— Виталий, ты что-нибудь накопал?
— В нашей стране, Всеволод Федорович, бухгалтерия самая загадочная наука, в ней копаться — все равно что раскапывать захоронение фараона в египетской пирамиде.
— Неужели все чисто?
— Есть у меня подозрения… Я давно здесь не живу, тонкостей мошенничества не знаю, поэтому проконсультировался, где могут быть утечки в данном бизнесе. Мне подсказали, буду искать.
— Эндрю, ты грустишь? — повернулся к помощнику Всеволод Федорович. — На тебя это не похоже.
— Я под впечатлением, — сказал Эндрю. — Русские очень экспрессивные люди.
Тем временем Родион стоял перед монитором, в кадре была Светлана, которая примеряла одежду, туфли, компоновала кофточки с юбками и брюками, брала в руки сумочки и не отрывалась от зеркала.
— До ужина все разложила, — рассказывал Жора. — После ужина час торчит у зеркала, и конца не видать.
— Бабы есть бабы, — философским тоном заявил Гена. — Ты ей миллион баксов обещал — ей они по барабану. Потому что миллион — на твоем языке, а тряпки — в руках.
Но Родиону мало было мнения Гены, он посмотрел в сторону Марата, мол, что ты думаешь?
— Можешь спать спокойно, Роди, такую кучу бабок на чужую дочку не тратят, она не сдала нас.
Впервые за четыре месяца Родион почувствовал относительное облегчение, вместе с облегчением наступил упадок сил.
Примерка затянулась за полночь, как того требовал Всеволод Федорович, устав, Светлана разложила одежду по всей комнате и легла спать. Она сомневалась, что это действенный способ убедить и успокоить старшего урядника, но доверилась отцу Лизы. Спала она безмятежно, чего не случалось с тех пор, как она попала сюда.
За последующие пять дней Родион все больше расправлял плечи, уверившись, что его положение — лучше пожелать нельзя. Совсем успокоился, когда тесть начал активно заниматься бумагами, переоформляя их на имя Лизы. Светлана ставила подписи правой рукой, правда, Всеволод Федорович заметил:
— Какая-то подпись у тебя корявая, Лизонька. — Светлана показала два пальца, он вспомнил. — Ах, да, да, ты же ломала пальчики, бедняжка.
Это был наиболее опасный момент, но прошел он неожиданно гладко.
Назначили прием на четыре, ведь гости должны приехать, осмотреться, поесть, выпить, ну и чтоб хватило времени поговорить всласть. Для тех, кто не хотел ехать на своих колесах, был заказан автобус, впрочем, большинство друзей Всеволода Федоровича колес не имели, в основном из автобуса выходили пожилые люди. Встречали гостей сам Верховой, нарядная и сверкающая камешками Светлана и Родион, у которого вырвалось после объятий с первым представителем «старой гвардии», который явно выполз из кладовки, где хранится всяческая рухлядь:
— Это ваши друзья?
— Мои. — Тесть уловил иронию в его голосе, взглянул на зятя и с укоризной прочитал короткую нотацию: — Тебе они не нравятся, не престижные, не имеют положения, плохо одеты, от большинства пахнет лекарствами. От них ничего нельзя получить. Запомни, Роди, вдруг пригодится. Друзья — это опора, когда тяжело — идешь к ним, только они найдут нужные слова и уменьшат боль, когда счастлив — идешь к ним, они с тобой радуются. А если ты забываешь о них, чуть разбогатев, то твой моральный диапазон равен нулю.
— Не понимаю, на что вы обиделись.
— На тон, Роди. У тебя он был презрительный, а мои друзья этого не заслуживают. О, кого я вижу… — раскинул руки Всеволод Федорович, идя навстречу старушке с фиолетовыми волосами. — Татуня! Ммм… какая ты стала величественная…
— Господи, Сева! — взялась Татуня за сморщенные щеки. — Ты совсем седой. Ах, боже мой, как здесь красиво! Ничего подобного я не видела, это же целый город! Сева, кто построил эти романские замки? И ты с палкой?
— С тростью.
— Ай, палка, она и есть палка. И меня ноги подводят, спина болит. Если б до самой старости оставаться молодым, а потом раз — и кувыркнулся. Это было бы справедливо.
С «нужными» Родиону гостями он удалялся, показывая, где им предстояло отдохнуть:
— В том здании зал, где мы будем праздновать. Там же комнаты отдыха… А там парк, небольшой, но уютный. Бассейн есть под открытым небом, можно искупаться. Пока ждем, можно выпить шампанского.
Ни один из гостей не рискнул купаться, вода явно холодная, да и при параде все, а шампанское пили, особенно старушки, дедки предпочитали водочку, но за столом, чтоб заодно хорошо закусить.
