мне?»
У меня аж чай «не в то горло» идёт. Дочитываю сообщение, с трудом сдерживая порыв закатить глаза. Кафетерий полон сотрудников, ещё неотложку вызовут.
«И что мы будем у тебя делать?»
Вот не люблю переписки из-за того, что текст не передаёт интонации. Здесь должен быть сарказм!
Но Макс видит только то, что хочет видеть:
«Я куплю свечи. Закажем пиццу»
Ха! Кто бы сомневался.
«Мартышев, я на диете»
«Жаль. У меня давно пиццы не было. С пятницы…»
С усмешкой откладываю телефон на стол. Больше никаких поблажек, пока не поговорим. Наедине я с ним не останусь. Исключено.
Неторопливо доедаю свой яблочный штрудель. Десерты здесь подают просто божественные! И вот жую я свой ни разу не диетический обед, разглядываю руку со сломанным ногтем — привет, уборке. Подумываю наведаться к Лине в салон. У неё новая девочка на маникюре, хвалит очень…
И тут меня всю аж встряхивает. Смотрю, у окна раздачи Макс… Боком стоит, меню читает. Вот какого лешего он там застрял? Как будто в ассортименте что-то за выходные поменялось. Надо же, именно рядом с новой работницей! То ли Лилечка, то ли Людочка, имени не запомнила.
Симпатичная, между прочим, девочка. Фигуристая. Кровь с молоком. И бойкая. Вьётся вокруг него, щебечет… Убила бы!
— Сырники очень рекомендую. Топпинг на выбор: сметана, джем, сгущённое молоко. Вы любите сладкое?
— Ага, пиццу он любит — чертыхаюсь шёпотом, остервенело перемешивая сахар в чае. — С сиропом!
Главное, улыбается паршивка так, что видно зубы мудрости. Ну кто так бесцеремонно мужчину глазами облизывает?!
Недавнее решение вернуться на ресепшен словно ветром сдувает. Такой диалог интересный грех пропустить. И надо же так подгадать, именно в этот напряжённый момент передо мной возникает Герман.
— Марьям, приятного аппетита. Я присяду?
Господи, как же охота огрызнуться: «Ты мне обзор закроешь!», но я прекрасно помню, кто мне платит. Держу себя в руках.
— Спасибо. Конечно.
Мысленно представляю в руке вес топора. Пока помогает — я сама приветливость.
Правда, теперь, чтобы видеть, приходится чуть крениться в сторону. Ответ Макса, увы, не узнать, но в остальном картинка не сильно изменилась. Хотя нет, очень даже!
Лилечка-Людочка уже его за галстук лапкой своей — цап!
— Ворсинка какая-то прицепилась, — говорит, строя невинные глазки.
Ну ничего ж себе ворсинка! Такая одним своим нахрапом пришибёт. Очнёшься связанный по рукам и ногам, а вместо кляпа во рту — скомканные свидетельство о браке и договор по ипотеке.
— Марьям, я тебе чем-то неприятен? — снова не вовремя напоминает о себе Герман. Непонимающе перевожу на него взгляд, а шеф в этот момент с досадой стучит себе по лбу. — Понял. Надо же, принюхался, видимо. Вот же дрянь термоядерная, ничего не берёт…
— Вы о чём?
Аккуратно скашиваю глаза к раздаче. Мартышев всё там же, с кривоватой, до боли эффектной усмешкой смотрит, как новенькая игриво теребит пальцами воротник своей белой униформы.
За неделю слухов о его слабости к местным стажёркам я наслушалась разных. А дыма без огня, как известно…
— «Ты», — уже привычно поправляет меня Герман. — Марьям, обращусь к тебе с деликатным вопросом. Можешь честно сказать, чем от меня пахнет?
Несколько секунд таращусь на него во все глаза, пытаясь определить, правильно ли расслышала.
— Духами, наверное…
— А поточнее?
