– Да, но важно, как вы ее носите. Сегодня вы позволили мне помочь вам, и, завязывая вам шейный платок и застегивая жилет, я искренне восхищался вами. По сути, будь вы лет на сорок моложе, – кокетливо начала она и вдруг вспомнила, что она мужчина, а не девушка.
Глаза Доусона расширились, и он поднял голову, словно находил ее крайне любопытной.
– Да?
– Будь вы лет на сорок моложе, – продолжила без запинки Пиппа, – то непременно были бы нарасхват у хорошеньких барышень. А так пусть вас не удивляет, если пожилые матроны заспорят, кому из них сидеть рядом с вами за обедом. – Она подмигнула ему.
Он шумно вздохнул.
– Вот уж чего мне совсем не хочется, так это выслушивать излияния какой-нибудь престарелой матроны о слугах, о соленьях и вареньях, которыми она так гордится, о шляпках, которые по мне, так все одинаковы, и о своих внуках, особенно младенцах. Лично мне кажется, что они ничем друг от друга не отличаются. Если видел одного, то считай, что видел их всех.
– Мистер Доусон.
Он хмыкнул:
– Я – старый брюзга и горжусь этим. К счастью, лорд и леди Тарстон, несмотря на это, терпят меня. Да и что им остается? Я же кузен леди Тарстон. Мне было тридцать, когда она родилась. Я жил по соседству и помню все: капризы, шалости, любовные увлечения, когда она стала постарше… Разумеется, я в ней души не чаю, но ей об этом не говорю.
– Но вы должны!
– Зачем? – Он поднял свои седые брови. – Тогда она перестанет делать мои любимые пироги с вареньем.
– Вы же только что сказали, что вас раздражает, когда пожилые матроны говорят с вами про варенье…
– А ты дерзкий малый, – сказал он.
– Еще какой. – Она улыбнулась.
– Мы с тобой в чем-то схожи. – Он послал ей хитрую улыбку. – В общем, я беру тебя с собой на завтрак. Вокруг тебя все время что-нибудь происходит, Харроу.
Она ахнула.
– Но я же не могу сидеть за столом с другими гостями.
– Увы, не можешь. Но ты можешь подождать в углу, и я принесу тебе тарелку с яйцами.
– Что ж, неплохая мысль.
– Надеюсь, Марбери тоже будет там, – присовокупил мистер Доусон, сама невинность.
– Почему? – спросила Пиппа.
– Да просто так. – Он пожал плечами, но его глаза озорно поблескивали.
Она изумленно застыла на месте:
– Ай-ай-ай, мистер Доусон, да вы надеетесь, что мы с Марбери устроим шумную перепалку!
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – ответствовал он, но в уголках его губ при этом пряталась лукавая усмешка.
В комнате для завтраков не было никого, за исключением одного человека – лорда Марбери. Пиппа и мистер Доусон обменялись понимающими взглядами.
– Я вас разочарую, – прошептала ему Пиппа. – Клянусь, что буду вести себя как паинька.
– Что ж, посмотрим, – тоже шепотом отозвался он.
Когда они вошли в комнату, мистер Доусон сказал: «Доброе утро, Марбери», как будто был милейшим стариком, а вовсе не смутьяном.
Разумеется, теперь-то Пиппа знала, что к чему.
– Я хотел первым пожелать вам доброго утра, – проговорил граф, – но слишком увлекся тем, что чесал ногой спину одному из псов под столом. Я уже люблю их, как родных. А теперь, когда определил их характеры, которые варьируются от скверного до покладистого, я намерен сделать кое-какие интересные поправки к своему проекту собачьего домика.
– О? – любезно отозвался мистер Доусон, окидывая взглядом большое разнообразие блюд на буфете.
– Но пожалуйста, – продолжал Марбери, – не рассказывайте леди Тарстон про мои выдающиеся идеи. Хочу, чтобы мои чертежи потрясли ее до глубины души. – Он потер подбородок. – Хотя, с другой стороны… ей могут потребоваться нюхательные соли, так что, если вы захотите заранее подготовить ее к моему гению, даю вам свое благословение.
– Вы поставили меня перед нелегким выбором, – изрек мистер Доусон и протянул чашку лакею, чтобы тот налил ему горячего чаю. – Рассказать кузине или не рассказывать?
Пиппа бочком проскользнула мимо Марбери и послушно села на стул в углу. Она сцепила руки на коленях, но потом решила, что это выглядит слишком по-женски, поэтому взялась руками за колени и старательно насупилась.
Марбери повернул свои пухлые плечи и воззрился на нее:
– А ты какого дьявола здесь делаешь?
– Он со мной, – безмятежно ответил мистер Доусон, накладывая яйца на тарелку.
Марбери сунул в рот целый кусок бекона.
– Вы, разумеется, можете делать что пожелаете, мистер Доусон, – проговорил он с набитым ртом. – Мне просто странно видеть камердинера, прохлаждающегося в той же комнате, что и господа. Но вы же знаете, как бывает. У человека вроде меня, с безграничным художественным воображением и любовью к собакам, имеются для размышлений темы поважнее, чем Харроу и его местонахождение. А вообще-то, думаю, это просто чудо, что он здесь. Какое утешение видеть его там, в углу, прямо как и этих слюнявых тварей под столом.
Мистер Доусон нахмурился, но ничего не сказал. Когда он принес Пиппе тарелку с яичницей и вилку, то подмигнул. Пиппа поблагодарила его, подмигнула в ответ и принялась за еду. Лакей, наливающий Марбери чаю, исподволь бросил на нее завистливый взгляд, и она поняла, что на кухне ей сегодня лучше не показываться.
Только лакей поставил чайник на поднос рядом со своим местом в противоположном углу, из-под обеденного стола послышалась возня, рычание, затем какой-то глухой стук – это собаки вступили в короткий спор из-за территории. С того места, где сидел лорд Марбери, донесся звон посуды, за которым последовал вой, изданный тем же джентльменом. Он отодвинул свой стул.
– Харроу? – завопил он.
Пиппа вскочила вместе с тарелкой. Боже милостивый, что стряслось? И тут она увидела перевернутую чашку, маленький молочник на ковре… и мокрые колени Марбери. Бедняга, должно быть, он делал себе чай, когда собаки толкнули его.
Лакей резво кинулся к нему.
– Позвольте, я помогу вам, сэр, – предложил он.
– Горячее и холодное вылилось на меня одновременно, – прохныкал Марбери. Он отмахнулся от слуги. – Харроу? Поди сюда. Это мои лучшие панталоны. Спаси их.
Держа в руке тарелку, Пиппа подошла.
– Почему бы вам вначале не пойти в свою комнату переодеться?
Он открыл было рот, чтобы ответить, но псина размером с небольшого теленка вылезла из-под стола и врезалась в Пиппу с тарелкой, отчего яичница слетела прямо Марбери на колени.
Его глаза полыхнули гневом.
– Нет, – прошипел он угрожающим шепотом, не глядя вниз.
Пиппа натужно сглотнула и бросила быстрый взгляд на новую неприятность у него на коленях.
– Я… я прошу прощения.
Волкодав развернулся и вознамерился проглотить неожиданное угощение, сунув свою длинную морду в щель между круглым брюшком Марбери и его ногами. Тот безуспешно отпихивал его мохнатую башку.
