— У вас, что же, никогда не опускаются руки?
— Каждый раз опускаются. А потом поднимаются. Я дирижер. У меня работа такая: опускать и поднимать руки.
Интервью с Теодором Курентзисом,
Валерий Паюшкин
friday.vedomosti.ru
Молодец, дирижер.
Из общения в «Комментариях»:
— Однако не стоит путать шансон и блатняк. Первое — искусство, второе — разновидность кала.
— А как отличить одно от другого?
— Элементарно отличить. Если нравится быдлу — значит, кал. Если прет интеллигенцию — значит, искусство.
— Я так и знал!!! [Ставит «Человека в телогрейке».]
— Научно доказано, что быдлость передается по наследству. Воспитание, к сожалению, роли почти не играет.
— А вот Ломоносов — он как?
— У Ломоносова были прекрасные отец и мать.
— Надо же…
— Быдло не по образованию определяется, а по характеру типа Шарикова.
— Да ты, я вижу, ученый-быдловед.
— Но в России шансоном почему-то стали называть прилизанный в коммерческих целях блатняк.
— Цель была одна — пропихнуть в свободное вещание. Пропихнули.
— [Смотрит невинными глазами.] А «Человек в телогрейке» это таки кал, искусство или два в одном?
— Человек в телогрейке — это Иван Кучин.
— Не образованием определяется характер человека.
— Это заявка на открытие. Ну так если не образованием, то чем? Наследственностью?
— Прямо из «Википедии»: «Основные черты блатной музыки — сюжетность песен; тесная связь с конкретными жизненными ситуациями, позициями и переживаниями людей криминального мира; примитивный мелодизм; использование в стихах стилистики разговорной речи и жаргона».
— Вижу, эксперт писал. Поумнее никого нету, камрад?
— Дмитрий Юрьевич, нравится ли тебе песни Наговицына?
— Как-то мимо проехал.
— Вот что заметил. Кучин — как хит, сначала очень нравится, но потом как-то приедается.
— Неправда!!!
— «Цель была одна — пропихнуть в свободное вещание. Пропихнули». Поэтому и сравнение было таким: лежал кал на асфальте, а теперь его поместили в музей и назвали высоким искусством. И — чтобы уж наверняка отвести подозрения — переименовали в экспериментально-экскрементальную скульптуру. Ну да, некоторым действительно кажется, что сие — высокое искусство. Весь вопрос, правда, что от такого искусства в голове остается?
— Тут получается двояко. Блатняк — это сугубо народное творчество. Помимо песен конкретно блатных в нем полно песен, так сказать, про неволю, сугубо близких русским людям в целом. Блатные песни типа «ремеслом я выбрал кражу — из тюрьмы я не вылажу» большой популярностью не пользуются, потому что не каждый такое про себя скажет. А вот где «Сижу за решеткой, в темнице сырой» — каждый второй готов, ибо это про тоску и безысходность, столь близкие нам. Через это однозначности не получается. Уточняю: я не «в защиту», защищать нечего, я про то, почему такой бешеной популярностью пользуется.
ВИКТОР ТОПОРОВ НА ЛИНИИ
25.03.2008
Пару лет назад общался с литературным критиком Виктором Топоровым. В круг общения тупого советского быдла не входят литературные критики, поэтому слушал с большим интересом. Потом без промедления закупил две книжки, которые порадовали ничуть не меньше, чем живое общение.
А тут Виктор Топоров пишет:
Быть фантастом («говнофантастом» — как, не церемонясь, выражаются в Сети) в нашей литературе считается не столько предосудительным, сколько позорным. Фантасты и их читатели (так называемый фэндом) обитают в отдельной резервации, имеющей ряд устойчивых признаков лепрозория.
Перед нами (вернее, в стороне от нас — и мы стараемся в эту сторону не смотреть) существует этакая Республика прокаженных. Точнее, Королевство прокаженных, на троне (буквально! У них имеется и трон) восседает Борис Натанович Стругацкий — слуга царю (покойному брату Аркадию) и отец (духовный) солдатам: тем самым — по самоопределению и по призванию — фантастам, которых нехорошим словом именуют в Сети.
