть.
— Ну тогда слушай. Вчера я смотрела, как твой Жидков гнал своих коров и бычков. Почему бы тебе не завести в роте такое же хозяйство, только побольше? На столе солдат появится дополнительное масло, сметана, молоко, мясо…
Когда она закончила, Алеша, посмеиваясь, произнес:
— Тебе бы старшиной роты работать.
