— Все может быть! Поэтому я и приехал к тебе, чтобы во всем разобраться. Ведь у тебя сохранились другие части этого документа?
Затаив дух, я ждал ответа. Ведь если он скажет, что нет, значит — все концы обрезаны! И что я буду делать дальше?
— Я обнаружил этот пергамент, когда, приехав сюда еще в молодости из Кордовы, разбирал архив еврейской общины Фустата. Ты ведь, наверное, знаешь, что он огромен и документы в нем копятся уже не один век. Причем не только местные. Многие гаоны[15], чьи общины находились в бедственном положении, присылали сюда на хранение ценные свитки, — старик вздохнул и продолжил: — Я не знаю, откуда и когда прибыл на хранение этот свиток. Но в нем было два листа. Один ты видел. А второй… Он лежал внутри первого и на нем… А, пошли, сам увидишь!
Рабби Моше встал и совсем не старческой походкой направился к полускрытой коврами небольшой дверце в задней части кабинета…
Глава 11
Я рассматривал небольшой, пожелтевший от времени кусок пергамента с неровными краями. Да уж, теперь понятно замешательство престарелого ученого. Верхняя часть листа была покрыта сравнительно небольшим текстом — семь аккуратно выведенных древним, «финикийским» ивритом строчек. Буквы этого старого алфавита, которые я и раньше с грехом пополам мог разобрать, после полугодовой тренировки в чтении первого листа под руководством Цадока, давались мне легко. Однако складываться в осмысленные слова напрочь отказывались! Абракадабра какая-то!
— Я бился над прочтением этого текста более двадцати лет! — подтвердил мои худшие подозрения Маймонид. — Безрезультатно!
— Может быть, это не на иврите? — выдвинул гипотезу я. — Финикийский, угаритский, или какой другой древний восточный язык?
Рабби Моше отрицательно покачал головой:
— Нет. Ни один из известных мне языков — а я их знаю не один десяток, не помогает понять написанное. Я давал посмотреть этот пергамент некоторым образованным людям из мусульманской и коптской общин — они тоже не смогли его прочитать. Да и вряд ли это вообще возможно — посмотри, некоторые сочетания букв совсем непроизносимы. Это не язык!
— Значит — шифр! — догадался я.
— Не знаю, что означает произнесенное тобой слово, но ты, видимо, имел в виду скрытый от понимания путем определенной перестановки букв текст?
— Именно!
— Я тоже так думаю! Перебрал множество вариантов, но, увы — не продвинулся ни на шаг!
Да уж, дела! И зачем меня в армии в десантники потянуло? Лучше бы в шифровальщики пошел, может быть сейчас не так тупо смотрел бы на этот листок. Хотя… А почему, собственно, я должен ломать свою голову? Когда в моем распоряжении гораздо более мощные ресурсы…
Двое суток я, закрывшись от остальных в любезно предоставленной мне в доме Маймонида комнате, заучивал текст наизусть. Семь строчек. Двести пятьдесят три знака. Трудно учить абсолютно бессмысленный набор букв, гораздо труднее, чем текст или, тем более, стих. Но выхода не было. Наконец, сумев повторить письмена десять раз подряд без ошибок, счел задачу выполненной и потянул из сумки заветную бутыль с самогоном… Проснувшись у себя дома, первым делом схватил лист бумаги и быстро (насколько, все-таки, удобнее писать шариковой ручкой по сравнению с гусиным пером!) восстановил заученный текст. Потом спрятал лист и, взяв новый, повторил операцию. Закончив, сравнил оба варианта. Совпадение полное! Ну, слава богу, память при переносе, кажется не подвела!
Затем позвонил своему студенческому другу-археологу и тот, слегка удивившись моему новому «закидону», скинул мне на «мыло» файл с древним шрифтом. Теперь я могу набрать эту абракадабру в текстовом редакторе. Что я и сделал. Переведя писанину в электронный вид, с помощью поисковика нашел пару бесплатных хакерских криптографических программ. Вряд ли древний шифр сильно навороченный, скорее, для нас он примитивный. Декодируется методом простого перебора с анализом частоты повторений. Так и оказалось — не прошло и нескольких минут, как среди бесчисленных вариантов расшифровки появился вполне читаемый. Повозившись над ним со словарем минут десять, я получил внятный текст (для удобства восприятия перевел его на русский):
Прочтет достойный!
В году 3175 от сотворения мира, в месяце Аве, угроза захвата нависла над святым Храмом. Языческие полчища проклятого Навуходоносора ворвались в святой город Ерушалаим и ломают стену Храма. Во исполнение своего долга Хранителя и по приказу царя Иосия я привел в действие устройство, которое надежно скрыло бесценный Ковчег Завета от надругательства и сохранило от язычников его Тайну. Отверзлась дыра под Краеугольным камнем в Святая Святых и опустился плавно туда Ковчег, на глубину в четыреста локтей. Туннель был засыпан специально хранимым для этого камнем. А на месте Ковчега остались лишь золотые херувимы высотой в десять локтей, которые язычники, по милости Господа, и примут за главное сокровище Храма. Я, Хранитель Ирмиягу, оставляю это описание вместе с наставлением о вызове Понимающего, которому только и суждено вновь открыть Ковчег. Да пребудет с ним милость Божия!