Можно выразиться и резче: отношение к фантастам в литературной среде (отношение, разумеется, творческое, а не личное) целиком и полностью совпадает с отношением к «опущенным» в среде криминальной.
Человек, хоть раз напечатавшийся в одном из фантастических альманахов, или принявший участие в одном из фантастических конгрессов и съездов, или удостоенный одной из бесчисленных (и с презабавными названиями) фантастических литературных премий, моментально (однако раз и навсегда) превращается в «фантаста», — и это навсегда.
Вот почему большинство писателей, сочиняющих нечто антиутопическое, альтернативно-историческое, а то и просто волшебно-сказочное, бежит от творческого самоопределения «фантаст», как черт от ладана.
www.uz.ru
Смеялся.
Из общения в «Комментариях»:
— Лично я настоящими фантастами считаю только Никитина Юрия и Головачева Василия.
— Ты в людных местах такого старайся не говорить. Ибо после такого тебя иначе как мудаком называть не будут. Ничего личного, без обид.
— Топоров, как обычно, выдал бессмысленный и совершенно не информативный набор слов, попутно обгадив всех и вся. Откровенно говоря, меня его статьи поначалу даже веселили своим незамутненным бредом. Сейчас — вызывают тошноту. Из его опусов невозможно узнать ничего нового, невозможно почерпнуть никаких хоть чуточку оригинальных мыслей — идет обсасывание каких-то родившихся в больном воображении Топорова «фактов», причем тоном не то что ментора, а пророка. Идиотизм.
— Камрад, чисто академический интерес: сколько тебе лет?
— Чисто академический ответ: 27.
— Когда тебе будет полтинник, когда в любой книге ты неизбежно будешь видеть то, что уже 500 раз схавано и высрано, тогда вспомнишь про Топорова.
— Я это и сейчас вижу, причем давно — и что? Почему-то я не нахожу в этом повода для того, чтобы забираться на трибуну и орать оттуда, что все уже по 500 раз схавано и высрано, как это делает Топоров. Понятно, что это его хлеб, но зачем делать это в такой форме? Книга для меня (и думаю, что для многих) бывает интересной или неинтересной в силу различных причин, но при этом даже вторичные и напрямую позаимствованные сюжеты могут содержать интересные повороты и неожиданные стороны. Все зависит от мастерства автора (рассказчика, если угодно). Тебе же, например, нравится то, что делает Тарантино, хотя его фильмы — сплошное заимствование, чего он сам и не скрывает.
— Ничего. Хлебай пятикратно переваренный кал и далее, камрад, это твое лично дело. Как личное дело Топорова, что об этом кале думать и говорить.
— А кто тогда, на ваш взгляд, является фантастами в России?
— Я такие книги не читаю.
— Или такой комментс появился вследствие этой статьи? Что фантаст, он как опущенный?
— Заметка отлично написана, ее не надо комментировать.
— Тебе же, например, нравится то, что делает Тарантино, хотя его фильмы — сплошное заимствование, чего он сам и не скрывает.
— Ты эта. Либо цитируй дословно, либо вопросы задавай. Тарантино — ебанько с большой буквы, и нравится мне у него далеко не все. Про заимствования в его творчестве могу читать лекции за деньги.
— Вот и Д. Ю. пытается замолчать некоторые факты из личной биографии!!!
— [Рвет на груди ватник.] Я бывший сантехник и мент — сперва просто ковырялся в чужом говне, а потом ковырялся в чужом говне уже в тюрьме!!!
— Похоже для многих имя В. Топорова прозвучало впервые.
— Плюс похоже, что эти многие принципиально не способны понять, о чем Топоровым написано.
— «Как личное дело Топорова, что об этом кале думать и говорить». Так хоть бы господин Топоров просветил несчастных опущенных фантастов (да и всех остальных, кто успел попасть под его раздачу), как же правильно книги-то писать, а то получается так, что он один шибко грамотный, только сам ничего путного написать не способен, способен только хаять.
— Это тебе в силу возраста его задачи видятся вот так? Или ты вообще не понимаешь, о чем он?
— Дмитрий Юрьевич, а вот книги, которые вы написали, к какому жанру отнесете?
