И всё же Аня совершила ошибку. Она слишком поторопилась, ей следовало сначала отойти от меня и лишь потом доставать оружие. А так мы стояли почти вплотную, и я, скорее инстинктивно, чем осознанно, метнулась в сторону и выбила из её рук пистолет.
В следующее мгновение я резко выбросила ногу и ударила Сашу Киселёва в пах. Пока он сгибался от невыносимой боли, я ребром ладони врезала Ане под затылок – точно в нужное место и с необходимой силой, чтобы она отключилась. Потом снова повернулась к временно утратившему боеспособность Саше, обхватила его шею и передавила сонную артерию. Один, два, три, четыре, пять – всё, он потерял сознание и повалился на пол у моих ног.
Я отступила на шаг, подняла пистолет и, убедившись, что это парализатор, а не лучевик, выстрелила в Аню, которая уже начала шевелиться. Затем угостила разрядом Киселёва и проверила у обоих пульс. Он был в норме – медленный, размеренный, как у крепко спящих людей.
Достав из правого кармана Сашиной куртки его оружие, я выпрямилась и посмотрела на Олега, который с разинутым ртом изумлённо взирал на происходящее.
– Тормоз! – в сердцах сказала я. – Почему стоял как истукан? Почему не помог? Тоже мне, мужчина!
– Я… это… – Он в растерянности пожал плечами. – Я ничего не понимаю! Ведь это Аня и Саша, друзья…
– Которые хотели подстрелить меня. – Я коротко выругалась. Нет, совсем не грубо, а так, как выразилась бы обычная девчонка, попав в неприятность. Но фраза была построена по-особому, чтобы сработал аварийный передатчик в моей серьге. – Кстати, я тоже твой друг. Твоя подруга. Мне угрожали оружием. На чьей ты стороне?
– Ради бога, Рейчел! Ну, конечно, на твоей. Просто я… извини, я растерялся. Я до сих пор ничего не соображаю. Ты была как молния, а я…
– Да ладно, замнём. Лучше помоги мне оттащить их в гостиную.
Сначала мы перенесли Сашу Киселёва и уложили его на диван, после чего так же поступили с Аней. Пока мы этим занимались, я размышляла над последними словами Олега. «Как молния», – сказал он. А ведь и правда, я слишком уж быстро среагировала. До неприличия быстро. Разумеется, я изучала приёмы рукопашного боя, хорошему солдату без этого нельзя. Но одно дело теория, совсем другое – практика. Я действовала автоматически, без раздумий, словно опытный боец, и все мои движения были точно просчитаны. Как это могло быть? Откуда я набралась такого опыта? Под гипнозом, когда изучала язык? Или когда мне ставили психоблок?.. А если так, то что же ещё они втиснули мне в голову?
Нет, после случившегося я не была в обиде на командование. Но всё же было бы честнее с их стороны сначала спросить моего согласия. Ведь именно так должны поступать воспитанные и цивилизованные люди…
– Рейчел, – жалобно отозвался Олег, когда мы уложили Аню рядом с Киселёвым. – Ты можешь объяснить мне, что происходит?
Я замялась.
– Не совсем. Есть некоторые догадки, но… Погоди немного. Дай мне собраться с мыслями.
– Хорошо, – кивнул Олег. – Собирайся.
Внезапно меня охватила тревога. Уже несколько минут назад я послала сигнал «SOS», но ответа на него – лёгкого пощипывания мочки уха, мол «ждите, идём на помощь», – не последовало. Или я не обратила на это внимания? Вряд ли…
На всякий случай я отчётливо повторила кодовую фразу. Олег вопросительно взглянул на меня, однако промолчал.
Ни через минуту, ни через две ответа я не получила. Моя тревога начала перерастать в панику. Я схватила телефон и набрала номер отца. После короткой паузы на дисплее высветилось: «Абонент недоступен». Такое сообщение означало, что сеть не может связаться с вызываемым номером – то ли телефон отключён, то ли сломан. Я повторила попытку, и ещё раз, и ещё – всё с тем же результатом. Я позвонила Анн-Мари – такой же ответ.
О боже, боже, боже!..
Паника перешла в ужас. Я в отчаянии заметалась по комнате. До Олега наконец дошло, что я вовсе не собираюсь с мыслями, а скорее делаю нечто противоположное. Он решительно подступил ко мне и крепко схватил меня за плечи.
– Что с тобой, Рейчел? Ты вся дрожишь. Успокойся, не паникуй. Ты звонила отцу и матери?
– Да. Они не отвечают. Их телефоны не отвечают. Я не знаю, что… – Тут меня озарило. – Придумала! Сейчас…
Я снова схватила аппарат и набрала номер. Уже после третьего гудка послышался голос Валько:
– Да?
– Это я. Узнал?
