- Да! - загорелся Иван. - Конечно. Я сам хочу посмотреть. Пошли, пошли!
- Вы?
- А что тут такого? Мне самому интересно. Ира? Ты может тоже хочешь? Пошли с нами.
Ира отрицательно покачала головой.
- Нет, я здесь останусь.
- Ну как хочешь.
Приближалась развязка. То, что этот сумасшедший ублюдок тоже захотел пойти, весьма снижало мои и так невысокие шансы. И оба были вооружены! А я скован наручниками.
В коридоре сновал народ. Я узнал кое-кого из челяди. Все занимались уборкой, мыли, что-то приколачивали, на скорую руку пдкрашивали. На нас особенно на меня! - бросали любопытные взгляды. Но не больше.
Мы дошли до оружейного зала. Вошли. Лампы уже свитили ярко, блестел паркет - переплетение цветочных узоров, восточные мотивы, - набранный из разных пород дерева. И блестели латы, украшенные рукояти сабель, длинные наконечники африканских ассегаев... один из которых Николай и снял со стены.
Он взвесил его на руке: двухметровое метательное копье казалось легким дротиком в его руках. Хорошо полированный наконечник в полметра длинной и сантиметров в семь шириной холодно и ярко блестел.
Николай сделал шаг к Ивану и бросил ему "Узи".
- Возьмите, а то мне мешать будет.
Глаза Ивыана хищно горели. И он и Николай наслаждались ситуацией, что, конечно же, нельзя было сказать обо мне. Я не знал, что делать. Одно я знал совершенно точно: умирать не хотелось!
- Вот и все! - сказал Николай и стал подкидывать в руке копье, примериваясь, как бросить. Иван, чтобы лучше было видно, сбоку, по стене, подбирался ко мне. Убийца и есть убийца! Я вспомнил его папашу, ловко перерезанное горло. Ну и семейка!
Я напряг все мышцы. Нервы, плоть моя превратились в струну, перетянутую ожиданием конца... Я намерен был бороться!
Николай резко отвел руку с копьем назад и тут же мгновенно метнул. Краем глаза я успел уловить растянувшуюся ленту наконечника; сам я тоже летел, но в сторону. Мы оба зависли в воздухе: я и ассегай.
Но окончание наших полетов было разным. Я с грохотом приземлился на блестящий, словно стекло, паркет. И такой же твердый. А копье?.. Копье мягко вошло в цель, не остановилось и, завершая инерцию полета, отбросило Ивана и пригвоздило к двери с такой силой, что он повис, словно редкое насекомое на булавке энтомолога.
ГЛАВА 30
АРЕНА ГЛАДИАТОРОВ
Лежа на полу, я видел, как ошеломленный болью и непониманием, Иван взглянул на торчащий из груди толстое, обшитое кожей древко, на Николая, настороженно следящего за хозяйской агонией. Тут понимание наконец снизошло: Иван поднял руку с "Узи", только что переданном ему Николаем, и... умер.
Ему почудилось, что он поднял руку, и нам с Николаем, напряженно следившим за процессом смерти, казалось... Ничего нам не казалось; голова немедленно поникла, ноги подогнулись, и стал обмякать труп Ивана.
В общем, доигрался, собака!
Ко мне подошел Николай. Был он без оружия, значит, немедленно убить меня не мог. Я приготовился ударить его ногами и, возможно, сбить на пол. Но он близко не подошел. Остановился метрах в трех и молча рассматривал меня. Я сначала сел, а потом, сохраняя равновесие, поднялся. Хорошо еще, что наручники скрепляли мои руки впереди, а не за спиной.
- Хочешь, я расскажу то, что не знал он? - Николай кивнул в сторону Курагина. Я посмотрел туда. Как, однако, быстро мертвец перестает походить на человека!
- И что же он не знал? - невольно спросил я.
- А то, что это я тебя с самого начала хотел отправить на тот свет.
- Но почему? - изумился я. - Я тебе ничего плохого не сделал. Я тебя вообще раньше не знал. Или знал?
- Нет, Бог миловал. Но зачем ты понадобился там, где я уже прочно застолбил место? Думаешь, это было просто сделать, стать личным телохранителем этого самодура? Этого подонка?!.
- Ты о Михаиле Семеновиче?
- О нем.
- Хорошего же ты мнения о своем бывшем хозяине, раб.
Я его хотел оскорбить, чтобы высести из равновесия. Наша смиренная беседа начинала меня тревожить: он откровенничал со мной, словно считал меня своим другом, или - что, конечно же, вернее, - мертвецом. Как раньше и другой Иван, начинающий уже пачкать паркет стекающей кровью и ещё кое-чем. Впрочем, смерть есть смерть, но запашок уже шел.
- Я не раб! - откликнулся Николай. - Вернее, уже не раб! Но ты мне мог помешать, я сразу почувствовал.
- Чем же?
- Ты либо стал бы его собакой, преданным шакалом, либо сам захотел бы оторвать свой кусок. Деньги здесь несчитанные. Один личный капитал, который сейчас, после этого (вновь кивок на покойного), перейдет к Ирине, составит больше миллиарда долларов. Пусть даже половину отберут, пусть две трети, и то за всю жизнь никогда не успеешь истратить.
