году планируется создать двадцать восемь лагерей. Быстрый рост этого комплекса лагерей, а также других отдельных лагерей, влечет за собой расширение возможностей для детей в развлекательной форме познакомиться с утвержденными Кремлем историческими нарративами.
RMHS также активно финансирует местные клубы и лагеря, даже опубликовав руководство по их проведению (RVIO 2016). В пособии говорится о том, что в клубах должны преподаваться только позитивные версии российской истории, и содержится призыв к учащимся представить себя бойцами прошлого. В нем также подчеркивается важность борьбы с исторической дезинформацией и привития правильного взгляда на историю, якобы необходимого для правильного нравственного развития. И хотя RMHS и правительство поощряют, направляют и финансируют многие из этих клубов, детские мероприятия и клубы были организованы вокруг военно-исторической тематики задолго до 2012 года (Hemment 2012). Такое содержание отражает культурное наследие Советского Союза, и многие учителя просто создают клубы по аналогии с теми, которые они посещали в советское время. Интенсивная политизация прошлого в СССР способствовала инструментализации той же эпохи нынешним российским правительством, и эти процессы только ускорились с приходом правительства (Konkka 2020). Вклад государства не является особенно нежелательным. В одном из моих интервью руководитель одного военно-исторического клуба, финансируемого RMHS, с готовностью смешивал исторические знания с вопросами политики и обороны, особенно с дезинформацией, описывая цель своего молодежного проекта как обучение детей "точной [правдивой] истории, независимо от того, что происходит в мире" (Организатор исторического клуба 2018).
Анжелика Бармушкина, основательница волгоградского молодежного лагеря и клуба "Рассвет в Россошках" 8 , цель которого - рассказать детям о Великой Отечественной войне, видела цель своей организации примерно так же:
Нужно гордиться своей страной, но это невозможно, если ты не знаешь истории своего Отечества. Все, что делают люди [в зарубежных странах] в отношении памяти тех, кто отдал за них жизнь, неправильно [...] Но мы должны сделать все, чтобы дети и молодежь знали настоящую историю.
Как видно здесь и в других ответах, Бармушкина охотно увязывает вопросы обороны и глобальные проблемы с патриотизмом и (недостатком) знаний об истории, отражая государственный дискурс по этим вопросам, хотя и в более локализованном виде (Бармушкина 2018).
Организатор клубов и фестивалей Павел Желтов поднимал схожие темы, но характеризовал свои инициативы как ответ на общественную потребность, которая смешалась с призывом государства к истории: "Это началось с роста волны патриотических чувств и довольно большого количества государственных проектов в стране" (Желтов 2018b). Далее Желтов пояснил, что его клуб и фестивали, как и многие другие, были созданы для того, чтобы помочь людям обнаружить "корни" и удовлетворить "возникший в обществе спрос на рассказы о собственной истории" (Желтов 2018b ). Он подчеркнул, что это особенно важно для детей , поскольку обучение их истории - это способ связать их с более широким представлением о том, где и как они принадлежат к нации.
Ощущение собственной личной истории является важным дискурсивным элементом многочисленных исторических инициатив , адресованных детям, в том числе проекта "Единой России" "Историческая память", который со временем сделал особый акцент на просвещении неэтнических российских детей о войне. Таким образом, проект осознал переход от коммуникативной к культурной памяти как возможность навязать официальную, централизованную память о Великой Отечественной войне и отодвинуть на второй план раскольническую и/или травматическую память о событиях военного времени, таких как сталинские депортации этнических меньшинств. Участники проекта также направили свои силы на запуск проекта "Правнуки Победы", который проводится в школах при поддержке местных отделений RMHS, чтобы помочь детям узнать, что их прадед делал на войне. Среди других инициатив правительства и RMHS - конкурсы для детей по созданию экспозиций Музея Победы на основе семейных мемуаров и выпуск сборников детских военных рассказов и стихов.
Предоставляя детям широкие возможности для реинсценировки прошлого, организаторы одновременно обеспечивают молодое поколение воспоминаниями о прошлом: общими детскими воспоминаниями о приобщении к истории. Это отражает не только взаимосвязь патриотизма и исторической референции в российском политическом дискурсе, но и усилия, предпринимаемые для того, чтобы оживить историю, превратить ее из полученной памяти в исполняемую. Оживление исторических нарративов снижает абстрактность этих понятий. Учитывая рост масштабов и количества военно-исторических мероприятий, ориентированных на молодежь, будущие поколения, вероятно, будут связаны опытом исторических мероприятий, описанных в этой главе. Эти мероприятия, возможно, в большей степени, чем исторические повествования, представляют собой объединяющий опыт.
Если государство продолжит продвигать свои инициативы по всей стране, то такие мероприятия, как исторические реконструкции, поисковые отряды или кампании по созданию исторических блогов в летних лагерях, станут как минимум общим воспоминанием, а возможно, и ритуалом для нынешнего поколения молодых людей. Эти совместные переживания могут дать будущим поколениям новые общие воспоминания о приобщении к патриотической истории - и особенно к Великой Отечественной войне. Таким образом, активное и практическое продвижение правительством истории как объединяющей силы может стать самореализующимся, если оно не будет подорвано настойчивым стремлением поддерживать слишком деревянные и невосприимчивые патриотические повествования о прошлом. Однако, учитывая, что руководители RMHS не хотят, чтобы участники действительно занимались историческим исследованием за пределами установленных рамок или таким образом, чтобы обнажить "черные пятна" этой истории, кажется маловероятным, что правительство реализует весь потенциал, предлагаемый этим совместным опытом. Использование реконструкций, мультимедиа и физических упражнений должно рассматриваться как попытка оживить историю, но не освободить ее.
Захват негосударственных движений: Бессмертный полк
Настойчивое стремление правительства направлять и направлять интерес населения к истории может принимать относительно благотворные формы, о чем говорилось в предыдущей главе. Но наряду с финансированием собственных организаций правительство также занималось поглощением тех организаций в мнемонической сфере, которые действовали вне государственного контроля. Здесь показателен случай с "Бессмертным полком". Созданный тремя независимыми журналистами из Томска "Бессмертный полк" - это шествие массового движения в День Победы, в котором участники идут рядом с портретами родственников, ставших свидетелями Второй мировой войны. В интервью 2018 года Сергей Лапенков, один из трех основателей движения и его избранный пресс-секретарь, рассказал, что изначально они задумывали шествие как способ почтить и вспомнить членов семьи, внесших вклад в Великую Отечественную войну, даже если они не вписывались в официальную картину: например, попавших в плен к немцам. Идея оказалась очень популярной и выросла с одного города в России в 2012 году до 1200 городов в двадцати странах мира к 2015 году (Лапенков 2018).
По версии Лапенкова, первоначальные организаторы стремились избежать политического и корпоративного вмешательства в их низовое движение; однако по мере разрастания маршей их способность объединять людей вокруг общей памяти привлекала внимание властей, особенно по мере приближения 70-й годовщины победы СССР над фашизмом в 2015 году (Лазебная, Покровский и Козловой 2016). Это привело к
