в шею или в любое место на теле – везде, где он позволит. Внезапно Зак сжимает мою руку и отталкивает ее. Он вдруг кажется обеспокоенным.
– Думаешь, он в порядке?
Я коротко смеюсь.
– Ах, да, уверен, он прекрасно проводит время.
Но Зак не смеется. Вместо этого он сводит брови и сжимает губы. Я сажусь, чтобы быть ближе, и наклоняюсь к нему.
– Подожди, ты о чем?
– Не знаю. Он просто… Последние пару раз был под кайфом, когда рядом были его друзья… Я, наверное, слишком много думаю об этом.
Однако дело в том, что до сих пор Зак гораздо меньше беспокоился о благополучии Энджела, чем Джон и я. Если даже Зак считает, что что-то не так, то и мне следует задуматься.
– Ты думаешь, нам стоит проведать его? – спрашиваю я.
Его глаза мерцают, когда парень смотрит на меня.
– Ты не против?
Я закатываю глаза и тянусь вперед, чтобы взять рубашку и кинуть ему.
– Однажды ты что-нибудь сделаешь, не спросив разрешения у всех вокруг, и я потеряю сознание от шока.
– Все так плохо? – задает он вопрос, натягивая рубашку через голову.
Подхожу к его стороне кровати и протягиваю руку, чтобы помочь встать.
– Ты хуже всех. Но не переживай, ты все равно самый лучший.
Когда мы добираемся до комнаты Энджела, Джон уже там. Как и надеялся Зак, на этот раз людей действительно мало. Не так, как в Париже. Но, в отличие от Парижа, я никого не узнаю. Комната гудит словно улей. Все общаются, не обращая внимания на то, что в это время говорят другие. Стоят ли они у окна или на коленях на кровати, у них подрагивают конечности, позы очень странные, а глаза распахнуты шире, чем обычно.
Энджел, который серьезно разговаривает с Джоном у двери ванной, бросается к нам, когда мы заходим в номер. На лбу блестят капли пота, а волосы висят влажными прядями.
– Вы пришли, – кричит он, обнимая нас так, что головы бьются друг о друга. – Я думал, вы нас кинете и займетесь своими делами.
Я тру голову, а Зак хватает Энджела, чтобы удержать его.
– Энджел, ты никому здесь не рассказывал об… этом, верно? – шепчет он.
Энджел сужает глаза и дуется.
– Это секрет, – говорит он. – Я не тупой. И не придурок.
Когда он заканчивает свою речь, его голос становится жестче, и я на секунду задумался, не обиделся ли он на то, что Зак засомневался в нем. Но не успеваю спросить, потому что он уже спешит поговорить с незнакомой миниатюрной девушкой с длинными темными волосами, заплетенными в косички.
Джон присоединяется к нам у двери.
– Думаю, я скоро пойду спать, – произносит он тяжелым голосом.
Я знаю, как он себя чувствует.
Два парня, одетые с головы до ног в красивую дизайнерскую одежду, направляются в нашу сторону. Они покрыты логотипами и брендовыми принтами на случай, если кто-нибудь не заметит, что они действительно очень богаты. По иронии судьбы, именно любовь к выпячиванию своего состояния с помощью внешнего вида доказывает, что их богатству от роду всего пять минут. Максимум. Тот, что повыше, протягивает руку, чтобы пожать ладонь каждому из нас, и представляется Элиасом, будто мы на чертовой деловой встрече.
– Я так рад видеть вас троих, – тепло произносит он.
Он говорит так, будто мы старые друзья, но я совершенно уверен, что мы никогда раньше не встречались. Думаю, что весь следующий год он проведет, рассказывая всем, как тусовался с парнями из Saturday и изменил нашу жизнь благодаря своей харизме, мудрости или еще какой-либо хрени. Бог знает, откуда они с Энджелом знакомы. Откуда все эти люди знают Энджела?
Элиас протягивает прозрачный пакетик с тем, что может быть только кокаином, так небрежно, как если бы он передавал сигарету.
– Хочешь немного? – весело спрашивает он.
Мы втроем переглядываемся.
– О, нет. Спасибо. Очень мило с твоей стороны.
– Завтра большой день.
– Это крайне незаконно.
Все оборачиваются, чтобы посмотреть на Джона, и оба парня колеблются с непроницаемым выражением лиц. Я машу им рукой, чтобы рассеять напряжение.
– Вы двое, идите куда шли, – говорю я с напряженной улыбкой. Они исчезают в ванной, плотно закрыв за собой дверь.
Догадываюсь, что их первоначальной целью была деревянная стойка рядом с нами. Если бы у меня когда-нибудь возникло желание снюхать дорожку кокаина, я бы не хотел сделать это под осуждающим взглядом Джона, так что я не виню их.
Энджел вальсирует обратно, держась за руки с хорошенькой длинноволосой девушкой.
– Мы идем на крышу, – говорит он.
– На крышу? – спрашивает Зак. – Там очень холодно.
– Все в порядке. Мы лишь поздороваемся с фанатами.
– С крыши? – уточняю я.
– Да. Лина хочет поприветствовать их. – Он имитирует традиционное приветствие королевы подданным, поджимая губы, и девушка, которой, я полагаю, является Лина, разражается слишком громким смехом. – И из нашего окна не открывается вид на толпу, Рубен, любовь моя.
– Мы скоро присоединимся к вам, – говорит Зак, бросив на меня многозначительный взгляд. – Мы можем поздороваться с ними все вместе.
– Без обид, Заки, но мне не нужен третий лишний. – Энджел сначала щиплет Джона за щеку, потом меня. – Или четвертый. Или пятый. Я вернусь через минуту, выпью, повеселюсь, ради бога. Не то чтобы у нас было так много чертовых возможностей.
Прежде чем мы успеваем возразить, Энджел ведет девушку мимо нас к выходу.
Мы втроем стоим, неуверенно глядя ему вслед. Я украдкой смотрю на Зака. Он так сильно втянул свою нижнюю губу, что она исчезла.
– Они ведь не идут на крышу, верно? – спрашиваю я.
Зак медленно качает головой. Джон выглядит так, будто сбит с толку, но потом к нему приходит понимание.
– О нет.
К тому времени, как мы выбегаем в коридор, Энджела и Лины уже не видно.
– Нужно найти Кигана и Полин, – говорит Джон.
Зак встревоженно смотрит на него через плечо.
– Но он же вляпается в лютое дерьмо!
– Эм, не такое и большое, как если бы они попали в аварию, будучи под кайфом.
Они одновременно поворачиваются, чтобы взглянуть на меня. Ой, думаю, это звоночек.
– Идем, – говорю я, двигаясь вперед. – Если мы успеем поймать их, никто не узнает. Мы позовем охрану, если потребуется.
Нам требуется больше времени, чтобы найти пожарный выход. «В этом коридоре нужно исправить схему аварийных указателей», – отвлекаюсь я. Мы могли бы попробовать добраться на лифте, но лишь потеряем время, пытаясь понять, куда ведет пожарный выход. Не говоря уже о том, что, если мы поднимемся на лифте, нам придется пройти мимо толпы фанатов, собравшихся у главного входа, а также наших берлинских охранников, находящихся в вестибюле.
– Должны ли мы сначала проверить крышу? – спрашивает Джон.
Мы останавливаемся. Вероятно, в этом есть смысл, прежде чем мы побежим на ночную улицу. Но если мы пойдем наверх, то потеряем всякую надежду найти Энджела, если он ушел из отеля.
– Нет времени, – говорю я. – Зак, звони ему без остановки.
