Женька молчала, закусив губу. Черноглазая бестия размышляла, взвешивала, шепча что-то пухлыми губками, однако по лицу ее было видно, что никуда она не поедет и скрываться не будет. Здесь она родилась, это был её город, её дома, её небо…
— Куда же я побегу? — сказала она чуть не плача. — У меня здесь мать, работа… Даже туфель теперь нет, — она вытянула вперед ножки и пошевелила грязными пальчиками.
Славянка сунула ей в рот сигарету, поднесла зажигалку и, присев рядом, обняла за плечи.
— Не бойся, босолапой я тебя не оставлю, — она приставила свою ступню к Женькиной. — У нас ноги почти одинаковые. Возьмёшь мои туфли — у меня их три пары, всё равно пихать уже некуда. Сумка битком забита. А деньги у тебя есть?
Женька молча показала ей кукиш.
Славянка со вздохом раскрыла кошелёк и во второй раз пересчитала деньги. Получилось столько же, сколько и в первый. Даже вместе с мелочевкой на двоих разделить трудно.
Вдруг в руки ей попалась потрепанная купюра с полустершейся надписью, и в голове проскочила шальная мысль: «А что, если…»
— Послушай, подружка… Ты ведь у нас местная. Панфилова, сорок три восемьдесят… Не подскажешь, где это находится?..
Глава десятая
— Вот она, — показал Вепрь. — Вторая слева, с обесцвеченными волосами и пакетом в руках. Её зовут Виктория. Ей пятнадцать лет, но она уже довольно наглая девица, и ты не смотри, что у неё глупое выражение лица, — это может быть просто слой грима, а что находится под ним, не знаю.
Они стояли у машины Вепря, припаркованной под лысеющим тополем, а по ту сторону дороги, на площадке у универсама, знакомая Вепрю компания подростков уже несколько минут, переминаясь с ноги на ногу, приглядывалась к коммерческому павильону. Видимо, они собрались приобрести спиртное, но опасаются, что не получится. Хотя продавцы теперь меньше всего обращают внимание на возраст покупающих вино или водку подростков.
— Готов поспорить, что сейчас они сунут деньги вон той рыжей, — предположил Шершень. — Ей лет сорок как минимум. С чего ты решил, что они ещё школьники?
— Рыжая не школьница. Из школы её выгнали год назад. Ей четырнадцать лет, но она успела сделать пару абортов. С некоторых пор находится на заметке у милиции и в кожно-венерологическом диспансере. Через несколько месяцев обворует квартиру своих соседей и угодит в колонию, где ей год спустя засадят под ребра заточку. Кажется, всё.
Шершень не удивился — он вообще редко удивлялся.
— Ты должен посадить эту пухлогубую блондинку в машину, — велел Вепрь, — заткнуть ей пасть, если она окажется из крикливых, и увезти куда подальше, где погрязнее и погаже. И непрозрачно намекни ей, что с маменькой-папенькой она больше не увидится. А я тебе потом позвоню. Задание ясно?
— «Любого те совы готовы схватить и упрятать в мешок», — ответил Шершень.
Он ещё раз, закусив губу, покосился на компанию подростков. Они наконец сделали свой выбор: деньги были вручены смуглому, худощавому парнишке с лицом Ходжи Насреддина, и он довольно уверенно направился к павильону. Вскоре он вышел, распихивая по карманам три бутылки водки.
Открыв дверцу, Вепрь сел за руль и повернул ключ зажигания. Мотор «БМВ» — а он почему-то приобретал для себя только эту марку — почти беззвучно заработал.
— Адью, Олежек.
Шершень кивнул, не отрывая взгляда от разукрашенного лица Виктории Курженко. Потом, тихо ответив: «До встречи», — направился к старой невзрачной «Тойоте», каких в Городе было пруд пруди: он специально выбрал ее для этого дела. Номера на ней были предусмотрительно забрызганы грязью.
Вепрь же устремился в центр, где у казино «Кассандра» у него была назначена встреча с Эдиком Нечаевым.
Он немного опаздывал. К счастью, попав в «зелёную волну», Вепрь спустя десять минут был на месте.
Эдик его уже ждал. Чёрный «Крайслер» стоял у турникета, огораживающего площадь перед казино, за рулем сидел мордатый небритый водитель, сам же Эдик на заднем сиденье увлеченно читал газету.
Выйдя из авто, Вепрь огляделся. Машин перед казино пока еще было немного. В это время здесь ошибались только завсегдатаи, которые за неполный год существования казино настолько к нему привыкли, что уже не мыслили жизни без него. Дело для них было даже не столько в игре, сколько в самой атмосфере, царящей за этими стенами, в своеобразном запахе, в специфических терминах, сыпавшихся со всех сторон, и даже в превосходном капуччино, которое здесь предлагали.
Впрочем, это были только домыслы Вепря. Здесь он бывал редко, поскольку особой тяги к игре в себе не обнаружил.
Он направился к «Крайслеру». Эдик, заметив его, сложил газету и тоже вышел.
