— Пить! Я очень хочу пить! — проговорила Алекс шепотом, уже неуверенная, что Стейси услышит ее, но сама нахмурилась от того, как близко прозвучали ее шаги там, внизу.
Она чувствовала себя очень странно — бодрой, легкой, полной сил и истощенной, если так можно назвать ощущение, нет, очень большое желание погрузиться в воду и пить-пить-пить, вот прямо из бассейна. Это вот так выглядит жажда?
— Как она? — проговорила она, не выпуская из виду Керриан с ребенком на руках.
— Она красавица.
Керри скинула сапоги и взобралась на кровать с ногами, усаживаясь рядом с ней. Она держала в руках небольшой сверток и Алекс тут же потянулась к нему, испугалась и тут же забыла про это. Ее дочь была совсем крошечной и легкой, обернутая так туго, что не было видно ни рук, ни ног, только поджатый подбородок, оттопыренную яркую губку, круглые щеки, маленький нос. Полупрозрачная кожа век едва заметно трепетала, темные брови как будто бы нахмурились, словно кроха усиленно размышляла о чем-то. Она все смотрит и смотрит на спящую гусеничку, не веря в то, что это подсвечиваемое изнутри неведомым светом создание принадлежит ей.
— Как назовешь ее?
— Анна.
Она повела плечами, обратила внимание на то, что плачет, только когда капли влаги упали на девственно-белый кусок пеленки, впитались в него, оставив темные круги. Ей почти сразу захотелось убрать эту ткань, сменить на что-то более нарядное, чтобы ничего не напоминало об этом дне и о халате Стейси. Это не слезы горечи, а слезы радости.
— Анна Джордан.
— Джордан? — удивляется сидящая рядом женщина. — Так звали твоего отца?
Александра покачала головой — не в этом дело.
— Она ведь американка и — Алекс, наверное, никогда не решится озвучить истинную природу этих имен, — я хочу, чтобы у нее было из чего выбрать, когда она разочаруется в первом имени.
Алекс осторожно провела по головке, задирая подушечкой пальца совсем тонкие волоски. Это удивительно. Она такая маленькая, но у нее все на месте.
— Ты помнишь?..
Она помнила все и, если бы не дочь, то уже бы плакала навзрыд, оплакивая свою наивность и заблуждения.
— Давай потом?
Она прерывисто вздохнула, дотронувшись до ее носика своим, еще раз сглотнула ком слез и вдохнула ее запах, такой сладкий и приятный. Она старалась сфокусироваться только на ребенке, но у нее ничего не выходило, сознание как будто бы расслоилось, выстраивая ряд картинок, выдавая их с какой-то потрясающей точностью и скоростью. Она бы хотела не вспоминать, но мозг работал иначе.
— Она такая маленькая.
Ее рыбка открыла глаза, встретившись с ней темными омутами глаз и долго-долго смотрела на нее, прежде чем разразиться кряхтением и ворчанием, пытаясь высвободить руки из тисков ткани.
— Я знаю, что виновата, — Алекс усмехнулась, восприняв по-своему эти первые звуки. — Мне надо было не волноваться и думать только о хорошем, но у меня ничего не получалось.
— Ты думаешь она ворчит именно из-за этого?
Керри рассмеялась, но это веселье не продлилось долго, сменившись сначала на испуг, недоумение, а потом на озабоченность — они со Стейси уже слышали подобное. Анна, осознав, что не сможет выбраться из оков текстиля, сначала робко, а потом и очень громко закричала.
— А чем мы будем кормить ее?
— Тем же, чем и раньше, — Керри взглянула на малышку, с удивлением отмечая свою реакцию на ее крик. — Мы уже скормили ей не одну бутылку молока.
Алекс передала кричащую дочь Керриан, подскакивая с кровати, крутанулась и замерла на доброе мгновение. Она увидела, как будто бы все — взметнувшиеся в утреннем свете ворсинки, разряженный и более легкий воздух возле торшера в углу, капли воды, сорвавшиеся с наполовину высохших волос — микроскопические и кажется, что невидимые взгляду.
— Как долго я проспала?
Керри взглянула на кружащуюся на месте Алекс, на то как она то и дело замирает ловя каждое новое действие. Ей все сейчас в новинку, но она нашла в себе силы справиться с этим, также как вести себя нормально при виде них и ребенка. Они с МакКена гадали, размышляя, как сотро сработает в ней коктейль из материнских чувств, первой злости, ревности и голода.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Сутки с небольшим, но ты была молодцом.
