Настала ночь. Гранквисты уже давным-давно ушли домой; спали и мальчики. Но Мелькер и Малин по-прежнему сидели в кухне. Было темно. Они едва различали светлый четырехугольник окна в стене и отсветы огня, проникавшие сквозь отверстия в плите. Они слышали лишь, как потрескивают горящие дрова; и больше ни звука. Малин вспоминала, как Мелькер впервые зажигал плиту. Это было ужас как давно и как весело!
Мелькер молчал весь вечер. Но тут он заговорил. Он дал волю накопившейся в нем горечи.
— Я неудачник, я знаю. Полный неудачник. Чёрвен права… нет у меня настоящей хватки.
— И не придумывай! — возразила Малин. — Есть у тебя настоящая хватка. Уж я-то знаю.
— Нет, нет ее у меня, — уверял дочь Мелькер. — Иначе я не сидел бы весь вечер сложа руки, когда свершается такое дело. Неудавшийся писака! И почему я только не стал вместо этого хозяином конторы? Тогда мы, может, уже владели бы этой усадьбой.
— Не нужен мне в доме хозяин конторы, — заявила Малин. — Никому из нас он не нужен. Мы все этого не хотим. Нам нужен ты! Мелькер горько рассмеялся.
— Я, на что вам я? Я не могу даже дать своим детям спокойное лето. Это я-то, который хотел столько дать вам, дать вам самое прекрасное, самое веселое и самое дивное в этой жизни…
Голос его дрогнул, и продолжать он больше не мог.
— Но ты уже сделал все, что хотел, папа, — спокойно сказала Малин. — Мы получили. Все самое прекрасное, самое веселое и самое дивное в этой жизни. И получили от тебя, только от тебя! И ты заботился о нас, а это — самое главное. Мы всегда чувствовали твою заботу.
Тут Мелькер заплакал, ох, уж эта Малин, довела его до слез.
— Да, — всхлипнул Мелькер. — Я заботился о вас! Если это что-то для вас значит…
— Это — все, — сказала Малин, — и больше я не хочу слышать, что мой отец неудачник. А со Столяровой усадьбой будь что будет.
ДОМ НА САМОМ КРАЮ МОРЯ
На другой день все проснулись с одной-единственной мыслью — сегодня в четыре часа Карлберг пойдет в Нортелье к Матсону и купит Столярову усадьбу.
Они все еще пытались вести себя так, будто ничего не случилось, и делали вид, что сегодня совсем обычный день. Обычный день, который привычно начинается с завтрака в саду, день с привычными осами, жужжащими над вазочкой с вареньем. Бедные осы. Пелле стало их жаль.
— Когда Карлберг снесет дом, он разорит осиное гнездо.
— Да, единственный способ уничтожить ос, — сухо сказал Мелькер. — Сносят весь дом и… как мы только сами до этого не додумались.
Настала долгая, томительная тишина, которую нарушило появление Чёрвен.
— Дядя Мелькер, ты что, оглох? Сколько раз повторять, тебя к телефону!
В столяровой усадьбе телефона не было, и Мелькеру всегда звонили в лавку. Отодвинув чашку с кофе, Мелькер бросился бежать, а Чёрвен за ним.
Через несколько минут она вернулась. У нее был испуганный вид.
— Малин, лучше тебе тоже пойти туда. Верно, опять какая-то новая беда. Дядя Мелькер совсем расстроился.
В лавку помчались не только Малин, но Юхан с Никласом и Пелле.
Они нашли своего бедного отца в лавке в окружении опечаленных Ниссе, Мэрты, Тедди и Фредди. Он был явно расстроен, по щекам у него текли слезы, и он повторял тихим голосом:
— Не может быть! Не может быть!
— Папа, что случилось? — в отчаянии спросила Малин. У нее уже не было сил для новых огорчений. — Папа, скажи, что случилось?
Мелькер глубоко вздохнул.
— Только что… — вымолвил он и снова замолчал. Потом перевел дух и сказал: — Только что случилось чудо. Вы не поверите, я получил литературную премию — двадцать пять тысяч крон.
Долгое время в лавке Гранквиста на Сальткроке стояла тишина. Всех точно громом поразило. Чёрвен была единственная, сохранившая самообладание.
— А дали… ну, эту, про которую ты сказал, тебе за что? Посмотрев на нее, Мелькер торжествующе улыбнулся.
— Я тебе скажу, малышка Чёрвен. За то, что у меня есть настоящая хватка, понимаешь, вот за это мне ее и дали.
— Так они и сказали, те, которые звонили?
— Да, что-то в этом роде.
— Так чего же ты тогда ревешь? — удивилась Чёрвен.
И тут внезапно до всех дошло, что случилось радостное событие.
— Папа, так мы теперь богатые? — спросил Пелле.
— Ну, не совсем, — ответил Мелькер, — но, во всяком случае… Тут он смолк, и дети боязливо посмотрели на него. Не станет же он снова плакать. Теперь-то уж в самом деле конец реву!
