— О своих сотрудниках, госпожа Сатор, я предпочитаю знать все, — вкрадчиво и требовательно парировали мне в ответ.
— Обойдетесь. Можете сразу на казнь отправить, — перестала дергаться, прямо и холодно уставилась на Муреса, где-то внутри к чему-то такому и готовясь.
— Я все равно узнаю, Сатор, — как приговор, сообщил мужчина.
И разжал руки, наконец перестав удерживать меня за плечи. Шаг назад сделала опасливо, недоверчиво, не разрывая напряженного контакта взглядом с дархом. Тот удивленно приподнял брови и кивнул в сторону выхода. Может убегать оттуда, сверкая пятками мне было не по статусу… Но очень хотелось убраться подальше и залезть в какую-нибудь очень неприметную щель, да поглубже. На шаг я перешла только миновав пару коридоров и, кажется, даже кого-то изрядно напугав.
С мыслями, что Табурет не сможет узнать о причинах потери сознания “никогда и ни за что”, отправилась в свою комнату. Хотя бы от одного позора, что надет на мне, я сегодня смогу избавиться без всяких помех.
До конца дня решила отсидеться в собственной спальне, занявшись наконец учебным планом по Смертоубийству. На жизнь решила смотреть оптимистично и программу распределяла на все шесть лет обучения. Только, от переизбытка впечатлений за сегодняшний день, меня очень быстро вырубило.
О том, что мне срочно нужна передышка и нормальные выходные, стало ясно с утра. Несмотря на то, что заснула я достаточно рано, вовремя подняться из постели даже под звон кристалла не удалось. И теперь, жуя на ходу захваченный из столовой пирожок с яблоком, практически бежала в деканат. Отказываться от нормального завтрака было бы настоящей глупостью, учитывая последние два дня, прожитые на десертах.
Поэтому со спокойной душой решила сегодня быть опаздывающей, но сытой. Пирожок к жизненно необходимым понятиям не относился и съеден был скорее от жадности и прозапас. Кто его знает, что "Табурет грядущий" нам готовит. Надо хотя бы убедиться, что мой новый план занятий не подразумевает держать одной рукой половник, а другой создавать смертоубийственные плетения.
Если быть честной с самой собой: посмотреть расписание стоило еще вчера и сегодня не пришлось бы вовсе тащиться в деканат, перед дверьми которого я пирожок и доела, неожиданно испытав странную тоску. Наверняка, в это время весь педагогический состав собрался в полном составе, изображая кипучую трудовую деятельность.
Жизненный опыт не подвел: стоило только перешагнуть порог злополучного кабинета, как на меня уставились десятки глаз, по большей части смотрящих весьма недружелюбно. Даже Гностич, бросив на меня презрительный взгляд, отвернулся. Уж чего себе надумал этот противный жук понять было не сложно, но то что доцент смертельно оскорблен читалось во всем его виде. Неожиданно поймала еще один непривычный поток негатива в свой адрес, на сей раз от командира Калири. Правда, оборотень быстро взял себя в руки и долго во мне ничего просверлить не пытался.
Пережив эту минуту всеобщего внимания, была готова направится к доске с расписанием и даже уверенно двинулась в нужную сторону, как дорогу мне заступил с самым гнусным выражением лица Пакий. Помня, что один завуч все же ненавидит преподавателя по боевой подготовке всяк больше чем меня, почти обрадовалась возможности безнаказанно помотать кому-то нервы.
— Точку для позиционирования перепутал блохастый? — чуть ли не прослезившись от ностальгии начала было я.
— Хотя бы не место для переодевания, госпожа зельеварительница! — с пугающим азартным блеском в глазах парировал мужчина, — все тут так долго гадали, почему такую отвратительную особу держат в столь уважаемом учебном заведении. Могла бы сразу так нам всем и заявить, продолжил торжествовать оборотень по непонятной для меня причине. Совсем что ли у болезного мозги сплавились? Несет какой-то бред. А вот Калири, привлеченный нашей начавшейся пикировкой, смотрел озабоченно и очень напряженно. Я же решила, что нужно больше информации и по-прежнему с насмешкой уточнила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И что же мне нужно было всем вам заявить?
