Китайская бюрократия
Китайское общество нетенденциозно, не либерально и не тоталитарно. Верх образуют начальники и старшие, а низ — подчиненные и младшие.
Среда обитания китайцев и не сурова (на китайской равнине тепло и влажно), и не комфортна (80 % территории — горы). Китайцев давно уже очень много, и из-за условий жизненного пространства живут они очень скученно (зажаты горами на равнине). Когда на Западе малочисленные племена еще ходили в звериных шкурах, а на евразийских просторах будущей России о сосредоточении людей в общество еще не было и речи, в Китае уже было монолитное стомиллионное население, с середины второго тысячелетия до нашей эры организованное в государство. Многочисленность и скученность народа в климате, преподносящем то засуху, то наводнение, требовало постоянного поддержания порядка в обществе и регулирования усилий масс в периоды противостояния стихии, что, видимо, и привело к рождению такой формы государственного устройства китайского общества как бюрократия. Аристократии как системы власти в Китае не было никогда. Управление обществом было отделено от двора со всеми его положительными, а чаще накапливаемыми в поколениях отрицательными качествами и язвами разложения. Оно осуществлялось через полномочных представителей императора на местах, чаще достойных и умных. Вертикаль власти в китайской бюрократии составляли назначаемые чиновники, гражданские и военные.
Путь наверх в чиновники и дальнейшая карьера до самого верха власти был открыт для всех активных. Формальной преградой была лишь сдача экзаменов, которую можно было преодолеть усердным овладением знаниями управления и взяткой.)Но, так или иначе, только образованные могли занимать чиновничью должность. Система экзаменов для отбора талантливых в государственный аппарат существует в Китае более двух тысяч лет.
При последней династии Цин (XVII–XIX вв. по Р. Х.) каждые три года через экзамены заполнялось 70 тысяч чиновничьих должностей. Заключительный тур конкурса проводил лично император. Чиновник всегда назначался не в ту провинцию, откуда он был родом. И через каждые пять лет он переводился всегда в новую провинцию. Во многом такой порядок сохранился и сейчас.
Чиновники не имеют наследуемых привилегий, но и не зависят от выбора народа, все, что у них есть, — это лучшие или худшие знания и навыки управления, перспективы карьеры назначенцев и гарантии пожизненного "кормления" от занимаемых должностей. Чиновник небыстр, нерешителен, действует неторопливо, с оглядкой на начальство. Авторитет поста и чина действует сам по себе, препятствует анархии, сползанию в хаос. Это иерархия, социальный центризм. В обществе царит не закон, регулирующий столкновения потребностей индивидов, не целесообразность, исходящая из идеала для всех, а взятка — средство сопряжения личных интересов подчиненных с личными интересами начальников в то, что принято называть государственный интерес.
Отдельный человек в Китае — не индивидуальная личность и не клетка общины, но "железный винтик" государственной машины, и взятка необходима как смазка. Коррупция в Китае развита куда больше, чем на Западе и в России, но имеет принципиальное различие, ибо в период подъема смазывает движение того, что соответствует линии государства. За согласованной линией ревностно следят кланы, складывающиеся по жизни в одном поколении сверстников, знающих друг друга, начиная от совместной учебы. Кланы образуют родственники и свойственники. Серьезный отход чиновника от этой выработанной государственной линии карается не опалой, а тюрьмой или смертью; нельзя откупиться деньгами, не помогает и щит славы. В период же упадка — разворовывается все. Поскольку привилегии чиновников не наследуются и обновление власти "активными" происходит постоянно, в каждом поколении, бюрократический цикл оказывается продолжительней цикла аристократии.
Когда на местах царит произвол начальников, закон можно обойти взяткой, идеалов нет, а фаза цикла жизни предопределена, каркасом поведения в обществе выступает установленный ритуал. Уповать не на что, и это рождает в обществе равнодушие. Не совесть и справедливость, как в России, и не признание прав других, как на Западе, воздействуют на поведение, но лишь стремление "сохранить лицо". Не соблазн и не страх справляются с управлением огромной пассивной массой, а демонстрация бездушной силы (символ императора: дракон — видимая сила и блеск). В китайском обществе иерархии показателем социального статуса и уровня богатства выступает не энергичный капитал (китайский символ энергии — тигр) и не благочестивый достаток (квадрат ума и воли — змея), а сверкающая, внешняя, парадная роскошь (дракон).
Психология китайцев выражается в изощренной медленной еде. Основным пожеланием является пожелание счастья. Традиционное счастье составляют четыре благополучия. Символически эти благополучия изображают мужские фигуры, которые, слева направо, располагаются в следующем порядке: долголетие, богатство (всегда главная фигура), добродетель, гармония^ Счастье через благополучия достигается в семье, которую составляют одновременно живущие поколения кровных родственников. Китайцы хорошие торговцы, ибо логика китайского торговца следует не за поиском индивидуальной наживы и тем более не за идеалом, но за интересом семьи и клана.