— Я смотрю, наши клиенты уже на месте, — Вепрь кивнул на стоявший невдалеке «шестисотый» «Мерседес». — Это их тачка?
Эдик кивнул:
— Я приехал рано, но они уже были здесь. А ты опоздал на пятнадцать минут.
— Подождут, не растают, — брезгливо заметил Вепрь. — Новости есть?
— Есть кое-что. Я выяснил настоящее имя этой девчонки… Ну, той, что с Малышом, помнишь? Тебя это еще интересует?
— Интересует.
— Я несколько сомневаюсь, потому что имя у неё довольно оригинальное. Её зовут Славянка. Ярослава, надо полагать… Что с тобой? Эй, Серёга, с тобой все в порядке? Вепрь вытер пот со лба.
— Все в порядке, — успокоил он. — Она всё ещё в отеле?
Эдик оттопырил губу и пожал плечами:
— Сегодня её видел. Красотка, должен тебе сказать. А ты ее знаешь?
— М-м-м… знаком. — Вепрь уже взял себя в руки. — Ещё есть какие-нибудь новости?
Эдик покачал головой:
— Кажется, нет… Ах да, совсем забыл! Недавно ко мне приходила какая-то девица, сказала, что она из Сочи, и назвалась тоже весьма оригинально — Лизанька Ливергант. Тебя хотела видеть. Просто жаждала. Сняла у меня номер, заплатила за месяц вперед, но пока что там ни разу не объявлялась. Ты и с ней знаком?
— Знаком, — ответил Вепрь, соображая, что могло понадобиться Лизаньке от его скромной личности. — Однако пошли, нас там, наверное, уже заждались.
Поднявшись по ступеням, они вошли в казино. Нигде не задерживаясь, прошли мимо отдыхающей рулетки, мимо стойки, за которой равнодушный дилер громил в «очко» угрюмого, изрядно выпившего господина, и, поднявшись по винтовой лесенке, оказались у тяжелой буковой двери, где нес службу охранник. Не взглянув на подошедших, он преградил им дорогу и ледяным голосом сообщил:
— Сюда нельзя. Кабина занята.
Палец Вепря ткнулся ему в солнечное сплетение, и он вздрогнул. Взглянул посетителям в глаза. И сразу же лед на его лице растаял, превратившись в холодный пот, равнодушие сменилось изумлением.
— Вепрь?
— Я, Андрюшенька. Рад, что ты меня узнал.
— А я думал…
— Ты ошибся, я жив и здоров. Открывай двери, Андрюшенька, я очень тороплюсь.
Охраннику чертовски не хотелось вступать с Вепрем в конфликт, но ведь он поставлен здесь, чтобы не впускать никого.
— Ну как же я могу? Там ведь Святой…
Андрюша разрывался. Он озирался по сторонам в поисках выхода из сложной ситуации, и помощь к нему подоспела в лице Эдика Нечаева.
— Святой нас ждет, — уверил он. — У нас с ним встреча.
Андрюша вздохнул с облегчением и сразу же расцвел:
— Ну, это другое дело. Входите…
Он отступил в сторону, радуясь, что может наконец сойти с пути Вепря, и толкнул локтем дверь. Они шагнули внутрь.
Кабинка была небольшой и почти квадратной. Посредине этого квадрата с ярко-зеленым покрытием стоял круглый, ручной работы стол, вкруг которого, словно рыцари короля Артура, сидели пятеро мужчин. Все они были элегантны и Вепрю хорошо знакомы.
— А-а-а! — изображая радость, пропел он, велев Эдику стоять у дверей. Сам он подошёл к столу. — Какая тут публика! Вот не ожидал так не ожидал! Господи, и Сеня здесь! Сенечка, а ты-то что тут делаешь? По моим сведениям, приблизительно через полчаса тебя должны убить на улице Речной, в тени под тополями… Да я шучу, Сенечка, шучу. Не дергайся. Не дергайся, я сказал! — Вепрь хлопнул по плечу пытавшегося подняться Сеню Рымбая, и тот снова бухнулся на стул.
— Вепрь, откуда ты взялся? — спросил кто-то.
Спрашивал Коля Сигаев по кличке Басмач. Он с удивлением смотрел на Вепря своими неотразимыми глазами небесной голубизны.
— А я слышал, ты уже труп. Что грохнули тебя где-то в Сочи…
Вепрь со зловещей улыбкой подошёл к Коле, потрепал по волосам и отечески дал подзатыльник.
— Николай Сигаев, — представил он Эдику. — Хороший парень. Любимец публики. Совсех сторон положительный человек. Есть у него, правда, один недостаток — любит убивать людей.
Вепрь нагнулся к нему и заглянул прямо в глаза.
— Ведь любишь, Коля? Признайся, Вепрь ни кому не скажет… Не хочешь разговаривать? — он вдруг поймал себя на том, что начинает злиться. — Почему ты не смотришь на меня, Коленька? — с приторной лаской спросил он, похлопав притихшего Басмача по плечу. — Не прячь глазки, они же у тебя такие пригожие. Порой мне хочется носить их на цепочке, как талисман. Когда-нибудь я доставлю себе это удовольствие.