- А тебе то что? Тебе какое дело?
- Какое? - он с сомнением взглянул на меня. - Ты что, дурак? Не видишь, Ире нужна опора...
- И этой опорой хочешь стать ты, - язвительно предположил я.
Он не отозвался на оскорбление. Он смотрел куда-то вдаль, сквозь стены, в собственные мысли. Потом встрепенулся, и затуманившийся было взгляд обрел ясность.
- Первый раз я приказал раздавить тебя "Кразом". Жук был моим человеком. Перед тем, как напасть на тебя, он успел прикончить твоего Синицина, потому что этого уже хотел Курагин. С Синициным получилось, с тобой - нет. Второй раз тебя спасла твоя прыть, когда тебя ужде давили "Зилом".
- А это по чьему приказу?
- Тут просто совпадение. Иван, уезжая, приказал следить, чтобы никто не пытался ехать в больницу. И всячески препятствовать этому. А ты сразу полетел туда. Так что здесь совпадение воли хозяина и моей.
- Сам ты собака! - сказал я. - Шакал и раб!
Он никак не отреагировал. Покачал головой.
- И пуля тебя не берет, и из аварий выскакиваешь целым, и из могильника в подвале как-то вылез!..
- А стрелял тоже ты?
- Арбатов стрелял. Аркадий. Я тут не при чём. Это Санька захотел. Саньке ты тоже сразу стал поперек горла. Здесь я, честно говоря, не успел разобраться в этой кутерьме. Его разозлило, что ты спас Иру. Я не понимаю. Он к ней хорошо относился. Теперь уже поздно выяснять. Кстати, что бы ты знал. Это я Ивана оглушил в кабинете Михаила Семеновича. И это я забрал документы. И знаешь, куда я их дел?
- Куда же ты их дел?
- Отдал Ире.
Я изумился по-настоящему.
- Так они у нее?
- Да. Она теперь наследница всего. И все счета теперь её. И номера сейфов. Завидная невеста, да?
- Ты и на это рассчитываешь? - не верил я.
Он промолчал. Тут меня осенило
- Так ты знал, что Иван едет убивать брата?
- Во всяком случае, догадывался.
- И не помешал?
- А зачем? Ты что, не понял? Мне нужна Ира.
Я смотрел на него во все глаза. Эта гора мяса тоже захотел!.. Хотя, чем он хуже?..
- А ты ей нужен?! Интересовался?
Он помрачнел. Потом взглянул на меня сверкающим взором.
- Никто не знает её лучше меня, - сказал он. - Она удивительная! Она красивая. Ее все любят. Вон и Дмитрий, волчара ещё тот, а не устоял. А ещё она слабая женщина, настоящая женщина!
Вот уж не думал услышать такое от этого динозавра! Глупо, конечно, почему бы и нет? Все мы смотрим на других через призму стереотипов. Николай здоровый, как носорог, значит и сердце у него выходит носорожье.
Я захохотал.
- Ты чего? - спросил он.
- Так. Не предполагал, что ты у нас такой влюбчивый.
- Думаешь, слепой? Думаешь, дурак? Да? Сам дурак! Ты что, не понимаешь: тот, кто выйдет живым отсюда, тот и получит Иру.
- Ты сумасшедший! Мне ничего не нужно. Ни Ира, ни её счета. Я сюда пришел сегодня, только чтобы убедиться в её безопасности.
- Вот! - он будто поймал меня на слове. - Вот поэтому я тебя и убью. Никто не откажется от такой женщины, да ещё с миллиардом впридачу.
Я ещё не терял надежду убедить его.
- А если я тебе дам честное слово, что сразу отсюда уберусь, как только ты отпустишь меня?
- Я тебе не могу поверить. Я людей знаю. Ты такой же, как все. Только ещё не понял сам.
- Идиот!
- Но я тебе даю шанс, - неожиданно сказал он, и я, примериваясь уже, как половчее лягнуть его ногой, встрепенулся.
- Какой?
- Помнишь, ты пережал мне руку.
- Ну?
- Никто раньше этого сделать не мог, - сказал он и замолчал.
- Ну? Всегда что-то происходит первый раз. Причем тут это?
- Я не могу тебя убить просто так. Я буду всегда думать, что ты мог оказаться сильнее.
- Ну? - как дурак все ещё не понимал я. И вдруг меня осенило: этот осёл страдает комплексом неполноценности! Кто бы мог подумать! А впрочем, все они, эти качки, так или иначе, недоделанные, раз им приходится собственной массой чего-то там компенсировать. Сумасшедший, однако!..
- Снимай наручники! - сказал я, протягивая ему руки.
Николай странно усмехаясь, полез в карман.
- Будем работать без правил, - сказал он. - Но с оружием.
- Давай, давай! - торопил его я. - С каким оружием?
Все ещё сохраняя свою усмешку на лице, он разомкнул мне браслеты. Я отшвырнул их, наконец-то ощутив реальное дуновение свободы. Надо только половчее оглушить эту скотину...