– Ты?! – изумился он. – Господи, как ты могла…
– Прекрати, сейчас не до этого. Приезжай ко мне. Немедленно.
– К тебе домой? – уточнил Валько.
– Да, прямо сюда.
– Хорошо, еду. – По моему голосу он понял, что случились нечто из ряда вон выходящее. – Буду минут через двадцать.
– Поспеши, пожалуйста, – взмолилась я.
– Уже спешу.
Закончив разговор, я почувствовала некоторое облегчение. Скоро здесь будет Валько, он во всём разберётся. Обязательно разберётся. И найдёт способ связаться с отцом…
– Кому ты звонила? – спросил Олег.
– Одному другу. Он нам поможет.
– Кто он?
– Его зовут Валько.
– Это фамилия или сокращённое от «Валентин»?
– Вообще-то фамилия, но здесь его действительно зовут Валентином.
– Здесь? Как это понимать?
Я обняла Олега и положила голову ему на плечо.
– Сейчас объясню, – сказала я, напрочь игнорируя предостерегающий шёпот психоблока. – Всё объясню. Прежде всего, меня зовут не Рейчел, а Рашель…
27
Как всегда, Валько был сама рассудительность.
– А ты не сообразила позвонить Кузнецову? – спросил он, выслушав мой сбивчивый рассказ.
– Сообразила. Но я не знаю его личного номера.
– Дурочка ты! А справочные зачем существуют? – Он шагнул к встроенному в стену гостиной бытовому терминалу и вызвал объединённую базу данных всех телефонных компаний Новороссии. – Кузнецов сейчас наша единственная ниточка. К твоему сведению, мой аварийный передатчик тоже молчит… Опля!
– Что такое?
– Здесь указан только номер домашнего видеофона. С его женой то же самое.
– У нас добрая половина населения не регистрирует свои персональные телефоны, – произнёс Олег, до того сидевший тихо как мышка. Моя история подействовала на него ещё более ошеломляюще, чем инцидент с Аней Кореевой и Сашей Киселёвым. А окончательно его сразило известие, что мне девятнадцать лет и я офицер космического флота… – Это традиция, произросшая из боязни, что твои разговоры могут подслушивать. – Он фыркнул: – Какая наивность! Если охранке понадобится, она вычислит любой телефон, зарегистрированный или нет.
– Очень скверно… – Валько почесал затылок. – Было бы неплохо связаться с его дочерью, но в памяти видеофона её номера нет. И записи всех разговоров стёрты. Они автоматически удаляются ежедневно, в три часа ночи. Обычная практика. А поискать в базе данных… Как зовут дочь Кузнецова?
– Елена. Но её фамилии я не знаю. Вряд ли она живёт под своей девичьей, на Новороссии для замужних женщин это не принято.
– Тогда глухой номер, – резюмировал Валько. – В Верхнем Новгороде проживает около двадцати миллионов человек, и среди них тьма тьмущая Елен Руслановных. Слишком распространённые имена. – Он отошёл от терминала. – Я так понимаю, что у Эстер должны быть резервные каналы связи с нашей разведкой. Попытаюсь вызвать помощь через неё. Но мне нужен профессиональный компьютер.
– Наверху, в моей комнате, – сказала я. – Пойдём.
– Нет, ты останешься здесь. Присматривай за пленниками.
– Да, ты прав. Тогда поднимайся по лестнице, вторая дверь слева. Только не вздумай рыться в моём белье.
Уже направляясь к двери, Валько ухмыльнулся:
– К тебе возвращается чувство юмора. Это хороший знак.
Он отсутствовал не более пяти минут. За это время мы с Олегом не произнесли ни слова и избегали встречаться взглядами. Мы оба чувствовали себя неловко – мне было стыдно, что я целый месяц водила его за нос, хоть и не по своей воле, а он, похоже, робел передо мной.
Наконец из холла донёсся быстрый топот ног, и в гостиную ворвался Валько – бледный как покойник, с лихорадочно сверкающими глазами.
– В чём дело? – всполошилась я. – Что стряслось? Ты связался с Эстер?
– Нет. Сейчас это… нежелательно. Её лучше не втягивать. Я кое-что обнаружил. Такое…
– Ну, что же?
– Я подключился через твой терминал к компьютеру твоего отца. И посмотрел, чем он занимался перед уходом. Теперь я всё понял.
Снедаемая нетерпением, я схватила его за грудки и хорошенько встряхнула.
– Так что же ты понял?!
– Эти ребята, – Валько указал на мирно спящих рядышком Аню и Сашу, – никакие не доморощенные подпольщики. Твой отец проанализировал досье всех пятерых – Кореевой, Киселёва, Иванова, Компактова и Ворушинского – и выявил в их биографиях одну общую черту. Короче говоря, они агенты извне, внедрённые на Новороссию три года назад.
