— Нет, — я вздохнула. Честно и тихонько.
— Ничего, девочка, он найдется обязательно, — дед похлопал меня по руке шершавой ладонью. — Ты только смотри сама в оба. Не прогляди его за другими-то.
Трах! Грохот падающего тела. Женский смех. Снова грохот, скрип соседней кровати.
— Давай. Раздевайся сама. Видишь, я…
— Да уж вижу.
— Давай вниз, малышка. Бери в рот…
— Че, так сразу?
— Не ломайся, детка, соси.
Я села на кровати. Светлеющее небо в открытом окне рисовало на соседней койке понятную картину. Кто из братьев? Кас. Я научилась различать голоса. Завернулась в одеяло и вышла на воздух. Знакомые звуки подтолкнули в спину. Неуместно и горячо. Дед этот привязался со своей единственной.
— Сигарету дать? — младший брат сидел на лавке возле виноградника. Нога на ноге. Руки скрещены на груди. Бледное лицо в тени широких листьев. Светает.
— Давай, — согласилась я. Скамейка тихо вздохнула подо мной.
Ес прикурил и протянул мне сигарету. Не пьяный. Ну, не так сильно, как братец. Сердце гнало кровь в пальцы все быстрее. Я невольно раздвинула ноги. До его бедра. Он положил мне ладонь на голое колено. Я повернулась лицом и поймала губы. Всосала в рот язык. Его рука на моих трусах. Моя — на замке его джинсов.
— Погоди, — здравого смысла младшему брату не занимать. В долг может давать его при случае.
Взял меня за руку, привел в какую-то комнату. Гора постельного белья в углу. Прачечная. Я сунулась лицом к его губам. Он прижал ладонью мой нетерпеливый рот.
— Погоди, — повторил он. — Я всегда хотел. Я сам.
Он закрыл дверь на задвижку. Он ногой раскидал белье по полу. Снял с меня одеяло, кинул сверху на барахло. Стянул вверх мою майку. Трусы я хотела снять сама. Он остановил мои руки. Стоял близко и водил пальцем по мне, едва касаясь, словно рисовал. Грудь левая по кругу. Правая. Маленький кружок вокруг соска. Второй. Палец по середине живота вниз. К центру меня.
— Ложись, — улыбнулся в ухо. Стянул, наконец, с меня трусы вон. Лег рядом, корябая нервы одеждой. Повел языком по тому же маршруту. То острым. То широким. То быстрым, то плотным. Дошел до главного, разведя широко мои дрожащие ноги. Пальцы левой руки во мне, быстрый язык на клиторе. Правой расстегнул джинсы и выпустил себя на свободу. Шесть девять. Я обхватила губами гладкую кожу, стягивая одновременно осточертевшие его штаны. Круглая твердая задница. Тут он добился своего. Волна накатила, я едва успела вынуть его член изо рта, чтобы не задохнуться.
— Носом надо дышать, — засмеялся довольно Ес. Сел рядом. Снял с себя майку. Я тоже села, подрагивающая, с дико стучащим пульсом.
— Можно, я потрогаю? — он протянул руку к моей груди.
— После всего, что между нами было, рискни, — рассмеялась я.?
Он стал гладить и целовать. С тем же старым фокусом: сначала медленно, словно пробуя и смакуя, потом страстно, наращивая темп. Я не удержалась. Завалила его на спину и сделала, как хотела.
— Надо выбираться отсюда, люди скоро проснутся, — он целовал меня сзади в шею. Нежно. Обнимал везде. Хорошо.
— Да, — я отсоединилась и встала. Нашла свое белье. Надо уходить. Подставляться перед хозяином дома после вчерашнего разговора не хотелось. Совсем.
— Слушай, — парень смутился и глядел снизу с одеяла в мое лицо виновато.
— Давай мы ничего рассказывать твоему брату не будем, — перебила я рыжего скромника.
— Да! А то он меня убьет, — засмеялся, чуть ли в голос, младший. Гордился собой очевидно.
Младший рыжий клоун явно переоценил свои силы. Тянуло его ко мне, как магнитом. То плечом заденет, то бедром зацепит, то в ухо примется шептать. Поняв к обеду, что я строго придерживаюсь договора, погрустнел и отодвинулся. Страдающий похмельем Кас не имел сил замечать глупости.