Я несколько раз перечитал текст. Судя по всему, это сообщение оставил ни кто иной, как довольно известный пророк Иеремия, предсказавший в свое время разрушение Иерусалима вавилонянами. Ему, как водится, не поверили, и зря. А он еще, оказывается, был какой-то там Хранитель! То есть не какой-то, конечно, а хранитель самого Ковчега, где по преданию лежали Скрижали Завета, полученные Моисеем на горе Синай. Ковчег исчез как раз после разрушения Первого Храма. Гипотез было много, но все беспочвенные. Так вот, значит, куда он делся!
Все это, конечно, чрезвычайно интересно, но остается вопрос — при чем тут я? Хотя вот тут что-то про призыв Понимающего. Это я, что ли? Если я Понимающий, то почему же ничего не понимаю? Но, с другой стороны, письмо-то расшифровал! То есть — понял. Однако во втором пергаменте описывается вызов Защитника, а не Понимающего. Составители сами запутались в терминологии? Или Иеремия, пытаясь скрыться от ворвавшихся в Храм вавилонских головорезов, впопыхах перепутал пергаменты и положил в письмо не тот? И, самое главное — дальше-то что делать?
Что-что — Ковчег доставать! Если решение моего вопроса существует, то оно может находиться только там. Прямо как в сказке: игла в яйце, яйцо в ларце, ларец на дереве и так далее. Бесконечный квест! Хотя указания довольно конкретны. Святая Святых — это внутренняя комната в Храме, где и находился на хранении искомый сундучок. А краеугольный камень — кусок скалы, на котором тот и стоял. В комнату мог входить только первосвященник, и то раз в году. И больше в помещение никто не допускался. Это все довольно-таки известные нам вещи. А вот что мы не знали — судя по письму, строители Храма (может даже по личному распоряжению царя Соломона — предусмотрительный, говорят, мужик был) на всякий пожарный вырыли под секретной комнатой глубокий колодец, устроили механизм плавного опускания туда Ковчега и заготовили камни для его засыпки. И вот, через триста с гаком лет после постройки этот самый пожарный и пожаловал. Иеремия, видимо, пророком только подрабатывал, а на основной работе занимался дежурством у красной кнопки в Храме, в числе немногих допущенных в тайну. И когда момент настал, без колебаний эту кнопку и нажал. Может быть там, конечно, и не кнопка была, а рычаг или колесо, но это уже суть второстепенные детали. Главное — хреновина сработала, глупые вавилоняне, увидев в сердце Храма пятиметровые позолоченные статуи херувимов, удовлетворились этой добычей, не став особо искать следы мифического Ковчега, содержавшего непонятной для язычников ценности каменюки с письменами. Иеремия, по дошедшим до нас сведениям, был угнан в плен, где вскоре и скончался. Другие Хранители, видимо, тоже не пережили нашествие. И остался только этот пергамент…
Вроде бы все просто, но… Колодец глубиной четыреста локтей — это раскапывать около ста пятидесяти метров каменистого грунта. Не знаю, как дело провернули неизвестные строители Храма, но без современной техники это гигантской сложности проект. Совсем не то что взять лопату и пойти ночью раскопать! Это занятие для десятков (если не сотен) рабочих на несколько месяцев. Причем копать надо прямо вниз, иначе хрен найдешь! То есть, вниз от краеугольного камня. Который и сейчас на своем месте. Только вот Храма там уже давно нет, ни первого, ни второго, а стоит вокруг него мечеть Омара. По крайней мере — в мое время. Я быстренько зыркнул в поисковик — и в тринадцатом веке тоже уже стояла, увы.
То есть, дело предстояло совсем плевое — приехать в Иерусалим, нанять рабочих, устроить в третьей в мире по значимости для мусульман мечети строительную площадку, а лучше вообще ее разобрать, чтобы не мешала… Учитывая, что Иерусалим на данный момент (тысяча двести третий год, то есть), после бесславно закончившегося Третьего крестового похода и так и не добравшегося до Палестины Четвертого находится в руках египетского султана, можно только гадать, на каком этапе мне отрубят голову: когда я явлюсь к мечети Омара с лопатой в руках или когда только еще объявлю о своем намерении и пойду нанимать рабочих. Я склонялся ко второму варианту. Тем более, что и угнетаемые мусульманами христианская и еврейская общины в данном случае всецело, обеими руками поддержат это решение. Очень уж они все не любят, когда кто-то пытается копать на Храмовой горе. Тем более — в таком масштабе! И никакие взятки в таком принципиальном вопросе не помогут. Печально известные Тамплиеры, они же Храмовники, говорят, сразу после Первого крестового похода что-то копали и даже выкопали. Ага, конечно! Сто пятьдесят метров скальной породы они бы тайно бурили до сих пор!
