– У меня нет бабушки с дедушкой.
Лукас и Ксандер смеются, а затем Лукас произносит:
– Она разговаривает с такой серьезной миной, Ксандер, как ты определяешь, шутит она или нет?
– Она всегда шутит.
Самуэль улыбается и говорит:
– Пока Ксандер не сообщил мне, я и не знал, что у Майерсов есть тут какие-то родственники.
Ксандер кивает.
– Да я тоже не знал, пока бабушка не рассказала.
Что за бред. Должно быть, миссис Далтон что-то напутала. Почему она думает, что я родственница каких-то там супербогатых Майерсов? Из-за того, что у нас одинаковые фамилии?
Я нервно сглатываю и разглядываю столики вокруг нас, а затем поднимаю взгляд на дверь и наблюдаю за прибытием гостей. Конечно, я пошутила насчет бабушки с дедушкой. У меня они есть. Два комплекта. Только вот я с ними не знакома. Предки моей мамы отреклись от нее, когда она забеременела мной, а родители моего отца заплатили ей, чтобы та держала рот на замке. У меня самые злобные в мире бабушки и дедушки. Майерс – фамилия моей матери, но она очень распространенная. Не может быть, чтобы моя мама имела хоть какое-то отношение к этой сети аптек. Это просто совпадение. Я смотрю через весь зал на миссис Далтон. Милая миссис Далтон улыбается мне.
Все взгляды за нашим столом обращены ко мне, и я понимаю, что, должно быть, кто-то задал мне вопрос. Рука сжимает мое колено, и я подпрыгиваю от неожиданности. Мой взгляд падает на руку, поднимается вверх на плечо Ксандера, а затем на его взволнованное лицо.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
– Нет... то есть да... мне просто нужно в дамскую комнату.
– Через те двери и направо. – Он встает и целует меня в щеку. – Не сбегай через окно или как-нибудь еще. Вот-вот начнется самая скучная часть. Ты не должна это пропускать.
Я пытаюсь выдавить улыбку, но это выше моих сил. Дамская комната – долгожданное укрытие; я запираюсь в одной из кабинок и пытаюсь понять, что сейчас произошло. Ксандер думает, я богатая. Он считает, что я родом из обеспеченной семьи. Вот почему его отец принял меня, когда услышал мою фамилию, а его братья общаются со мной, как с равной. Из меня вырывается всхлип, и я пытаюсь заглушить его рукой.
– Богатые мальчики – глупцы, – ворчу себе под нос, пытаясь разозлиться, ведь сейчас я не могу позволить себе почувствовать боль. Мне нужно добраться до дома с высоко поднятой головой.
Я как раз собираюсь покинуть дамскую комнату, подхожу к двери, когда та резко открывается, и мне еле-еле удается вовремя отшагнуть в сторону.
– Простите, – говорит девушка, проскакивая мимо меня. Она поворачивается к раковине и начинает застирывать пятно от красного вина на белой рубашке. Когда я замечаю ее черную юбку, то понимаю, что это одна из официанток. И она на грани слез.
– Ты в порядке?
– На меня только что пролили красное вино, и я не думаю, что оно сойдет. – Она трет пятно сильнее и тянется за мылом. – Мой босс отправит меня домой.
– Подожди, только не мылом. Вот, у меня кое-что есть. – Я роюсь в сумочке и достаю маленькую бутылочку перекиси. В магазине не часто пачкают кукол, но каждый ребенок с липкими пальцами или человек с кофе могут нанести ущерб. И это средство творит чудеса. Я наношу немного перекиси на пятно и промокаю его полотенцем со столешницы. – Ты только посмотри на это. Волшебство.
Она внимательно изучает рубашку и крепко меня обнимает. А потом, вероятно понимая, что не должна так вести себя с гостями, отлетает от меня со смущением.
– Простите. Просто... Спасибо вам огромное.
– Это всего лишь перекись.
– Я очень благодарна.
– Рада была помочь.
Она окидывает взглядом свою белую рубашку в последний раз.
– Мне лучше вернуться.
– Да, верно.
Она уходит, и я прислоняюсь к кафельной стене. Ее «кризис» отвлек меня на минутку, но не стер то, что ожидает меня за дверью.
Мне нужно уйти отсюда. Я не смогу смотреть Ксандеру в лицо, когда скажу правду.
На пути в зал я чуть не врезаюсь в женщину с наушником в ухе и клипбордом в руке. Я начинаю обходить ее, но потом резко останавливаюсь.
– Вы организатор этого мероприятия?
Она одаривает меня вежливой улыбкой, предназначенной для всех гостей, но я замечаю признаки волнения в ее глазах. Похоже, она думает, что у меня имеются жалобы.
– Да, чем я могу помочь?
– Ксандер Спенс сказал мне, что мои бабушка с дедушкой здесь, но я не могу их найти. Не подскажете, за каким столом они сидят? Майерс. – Я указываю на ее клипборд, на случай если она не знает, где какой гость сидит.
– Конечно. – Она просматривает страницы, проводя пальцем по бумаге, а затем говорит: – Ах, вот они. Тридцатый столик. Я вас провожу.
– Спасибо.
Такое ощущение, что я иду по дну морскому. Мои ноги еле передвигаются, а голова раскалывается от давления. Уже в зале я прислоняюсь к ближайшей стене, и женщина следует моему примеру.
– Вон они. Ваша бабушка в бирюзовом. Видите?
Я смотрю на указанную женщину.
– Да, это она. Спасибо.
– Не за что. – Организатор торопливо удаляется, возможно, чтобы ответить писклявому голосу в ее наушнике.
Они сидят ко мне спинами. У женщины в бирюзовом темные волосы до плеч, а у мужчины рядом с ней в волосах седина. Выдерживая дистанцию, я медленно иду по периметру, чтобы увидеть их лица. Есть. Я останавливаюсь, ожидая, что, разглядев их, что-то почувствую, но ничего не происходит. И небольшой груз спадает с моих плеч.
Женщина поднимает голову, и наши взгляды пересекаются. Выражение ее лица водружает назад мне на плечи удвоенный груз – она меня узнает. Ее губы шепчут «Сьюзен». Это заметно даже с моего расстояния. Мое лицо вспыхивает от имени мамы на устах этой женщины.
Миссис Далтон ничего не перепутала. Эти Майерсы – мои бабушка и дедушка.
Женщина хватает мужа за руку, и он смотрит на нее в замешательстве. Мне не хочется видеть результат. Я разворачиваюсь на каблуках, намереваясь уйти, но врезаюсь прямо в грудь Ксандера.
– Вот ты где. Только что подали закуски. Икру и крекеры с каким-то греческим салатом. Ты любишь икру?
– Не знаю. Я никогда ее раньше не ела. – Внезапно его слова о том, что моя мама получает пальму первенства за жизнь над магазином кукол, поражают меня. Ему кажется, что она сделала это нарочно, чтобы показать мне, как живут простые люди. И только сейчас я понимаю, что в каком-то смысле он прав. Моя мама выросла среди роскоши. Вот почему ей столько известно о жизни элиты. Моя мама...
Она лгала мне. Вся моя жизнь – сплошная ложь. Нет. Это ее жизнь ложь. А моя – горькая правда. Мы банкроты. Еле сводим концы с концами. Любая мелочь может положить конец нашему магазину.