— А где Морган? — Алекс спросила о нем надеясь только на один ответ «он ушел».
Ей хотелось побыть с малышкой, рассмотреть ее как следует и узнать что же произошло с ней пока она была мертва, без его ярости, ревности, новых условий и напоминаний.
— Он пока не появлялся.
— Отлично.
Алекс остановилась перед ней, уже одетая. Последним штрихом в ее новом образе был один-единственный взгляд в сторону зеркала. Она и раньше не считала себя уродиной, но увиденное повергло ее… Нет, не в шок. В недоумение. Она и наполовину не стала такой как прежде или лучше, или такой как Керри.
— Дай мне ее? Ты такая крикунья, милая! Рыбки ведь молчат, а ты все кричишь и кричишь.
Глава 28
— Поешь?
Я все хожу и хожу по дому, не выпуская Анну из рук. Не могу налюбоваться ею и надышаться. Каждое новая эмоция на этом крошечном лице вызывает у меня восторг и улыбку. На данный момент одна из самых-самых любимых — это то, как она зевает.
Умилительно!
Я все стараюсь понять на кого она похожа, пытаюсь разглядеть и сопоставить черты ее лица со своими, с Джейком, своими родителями, но у меня ничего не получается. Она меняется. С каждым часом, с каждой новой бутылкой молока с клюквенным соусом. Она становится тяжелее. Стейси говорит, что она набирает то, чего не дополучила пока была во мне.
— Да, — я забираю у нее пакет крови, втыкая в него соломинку из MacDonald’s.
Этого будет мало. Хватит на каких-то пару часов, а потом вновь станет сухо и щекотно, возникнет ощущение, что я хочу покашлять и не смогу этого сделать.
— Не думала, что быть вампиром — это такое утомительное занятие.
Я сжимаю пустой пакет и удивляюсь. Кажется, что все это уже было. Я и пустой пластик в руках.
— Алекс! — Стейси складывает ладони словно в молитве. — Пожалуйста! Дай ее мне?
Я смотрю на молящуюся Стейси и качаю головой — не отдам мою вкусно-пахнущую малышку. Никому не отдам. Буду ходить с ней на руках пока она не запросится бегать по комнатам. Я улыбаюсь все еще самой счастливой из всех улыбок, что когда-либо были у меня когда-то.
— А ты нормально поешь! Сходишь поохотиться вместе с Керри?
Охота — это слово вспыхнуло в моему мозгу, так словно на экране подсветился удачно брошенный мяч, вылетевший при этом за пределы поля при бейсбольном матче.
— Алекс, тебе придется сделать это. Хотя бы раз, чтобы потом не сорваться. Ты ведь рано или поздно выйдешь на улицу и эти запахи — они захватят тебя.
Я думала об этом и гнала эти мысли прочь, занимаясь своей крохой.
— Эта мысль становится все соблазнительнее и соблазнительнее.
Я понимаю, что мне надо сделать это, но мне очень страшно. Я ведь наброшусь на кого-то и лишу его жизни. Ужас в том, что, если я не научусь контролировать себя или не найду способ, как обходиться без этого я и в самом деле убью кого-то и маловероятно, что пойму, в чем дело.
— Ты не сможешь обходиться без этого. Это сейчас в тебе кружится микс из собственной крови, мой яд и вот эти пакеты.
Я усмехаюсь — уверена, что ее осталось совсем немного
— Это будет человек?
Керри сидит в кресле, наблюдая за мной. Она не отходит от нас, не оставляет одних, объясняя это соображениями безопасности.
— Пойдем.
Я переодеваюсь так быстро, как не делала этого никогда. Керр встречает меня с ножницами в руках.
— Рассуди нас? Стейси предлагает отстричь твои локоны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зачем?
— Она боится, что тебя узнают.
Я смотрю в зеркало в коридоре, обуваясь в свободные ботинки. Мне кажется, что сейчас я меньше всего похожа на прежнюю Алекс. Хотя, это худоба. Она доконает меня свои «тощим задом». Я промакиваю уголки глаз пальцами, смотрю на слезы, что мигом испаряются словно их и не было никогда.
