Когда я произнесла это вслух, мне стало интересно: а сколько можно заработать официанткой в мужском клубе? Все эти такси, шныряющие поблизости, с откровенно незаконными фотографиями Майкла Джордана – на официанток должен быть постоянный спрос.
– Оу. Правда?
М-да, видимо, мне не хватило убедительности.
– Правда! Сисси ненормальная, из меня эскорт ну совершенно никудышный.
– Верно, – с облегчением рассмеялась Сара. Я постаралась не обидеться. Но если мою колонку закрывают только поэтому, может, теперь ее не закроют? – Мне очень неловко – я хотела дождаться, пока все уляжется, и попросить вас писать что-нибудь вроде дневника «Дневной красавицы».
– Значит, мою колонку все-таки закрывают? – спросила я. Прощай, крохотный лучик надежды.
– Да. – Голос у Сары был виноватый, но грустно ей на самом деле не было. – Имейл тут ни при чем, все уже год тянется. Наша команда настаивает на обновлении.
– Вроде колонки, написанной эскорт-девицей?
– Ну, была такая идея.
И не вините меня за то, что я слегка вышла из себя.
– Но что-то обязательно появится, – пообещала Сара. – Только пока не знаю что.
– Ну что ж, хорошо. – Я кивнула Джеймсу, который появился из туалета очень расстроенный. – До свидания.
– Счастливого Рождества, – отозвалась Сара. – И если я вас еще не успела поздравить, с Новым годом.
– Спасибо. – Для меня снова забренчали колокольчики Рождества. – И вас тоже.
– Посещение сего заведения оказалось весьма неприятным. – Джеймс, казалось, никак не мог перестать потирать руки – прочь, прочь, проклятое пятно. – Давай двигать отсюда, а?
Мучимый похмельем Санта со своим потрепанным эльфом выписались из паршивого мотеля в девять утра и, щурясь, вышли на дневной свет. Стрип явно находился в нескольких милях отсюда: вдалеке мигали «Эскалибур» и «Луксор», но пустыня по-прежнему была красива, что вселяло надежду. Джеймс охлопал себя по карманам, задержав руку на нагрудном. Оттуда он извлек ключ с кольцом от проката машин «Энтерпрайз» и протянул его мне, требуя объяснений. Будучи в отличие от него в твердой памяти, я взяла ключ и нажала на кнопку брелока. Услышав писк с дальнего угла парковки, я посмотрела на Джеймса, приподняв бровь.
– Ты гений. – Он одобрительно хлопнул меня по заду и пошел по пыльному бетону. Только при ярком солнце Невады я разглядела, что швы на костюме Санты держатся на «липучке». Лас-Вегас: всегда на уровне.
– Рискну предположить: ты высадил меня у мотеля и продолжил веселиться? – Я скрестила руки на груди.
– Ох, блин. – Джеймс замер на месте, вздрогнув от груза навалившихся воспоминаний. – Нет, по-моему.
На заднем сиденье кабриолета валялись восемь коробок сырных чипсов, в переносках мирно спали трое прелестных щенков. На ярлычках красовались имена: Джим, Сэди и Энджел.
– Помни, Джим, – заявила я после минутной паузы, щенок по имени Джим тихо заскулил – Джим-Санта подхватил скулеж, – собака – это на всю жизнь, а не только на Рождество.
Битых две минуты я убеждала служащую ресепшена «Де Лухо» выдать мне новую карту-ключ от нашего сьюта. Я ее не виню, я бы тоже не дала ключ от роскошного номера бомжеватому эльфу. Однако я успешно ответила на проверочные вопросы, и у девушки не осталось выбора.
– Сообщения для меня были? – спросила я.
Она испуганно покачала головой.
– А, ну конечно, нет. – Я помахала картой-ключом. – Ладно, ничего. Спасибо. Я прослежу, чтобы Санта внес вас в список хороших девочек.
Консьержка нервно засмеялась, давя кнопки на невидимой консоли. Не дожидаясь, пока меня выведут из отеля, я быстро прошла через, к счастью, тихое казино в лифт и нетерпеливо застучала по кнопке «ПХ» пальцем с загубленным маникюром.
Открывая дверь, я ожидала увидеть бардак апокалипсических масштабов, но я недооценивала возможности и квалификацию гостиничных уборщиков Лас-Вегаса. В номере было пусто: ни людей, ни Санты, ни проблем. Сьют выглядел в точности как в день нашего заселения – белоснежный, сверкающий и полный цветов. И в точности как в тот раз, у меня упало сердце при виде Сэди.
– Ну ты, блин, даешь. – Она с трудом подняла голову с дивана. – Что с тобой случилось?
Она по-прежнему была в своем белом платье-бандаже, но тянула скорее на продавца супермаркета, чем на супермодель. Заправленные за уши волосы спутаны, лицо бледное и осунувшееся. Я бы не предложила ей десять тысяч долларов за то, чтобы Сэди встала с постели[25]; я дала бы двадцать, лишь бы она лежала и не шевелилась.