— Что ты работаешь тут ректорской подстилкой! — истерично взвился мужчина и выпнул откуда-то из-за письменного стола коробку с моей одеждой, оставленной в гостинице, — персиковый цвет тебе ужасно к лицу, зельеварительница! Как и покатушки на руках капитана!
— Отличная идея, господин Пакий, — раздалось мне прямо в макушку голосом Табурета. — И вы уволены. А ты, Сатор, составишь мне компанию в субботу на ежегодном зимнем Эрусвальдском балу. Подготовься.
В этот момент на дарха смотрели уже все. Даже я развернулась, почти уткнувшись в лощеный пиджак и, тут же, отскочив назад, нарастила дистанцию. На меня Мурес не смотрел вовсе, очень холодно разглядывая бледного оборотня. Пока свежеуволенный преподаватель приходил в себя от шока, Табурет продолжил:
— Викраш, боевую подготовку теперь вести будешь ты. На позиционирование поставь Челчахатана, — продолжил раздавать приказы ректор, — господина Пакия напоить “слезами фурии”.
Последнее распоряжение заставило нервно сглотнуть всех. Даже я, несмотря на острую неприязнь к преподавателю военной подготовки, считала такой способ увольнения чудовищным. “Слезы” были самым эффективным зельем, стирающим память, но при этом самым опасным. Правда, просто так налить его абы куда не имело никакого смысла. Для достижения эффекта требовалось посадить жертву в центр круга из плетений и наложить несколько сложных заклятий. Можно было одной каплей удалить год, а можно и целую жизнь. Из-за этой нестабильности им редко пользовались, однако, в разведке и прочих тайных ведомствах средство было в ходу. Оно точно гарантировало, что никакие заклинания, ритуалы и настойки не вернут этих воспоминаний. Вот и Пакий, вернув себе возможность говорить, визгливо запротестовал:
— Вы не имеете права! Я гражданский! Это незаконно! — попятился блохастый при виде поднимающегося из-за стола командира, — вы мне все мозги ссожете!
— Имеем, господин Пакий. Вы подписали договор, в котором четко прописано, что с вами будет происходить при увольнении, — совершенно спокойно, разъяснил Мурес, — попробуйте сохранить достоинство и в следующий раз более внимательно изучать документы при трудоустройстве.
Коллективу, внимательно наблюдающему за происходящим, поплохело. Всем, кроме тех, кто был из новеньких. Видимо, они к сюрпризам от капитана были привычные, ну, либо просто действительно смотрели, что им подсунули в качестве трудового договора. Калири же и вовсе было на все начхать, он с самым зловещим видом крался к своей долгожданной жертве. И похоже, Пакий был настроен дорого продавать собственную память. Уволенный преподаватель давно перестал пятится и занял наиболее сбалансированную позицию и, сохраняя верность себе, гаденько так сообщил:
— Да что ты мне сделаешь, Калири? Тебя девчонка отмутузила!
Дальнейшие события мне увидеть было не суждено, поскольку меня грубо схватили за шкирку и выволокли в коридор. Учитывая, что эвакуировать из потенциального места драки меня взялся сам Табурет, дергаться и вырываться даже не стала, покорно перебирая ногами. Коридором дарх не удовлетворился, продолжая тащить меня куда-то дальше. К моему удивлению, остановились мы возле класса зельеварения, где наконец-то мужчина отпустил мой несчастный пиджак. Отряхнувшись, будто взъерошенный воробей, и уже с каким-то внутренним смирением заметила:
— Вообще-то мне нужно было посмотреть мое новое расписание занятий.
— Держи, — Мурес достал из внутреннего карманы вчетверо сложенный лист и протянул мне.
С грандиозным скепсисом на лице я приняла листок и ожидая подвоха развернула. Однако ничего ужасного не случилось, это был действительно мой обновленный учебный план. К слову весьма грамотно составленный с хорошо распределенный нагрузкой и двумя выходными. Взгляд сам как-то зацепился за субботу:
— Я не пойду с вами ни на какой бал! — мое возмущение с гулким эхом разлетелось по пустому коридору, — вы что, ядовитых грибов объелись?!