— Сегодня работаем на частнике. Ес проверь реквизит. Лолочка, мышка моя, раздобудь себе наряд в стиле латино. Придумай, что-нибудь. Я умира-а-аю, — он вылил себе на голову остатки минералки из бутылки. Его ночная подруга смылась, пока мы все развлекались кто как, прихватив мои солнечные очки от Босс. Кас хлопал рыжими ресницами на мое возмущение. Похоже, бурное свидание никак не коснулась его сознания. Он его тупо не помнил.
Большой белый дом в имперском духе. Вроде сталинского барокко. На дворец культуры похож середины прошлого века. Колонны и фронтоны. Позолота и ливреи на людях с доброжелательно-услужливыми лицами. Таксист перепутал, высадив нашу троицу у парадного подъезда. Шустрый парнишка с атлетическими плечами и точкой микрофона у рта быстренько наладил нас за угол.
— Ого! — высказались хором Каспер и Еспер.
Артистического люда на газоне позади дома хватало. Светились местами лица широко известные по ТВ.
— Волнуешься? — спросил Ес на ухо.
— Нет, — улыбнулась я. О чем переживать? О том, что я не в такт ногой переступлю?
— А сцена? Не боишься? — не отступал он. Похоже, что ему просто нравилось так близко щекотать дыханием мою шею.
— Эй, рыжий! Перестань ее накручивать. Делом займись. Руки разогревай, — велел старший брат. Сосредоточен. Уверен в себе. Похмелья, как ни бывало.
— Привет, тройняшки, — возник рядом крутой импресарио. — Красные носы не забыли? Сделайте мне весело, ребята!
— Да, сэр! — братья одновременно кинули руки к рыжим головам. Развернулись, стукнулись друг в друга, упали на спину и сделали обратный кувырок. Густая трава газона отпружинила их, как батут. Улыбки от уха до уха, глаза серьезные.
— Вижу-вижу, вы в отличной форме. Девочка, как твое здоровье? Животик не болит? — Кот подошел ко мне близко. Принюхивается?
— Болит, — сморщила я носик. Похлопала тяжелыми от густой краски ресницами. Артистка.
— Таблеточку выпей, ласточка моя, — ухмыльнулся парень, снова меряя сантиметр за сантиметром мою фигуру в красном, коротеньком платье с оборками. Ничего более латинистого мне отыскать на местном рынке не удалось.
— Надо репетировать, — сухо сказал Кас, вставая между мной и Котом.
Тот кивнул, снял свой черный взгляд с меня и пошел дальше. Здоровался поминутно с разной долей превосходства. ТВ-звезды жали уважительно его холодную руку.
— Нацелился, сука, — зло сказал Каспер, доставая корзину с яркими мячами. — Лола, не отходи от нас ни на шаг.
— Облезет, сволочь, — кивнул согласно Ес. — Будь рядом, дорогая.
Мы работали на круглой невысокой сцене перед столами гостей. Кто там и как пил и ел, не видно за цветными фонарями рампы. Да что мне там разглядывать? Я приплясывала положенные пассы под щебет маракасов. Принимали благосклонно. Известный всем и каждому, ведущий отпускал удачные и рискованные шутки.
Кот поймал меня на выходе из туалета. Втолкнул жестко обратно, закрыв собой входную дверь. Улыбался. Некрасиво и похабно.
— Детка, давай дружить, а? — он схватил мою ладонь и прижал к своему паху. Я задергалась. — Обожаю, когда девушка не хочет!
Железными пальцами взял за шею и притянул к лицу. Тонкий, жесткий рот. Острые зубы впились в нижнюю губу. Больно! Кровь солью смешалась со слюной. Я уперлась руками в твердую грудь. Он держал меня за губу, как собака. Холод металла на щеке. Острие уперлось в нижнее веко. Я замерла.
Кот выплюнул кровавую жижу на пол. Усмехнулся черными пустыми глазами. Кривил безобразную улыбку.
— Не дергайся, красивая моя. Порежешься, — он сильнее прижал бабочку к коже. — Давай сама, шевели ручками. Доставай и залезай. Ну!
— У меня… я… — слезы выползли сами, никто их не просил. Трясло.
— Я люблю с кровью. Береги личико, давай, — он облизывал губы и ухмылялся кровавым ртом. Еще чуть и кончит без меня, до того упивается раздавленным моим страхом. Я дрожащими руками пыталась справиться с кожей ремня на поясе. Не получалось. Музыка глухо стелилась из зала знаменитым сладким голосом. Для тебя рассветы и туманы …