В отличие от европейцев, фамильный иероглиф у китайцев предшествует имени собственному: сначала клан, потом — личность. Интерес личности — вторичен.
Тосты у китайцев всегда произносятся и за общим столом часто бывают отдельными от других присутствующих, касающимися только старшего за столом. В узком месте китайцы сразу сбиваются в толпу.
Общественное сознание китайцев конфуцианское. Конфуцианство тысячелетиями (со II в. до Р. Х.) было государственной идеологией Китая, суть которой не устремление к идеалу, а этика поведения. Религия, как вера, как ожидание чуда от создателя и вседержителя, не привилась, так как у китайцев обожествлялась земная власть. Живой человек, император, вершина бюрократии, который над всеми, а значит — с Небом, представлялся как Сын Неба, получивший "мандат правления" на земле. Традиция обожествления высших руководителей, называют ли его Сын Неба или Председатель ЦК КПК, имеет в китайском обществе глубокие корни, и роль в этом конфуцианства невозможно переоценить.
Земной император, владыка земли, живая икона Небесного императора, занимает уникальное место в китайском благочестии, он — центр традиции, а девиз его царствования есть веха отсчета времени в историческом самосознании китайцев. Религиозное же сознание (мира невидимого), и то по большей части лишь в отношении смерти, китайцами было заимствовано (с IV в.) в форме буддизма, где Создателя нет.
Конфуцианский канон включает в себя "Книгу перемен" ("И цзин"). Она содержит систему графических символов трех и шести элементных сочетаний "раздвоения и единого", толкования этих символов, а также комментарии выражаемых символами смыслов чередования и последовательного развития всех основных жизненных ситуаций. В жизни бывают полные "перемены", с необходимым и упорядоченным обращением полярностей, и спонтанные, произвольные, случайные изменения (трансформации). Возможное число вариантов жизненных ситуаций — 64.
Перемены естественны и предопределены, как суточные циклы восхода и заката солнца, месячные циклы четырех фаз луны, годовые циклы смены четырех сезонов, 12-летние и 60-летние (пять фаз) циклы китайского календаря. Цикл же всегда имеет два полюса: начало — конец, верх — низ, пик — упадок. Подъемы и упадки в обществе — такие же естественные и предопределенные состояния.
Изучая историю трех с половиной тысяч лет китайской государственности и бюрократии, специалистами были выявлены династические циклы "перемен" средней продолжительностью около 300 лет.
Если у правителя есть сомнения относительно того, что следует предпринять по какому-либо важному вопросу, он должен обратиться к своему сердцу (к моральным основам личности), посоветоваться с придворными, выслушать мнение народа и спросить непредвзятый и обезличенный совет "Канона перемен".
Состояние общества во многом зависит от личных качеств (сердца) главы бюрократической власти — правителя. И конфуцианский канон предписывает, какими качествами должен обладать правитель, а какими — подданные. / Мудрый правитель "правит при помощи своей добродетели, пребывая на своем месте неподвижно, словно Полярная звезда, вокруг которой вращаются все остальные звезды". Из этого следует, что в конфуцианском способе управления государством главное — не закон и не насилие, а добродетельный образец правителя для подданных. Управление при помощи образца достигается через воспитание преданности народа к вышестоящим. Цель воспитания — достижение человеколюбия. Цель государства — благо народа. Человеколюбие (гуманность) — главная конфуцианская добродетель, моральная основа общественно приемлемого поведения людей. Основы же морального воспитания людей закладываются в семье. И государство — это не институт для примирения противоборствующих интересов, а большая семья, где каждый должен знать свое место. Культивирование человеколюбия начинается с выработки сыновней почтительности (сяо) к старшим и братской любви к ровесникам (ди). Развитие добродетели в обществе совершается при помощи практики установленного порядка, ритуала. В рамках же установленных правил и норм личность не индивидуализируется, а существует только в связи с другими личностями (в психологии поведения у китайцев: либо строй, либо толпа). Установленный порядок, ритуал — единственно правильное средство совершенствования личности… "Тот, кто не знает ритуал, не может реализовать себя", — говорил Конфуций. Высшим критерием правильности установленного порядка выступает "долг-справедливость", а уж затем следует выгода. Если народ пренебрегает установленным правителем образцом и начинает самовольно нарушать установленный порядок, то имперская конфуцианская традиция рекомендует ужесточать критерий "долга-справедливости" в практике ритуала. Тогда установленный порядок с неизбежностью требует перемен, реформ, но перемены должны быть постепенным, а не резким разрывом с прошлым. Совершенствование и упорядочение добродетели в обществе позволяет устранить моральные претензии людей на чужие права и "управлять недеянием". При недостатке добродетели в обществе, как бы ни старалось правительство, все равно в стране будет царить хаос и насилие. Цикл добродетели должен начаться снова. Приходит новая династия.