Люди Родиона, на присутствии которых настоял тесть, чинно прохаживались по территории отеля, ни с кем не общаясь. Даже Киру Львовну захватили — она устроилась на скамье у искусственного водопада, нарядное платье не сделало ее более привлекательной, как казалось Светлане. Наличие большого количества мужчин с переговорными устройствами, закрепленными на ухе, не смутило людей Родиона, как и его самого. Это не просто райский уголок, это безумно дорогой уголок, охрана здесь в штате, но Марата смутило, что охраны слишком много, буквально на каждом пятачке торчал столб в костюме. Когда Родион пробегал мимо, он задержал его:
— Все нормально?
— Отлично. Уже приглашают к столу.
— Слышь, а здесь всегда столько бездельников с наушниками?
— Не понял, тебя что-то настораживает?
— Ну, так… Неужели всю эту свору дармоедов содержит отель? Зачем так много охраны?
— Наверное, тесть решил пыль в глаза пустить своим кентам, побитым молью. А вообще, сюда селят VIP-персон, для них держат охрану. Персоны не частое явление, может, хозяин заставил отрабатывать парней и у тестя. Кстати, наушники у всех: официантов, охраны, поваров, администрации.
— Бабки некуда девать, — констатировал Марат.
Не знал Родион, что и официанты сегодня ненастоящие, оперативники прошли краткий курс по обслуживанию клиентов за столом, правда, чтоб не вышло казуса, к ним приставили трех человек из отеля, которые взяли основную нагрузку на себя. Светлана, увидев Захара и Михаила в париках, приклеенных усах и очках, низко опустила голову и затряслась от смеха. Ее одернул Всеволод Федорович, но разве это помогло?
Застолье началось, а с ним тосты, речи, Родиону было неловко перед высокопоставленными гостями, когда к микрофону рвались престарелые друзья тестя и длинно говорили, вспоминая боевую молодость. Время пролетело незаметно, стемнело…
В зал заглянул Стриж в образе охранника и тотчас отпрянул, увлекая за собой Наговицына:
— Там ВиВа! Не дай бог, ляпнет Роди, кто мы есть… Идем прогуляемся. Если что — ребята сообщат.
— Сидит за столом? Кто ее пригласил?
— Наверное, Родион. Он специализируется на нужных людях.
— Смотри-ка, подмоченная репутация не помешала остаться в круге первом.
— А ее и с должности не турнули, — «обрадовал» Стриж, медленно прогуливаясь по аллее, выложенной каменными плитами. — Суд не скоро, но могу предсказать, какое вынесут решение. Невиновна!
— Тогда я застрелю ее, — пообещал Наговицын.
— Каким образом? — фыркнул Стриж.
— Она попадется мне еще раз, пройдет время, и попадется. Уверовав, что для нее закон не писан, обнаглеет. И тогда я застрелю ее при попытке к бегству, даже если она будет стоять, все равно застрелю. Надоело! Я ловлю, а суд их отпускает! Я ловлю, а правительство амнистию им! Надоело.
Наткнулись на Захара с Михаилом и Большим Гошей, остановились.
— Вы на бал-маскарад? — сострил Стриж. — Это здесь.
— Да ладно тебе… — трогая усики, смутился Михаил. — На шестерых человек столько народу кинули.
— Не скажи, — покачал головой Наговицын. — Это шесть преступников, а спрятаться здесь есть где, закутков до фига. Вон хотя бы под иву стань, и тебя ночью не видно, плети дерева закроют полностью. Рядом будут бегать, но не увидят.
— Вот будет хохма, если Лиза с Филиппом живы и здоровы, — пробормотал Захар и тоже потрогал усы запорожского казака. — Получится, зря парились. Блин, мне все время кажется, что усы отклеиваются.
— Почему зря? — не согласился Стриж. — Два убийства все равно есть. Похищение есть, а к похищению прилагаются статьи…
— Клиенты курить и гулять выходят, — сообщили по рации.
— Мне в ухо стреляет, когда говорят, — пробубнил Большой Гоша.
— Идите, — бросил Стриж. — Ваше дело за Светланой присматривать, сейчас так-сяк, а серьезно настраивайтесь на второй перерыв.
— Помним, — сказал Захар, отправляясь с друзьями к залу.
— А нам что теперь делать? — спросил Наговицын.
— Хм, жаль, лишних усов не захватили, — досадливо произнес Стриж. — Теперь наша задача не попасть на глаза этой суке ВиВа. Посидим где-нибудь в темном уголке.
Лисовский еще засветло подъехал к отелю «Корона», остался в автомобиле, открыв окно. Вечер, а затем и ночь принесли с собой изумительную прохладу, какой летом никогда не бывает в городе. Воздух, пропитанный водой и водорослями, пьянил, а естественных водоемов здесь много — рукава и протоки от основного русла рассекают обширное пространство вдоль и поперек. Тихо играла музыка, хотя здесь она необязательна, даже лишняя. Урбанизированному человеку полезно побыть в натуральной тишине, ощутить связь с пространством, понять, что ты не песчинка, а личность, такая же огромная внутри, как этот мир, и ответственная за него.