Мелькер не плакал. Он закричал. Внезапно он закричал:
— Вы понимаете, что это значит? Может, нам удастся купить Столярову усадьбу… если еще не… если еще не поздно!
Он взглянул на часы, и в этот миг они услыхали гудок; внизу у пристани готовился отчалить пароход «Сальткрока I».
— Беги, Мелькер! — сказал Ниссе Гранквист. — Беги! И Мелькер побежал, крича на ходу:
— Поехали, Юхан и Никлас! Поехали! Стой! — последний выкрик относился к пароходу.
Трап уже убрали, когда Мелькер примчался на всех парах. Но у Мелькера был такой безумный вид и он так умоляюще протягивал руки, что сердце капитана, стоявшего на мостике, дрогнуло. Снова опустили трап, и Мелькер взбежал на пароход.
Не оборачиваясь, он крикнул:
— Поехали, Юхан и Никлас! Поторопитесь!
Когда пароход был уже на порядочном расстоянии от острова, Мелькер неожиданно обнаружил, что с ним едут не только Юхан с Никласом, но и Пелле с Чёрвен.
— А кто вам разрешил? — с упреком спросил Мелькер. — Малышам тут делать нечего.
— Хм-хм! Мы тоже хотим с тобой, — сказала Чёрвен. — Я не была в Нортелье целых сто лет.
Мелькер понял, что разговор бесполезен. Не мог же он сбросить малышей в море. И раз уж он получил сегодня премию, надо быть добрым и благородным. К тому же он запыхался после пробежки, и ему было трудно ругаться.
— Бежал, как олень, — задыхаясь, сказал он. — Конечно, не так, как в школе, когда я пробегал сто метров за двенадцать и четыре десятых секунды.
Юхан с Никласом переглянулись, а Юхан покачал головой.
— Чудно, папа. Чем ты становишься старше, тем быстрее, по твоим словам, ты бегал, когда ходил в школу.
Но то, что Мелькер мог еще бегать, как олень, было совсем неплохо. В тот день ему пришлось побегать.
Если живешь на Сальткроке, то требуется немало времени, чтобы добраться до городка Нортелье. Сначала пароход доставляет тебя на материк к пристани, и на этой пристани сидишь и ждешь примерно с час. Наконец появляется автобус, который ходит в Нортелье. По пути он делает множество остановок и вообще не торопится, хотя придерживается расписания. В час дня автобус должен быть в Нортелье, и приходит туда минута в минуту.
"Поседеешь от такой поездки, — подумал, вылезая из автобуса, Мелькер. — Чего только не передумаешь во время такого долгого путешествия. Сидишь в автобусе, все больше волнуешься и уговариваешь себя без конца: «Столяровой усадьбы тебе не видать как своих ушей, и не мечтай!».
Но попытаться все же нужно. И в сопровождении целой вереницы детей Мелькер пустился со всех ног в контору Матсона по сдаче внаем и по продаже недвижимого имущества.
Там не было никакого Матсона, а лишь маленькая пухленькая машинистка. Лицо у нее было доброе, но, к сожалению, она ничего не знала.
— Где господин Матсон? — спросил Мелькер. Она кротко взглянула на него.
— А я откуда знаю?
— Когда он вернется?
— А я откуда знаю?
Глаза у нее были большие и наивные, и ясно было, что она вообще ничего ни о чем не знает. Неожиданно вынув зеркальце, она стала разглядывать свою кругленькую стандартную мордашку, и это занятие так увлекло ее, что она вдруг стала необычайно говорлива.
— Он ушел, ведь он вечно где-то бегает. Не пошел ли он купить ежевики? А может, он на стройке. А иногда он сидит в городской гостинице и пьет.
Больше они не смогли ничего из нее вытянуть и выбежали из конторы так же поспешно, как и вбежали туда.
Мелькер взглянул на часы. Третий час. Где же этот Матсон? Где в этом милом городке может отыскаться этот негодный Матсон? Необходимо его найти, и побыстрее. Пошел купить ежевики… Наверное, ее покупают на рынке? Какая тут ежевика, господин Матсон, когда решается судьба Столяровой усадьбы!
Мелькер дрожал от волнения, и ему не хотелось тащить за собой Пелле с Чёрвен. Трудно было двигаться целым эскадроном по тесным улочкам. Мелькер решился на хитрость.
— Хотите мороженое? — спросил он.
Конечно, они хотели. Мелькер купил в киоске мороженое и с пакетиком в каждой руке поманил Пелле и Чёрвен в зеленый скверик, где стояла скамейка.
— Сидите здесь, — сказал Мелькер, — и ешьте мороженое, пока мы не вернемся.
— А когда съедим? — спросила Чёрвен.
— Все равно сидите.
— До сколька? — снова спросила Чёрвен.
— Пока не поседеете, — безжалостно ответил Мелькер и ринулся вперед. Юхан с Никласом помчались за ним. А Чёрвен и Пелле остались сидеть на скамейке и есть мороженое.
