— Не стоящий бумаги, на которой он написан.
— Так денег нет? — спросила Деби.
— Нет.
— Тогда и Деби нет, — промолвила она и испарилась, как снежинка со знойного лика пустыни.
— Дадут мне обедать? — спросил Сэм.
— Да, милый. Но скажи, почему надо "облизать пучок моли"?
— Не знаю. Должно быть, слюна содержит какие-то энзимы. Но поскольку эликсир потом варят, то процесс гигиеничен. А что у нас на…
— Опять мясной рулет, — со счастливой улыбкой ответила Руфь. — Обожаю мясной рулет. Ты был прав, Сэм. Не в деньгах счастье. Прости, что я продала опечатку. Я больше не буду поступать тебе наперекор. Дело в том, — и тут она потупила глаза, — что я тебя люблю.
Адольфо Биой КАСАРЕС
ВСТРЕЧА
Перевод с испанского Р.Рыбкина
Словно собираясь куда-то, Альмейда надел синий костюм. Стоя перед зеркалом, завязал безупречным узлом галстук, который надевал только по торжественным случаям, и скрепил его зажимом в форме подковы. Резная деревянная рама придавала овалу зеркала таинственную и печальную глубину. "Таким вот и останусь, — подумал он, — на фотографии где-нибудь в спальне Кармен, на столике между ее портретом в манильской шали и фотографией ее племянника, голенького малыша на подушке".
Он услышал за спиной шорох и, обернувшись, увидел, как кто-то просовывает под дверь письмо. "А любопытства я, оказывается, еще не потерял", — с иронией подумал он, вскрывая конверт. Это был счет от портного. "Ну, уж это не повод для того, чтобы отложить самоубийство!"
И, как бы желая в последний раз проверить себя, подумал, глядя на свое отражение в зеркале: осталось ли для него в жизни что-нибудь привлекательное? Из того, что сразу пришло на ум, он выбрал только запах поджаренного хлеба и танго "Дождливой ночью". Обязательно надо было вспомнить что-то третье — он был суеверен. Напряг память и начал перебирать все, что приходило на ум, сначала без системы, потом в определенном порядке: люди ("Лучше обойти стороной"), его давнишние привычки ("Кто не осточертеет себе со всеми этими маниями?"), театр на Авенида де Майо; бильярд в центре, холостяцкие вечеринки, затягивавшиеся далеко за полночь, с сальными разговорчиками и анекдотами, обычно в каком-нибудь из ресторанов галереи Дель Онсе; летние сиесты в лесу близ Ла Платы; книги, в свое время доставлявшие ему столько удовольствия, вроде фантастики — рассказов о машине времени, в которой человек переносится в будущее, а оно оказывается весьма безрадостным. Где же он видел эти книги? Вероятно, в доме у Кармен или у одного из ее маленьких племянников, которым она сразу отдавала их, словно книги эти жгли ей руки.
Вдруг он вспомнил о грузовике, очертаниями напоминавшем белого медведя. Это было давно, еще в детстве. Грузовик принадлежал торговцам пушниной, и Альмейда, когда впервые увидел его, онемел. "Ну, вот и третий!" — обрадовался он, но сразу подумал: "Что из этого?" Попрежнему не отрывая глаз от зеркала, протянул руку, чтобы взять со стола револьвер, через мгновение бросил взгляд на стол и заметил там газету. Или, лучше сказать, заметил в ней объявление в черной рамке (как прежде печатали в провинциальных газетах объявления о смерти):
"Вы считаете, что жизнь загнала вас в тупик, что все против вас и у вас нет выхода, кроме самоубийства? Если вам нечего терять, приходите к нам". "Будто обо мне, — подумал он, — как раз мой случай".
Блажен тот, кто может свалить свою вину на ближнего; увы, у него такой возможности нет. Почему он не поговорил с Кармен, не внес во все ясность, как ему советовал этот левша Хоакин из "Тридцати трех"? Внести ясность! Несбыточная мечта! Кармен говорила: "Можешь во всем на меня положиться". Прекрасная, с нежными, тонкими чертами, всегда победоносно улыбающаяся Кармен, крошечная, но сложенная так пропорционально, что никому никогда не пришло бы в голову назвать ее карлицей, всегда, какую бы дверь он ни открыл, неизменно появлялась из-за нее и преграждала ему путь, легкая, как взмах веера, грациозная, как куколка… Альмейда решительно протянул руку за револьвером — ив этот миг здание содрогнулось от грохота. Он вспомнил: сегодня отдают последние почести скончавшемуся генералу. Пушечный залп словно предостерегал его от опрометчивых поступков, и он отложил револьвер, чтобы еще раз перечитать объявление. Он пробежал его глазами, ни на что особенно не рассчитывая, но когда дошел до номера телефона и до призыва:
"Звоните нам безотлагательно!", сказал себе: "А может, и в самом деле попробовать?" И просто из любопытствапосмотреть, не предложит ли ему жизнь в эти роковые для него минуты что-то необычное, — позвонил. Ему сразу ответили.
— Хотите договориться о встрече? — спросил усталый, спокойный мужской голос. — На этой неделе я занят… разве только вы придете прямо сейчас.
— Сейчас?.. Я могу, — заикаясь, проговорил он.
— Записывайте.
— Минутку.
— Авенида де Майо… — начал диктовать голос. Альмейда записал номер дома, этаж.
— Готово.
— Если не хотите ждать, не задерживайтесь, пожалуйста.
Он взял часы, монеты, лежавшие в пепельнице, кольцо для ключей, подаренные ему Кармен, и, наводя порядок на письменном столе, увидел свою чековую книжку. "Возьму и ее, — решил он. — Умирать, так хоть заплатив долг портному". Мастерская как раз была ему по пути.
Внизу его остановил почтительно-важный портье.
— Сеньорита Кармен оставила для вас конверт, — сказал он Альмейде. — Сейчас я вам его дам.
— Дадите потом, когда я вернусь.
Не успел портье рта раскрыть, как Альмейда уже шагал по улице. Когда он вошел в мастерскую, портной спросил его:
— Показать вам красивый материал?
— Спасибо, мне ничего нового не нужно, — ответил он. — Я пришел только заплатить. Вас это удивляет?
— Нет, сеньор, меня уже ничем не удивишь.
Выйдя на улицу, он увидел свободное такси, взял его и подумал: "Пока мне везет".
Заговорил с водителем об объявлениях, которые печатают в газетах.
— Как, по-вашему, стоит их читать? — спросил Альмейда.
— Моя жена всегда их читает, и вы бы только посмотрели, как ловко она приспосабливает их к делу. Стоит мне пожаловаться, что в доме полно барахла, так она мигом затыкает мне рот фразой из объявлений: "Чтобы иметь, надо беречь", или чем-нибудь в этом роде. А потом напоминает, что благодаря объявлению купила мне электростатический пояс, который я ношу и по сей день…
Таксист был так увлечен своим монологом, что, выехав на Авенида де Майо, при виде потока автомобилей на улице был немало удивлен. Катастрофы он избежал каким-то чудом, а его собрат, уступая ему дорогу, врезался в автобус. Эпизод завершился скрежетом металла и звоном разбиваемого стекла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