– Я эльф. – Посмотрела я на свой наряд и снова на Сэди. Бархат, кстати, был очень приятного зеленого оттенка. Совсем как ее лицо. – А что здесь было?
– Не знаю. – Она уронила голову на диван. – Проснулась, а вокруг уборщицы бегают.
– А гостей кто выставил? – По белоснежному ковру за мной тянулась эльфийская цепочка грязных следов, но от усталости мне было наплевать. Моя мать сгорела бы за меня со стыда. Правда, я не собиралась ей об этом рассказывать.
– Я.
Гордо выпрямившись, с шапкой густых кудрей, сверкая широкой улыбкой, в коридоре, ведущем к нашим комнатам, стояла Дженни, залитая золотым солнечным светом. Она была элегантной, сияющей и чистой. Я была вспотевшей, грязной и угрюмой. Эльф Тима Бёртона и диснеевская принцесса. Корова кучерявая.
– Энджел, почему ты вырядилась Робин Гудом? – спросила она, сходя по ступенькам в расположенную на нижнем уровне гостиную в кремовом кашемировом свитере и облегающих джинсах, держась как ни в чем не бывало.
– Эльф я, – повторила я для глухих. – Дженни, а почему ты вырядилась как для съемок в рекламе канапе?
– Да я всегда так одеваюсь. – Она села на диван, поджав ноги, и отвинтила пробку с «Витамин уотер». – Милая, тебе срочно нужно в душ. Ты так детей испугаешь. Ты уже пугаешь мои яичники. Насмотревшись на тебя, я, чего доброго, перестану овулировать.
Секунду мне казалось, что я сошла с ума, но быстрый взгляд на Сэди убедил меня в обратном: ее челюсть практически лежала на полу.
– Дженни, ты помнишь, чем занималась во время нашей последней встречи? – Я уперлась руками в покрытые бархатом бока. Оказалось весьма мягко, кстати.
Она прижала горлышко к губам и кивнула. Солнце радужно подсвечивало ее бриллиантовое обручальное кольцо, которое по-прежнему красовалось на безымянном пальце.
– Ты оставила туфли и сумку в часовне, – ответила Дженни. – Они в моей комнате.
Не в первый раз в жизни Дженни Лопес заставила меня потерять дар речи.
– Так, ладно, я сама скажу. – Сэди села прямо. – Ты что, подруга, совсем чокнулась?
Дженни поставила бутылку на кофейный столик и повернула кольцо камнем внутрь, но ни слова не произнося.
– Оно за тебя не ответит, – сказала я. – Если только оно не волшебное. Я смотрела «Зеленый фонарь» и утверждаю: твое кольцо на волшебное не похоже.
– Ты смотрела эту фигню? – перебила Сэди. – Никто это не смотрит!
– Не сейчас, Сэди! – заорала я. – Ты серьезно собралась сидеть тут в прекрасном чистом джемпере и делать вид, что все нормально?
– Да чем тебе не нравится мой джемпер? – закричала, в свою очередь, Дженни. – Да, я буду делать вид, что все нормально, ведь это правда. Все прекрасно!
– А где твой прелестный муженек? – Разведя руки, я оглядела сьют. – Вышел за свежей «Нью-Йорк таймс» и заодно мозги проветрить?
– Зачет, – засмеялась Сэди.
– А ты вообще рот закрой, – рявкнула Дженни на соседку по комнате и переключилась на меня: – Его здесь нет. Он в своей гостинице, где мы провели ночь. Собирает вещи. Сегодня мы вернемся в Нью-Йорк, зарегистрируем брак официально, и ты пожалеешь, что не заткнулась, пока была возможность.
Это оказалось слишком. Я была на взводе после слопанных ночью в неумеренном количестве «Про плюс» и не могла выдержать подобный разговор. Никогда в жизни больше не приеду в Лас-Вегас.
– Я сейчас пойду в душ и сделаю вид, что ничего не случилось, – объявила я, повернувшись спиной ко всей этой сцене. – Я так не могу. Я не собираюсь с тобой говорить, пока не перестанешь быть дурой.
– Ах, как прекрасно это сочетается с твоим «я никогда не буду тебя осуждать»! Треп пустой! – Голос Дженни шел вверх, словно она с трудом сдерживала слезы. Мне и лица ее не было нужно видеть. Я знала. – Спасибо, Энджел. Спасибо, что всегда будешь моей лучшей подругой!
Черт возьми! Не в первый раз язык вовлекает меня в неприятности, но еще никогда не было ощущения, что брошенные слова будут стоить мне лучшей подруги.
– Прекрасно. – Я не знала, что еще сказать. Я съела слишком много кофеина в сахарной оболочке и не могла подсластить пилюлю. – Ты права, я тебя осуждаю. Но не за дурацкое венчание в Вегасе. Меня бесит, что ты лжешь себе, будто все закончится хорошо и произошедшее сделает тебя счастливой.
– Ты хотела, чтобы я приняла решение, вот я и приняла. – Она с силой пнула кофейный столик, отчего бутылка воды подлетела в воздух.