— Эм-м… — Тру пальцами лоб. — Бергамот, кажется… Кориандр… ещё что-то горькое.
Мать его, что за день? Все как с ума посходили. Особенно парочка у раздачи, к которой взгляд возвращается помимо моей воли. Там красавица только что рот свой алый закрыла, стоит ресницами хлопает.
Романтическая пауза… Нервы на пределе… Сердцебиение на максимуме…
И Мартышев наклоняется к новенькой! Что-то шепчет на ушко… улыбается…
Меня словно кипятком окатывает.
Быть такого не может.
Скорее всего, просто отшивает. Сейчас оставит её в расстроенных чувствах и дальше пойдёт.
Ну да, вот она понятливо кивает, красная вся лицом.
«Зардевшаяся» — беспощадно поправляет внутренний голос. Ведь Макс никуда не уходит, ждёт. Да нет же… А как же?..
Неужели, номер попросил? Убью гада.
— Вот! — щёлкает Герман пальцами, возвращая себе моё внимание. — Это «горькое» тебе ничего не напоминает?
— Напоминает. — Против воли до боли сжимаю зубы. Вдыхаю поглубже, блокируя раздражение. — Воняет как в чебуречной!
Правду так правду.
И пусть меня уволят, зато буду подальше от Макса.
— Это всё ваша женская ревность, — вздыхает Герман.
— Что?
Пытаюсь сообразить, где так прокололась.
— Говорю, Лина мне твоя лук в волосы втирала. Теперь от меня шарахаются даже кошки! Думал, народное средство, да вероятно не от того. Ревнует моя хорошая. Причём напрасно, я человек слова, — усмехается и добавляет, проследив за моим взглядом. — А вот Мартышев опять за старое взялся. О чём я и предупреждал. Сначала ты психанёшь и уволишься, потом она. Каждый раз одно и то же.
— Я ведь не ослышался, речь обо мне? — Макс полушутливо-полуиронично склоняет перед нами голову. — Чем обязан вниманию прекрасной дамы и начальства?
— Ты наш уговор помнишь? — Герман жестом руки приглашает его за стол.
— На память не жалуюсь, а что?
— Правильнее будет спросить — кто? Мартышев, скажи мне, кто в шаге от увольнения?
— Не дождётесь, — отзывается Макс и на миг с несвойственной себе застенчивостью цепляет зубами нижнюю губу, глядя на меня. — Это тебе.
Ставит передо мной тарелку со своего подноса.
— Любимой… — читаю выведенное сметаной на первом сырнике, а на втором продолжение — Мари.
Не успеваю определиться со своим к этому отношению, как на столе начинает настойчиво вибрировать телефон.
— Мой вопрос всё ещё актуален, — сухо комментирует Герман.
— Извините, — прошу, принимая звонок.
Вероятно, произошла катастрофа космических масштабов, потому что подруга никогда не звонит мне в рабочее время.
— Мари… Я их засужу! Нет, каждую, слышишь? Каждую придушу своими руками!
— Лина, что случилось? — хрипло перебиваю не совсем адекватный плач.
— Эти курицы безмозглые потеряли наших детей! Весь садик на ушах стоит.
Макс
Никогда не испытывал такой беспомощности и желания убивать. На самом деле безумно хочется выяснить, как получилось, что дети удрали с территории детского сада? Где в этот момент были воспитатели? Они же маленькие совсем! Не знают города, скорее всего, заблудились. Взрослые наверняка языками чесали, когда всё случилось. Но что это даст конкретно мне, если я устрою разборки? Что это даст крошечной, беззащитной Кнопке?
Хорошо воспитатели быстро обнаружили пропажу и не стали полагаться на собственные силы — сообщили матерям. Новость свалилась на нас нежданно-негаданно, а мы оказались к ней морально неподготовлены.
Амиль остался дежурить во дворе, на случай если дети просто сбежали домой. Мы с Мари приехали к
