Однажды на съемочной площадке Джетта заметила, что помощник продюсера, Расти Коула, беседует с человеком, чья фигура показалась ей знакомой. Когда этот человек обернулся, она узнала его: это был Нико Провенцо.
У нее бешено застучало сердце. Она бросилась к нему, окликая его по имени и размахивая руками.
– Джетта Мишо! – сказал он, явно обрадованный такой встречей. При дневном свете загадочный полукруглый шрам на виске отливал серебром.
– Что вы здесь делаете? – спросила Джетта, не скрывая восторга.
– Мне нужно кое с кем встретиться. А вы?
– Мне дали роль! Я теперь актриса, снимаюсь в «Кэньон-Драйв». Здорово, правда?
Он улыбнулся, лаская ее глазами.
– Пойдемте выпьем по коктейлю, – предложил он.
– Сейчас никак не могу. У меня примерка, потом до вечера съемки. Может быть, встретимся в половине девятого? К этому времени я освобожусь.
– Отель «Амбассадор», – уточнил Нико.
* * *
Джетта опоздала на пятнадцать минут. Отель «Амбассадор» раскинулся на обширной территории. Это был огромный комплекс, построенный в псевдомавританском стиле, включающий пятьсот гостиничных номеров, отдельные коттеджи и бунгало, которые дышали голливудской историей.
Джетта оделась так, чтобы выглядеть неотразимой. Она взяла из костюмерной черное с белым открытое шелковое платье с расклешенной юбкой и расшитыми бисером бретельками, которое выгодно подчеркивало цвет ее кожи. Потом она тщательно расчесала волосы, и теперь они струились ей на плечи блестящими темными волнами.
В баре Джетта и Нико заказали мартини.
Нико рассказал ей, что он окончил основной курс Джорджтаунского университета, а потом поступил в Гарвард, где специализировался в области организации бизнеса. В семье он был единственным, кто мог похвастаться университетским дипломом. Когда Нико было шесть лет, отец уже все за него решил, и мнение Нико в расчет не принималось. Он был одним из четырех детей от первого брака отца. Во втором браке Провенцо-старший обзавелся еще четырьмя сыновьями.
– Восемь детей? – недоверчиво переспросила Джетта. – У твоего папы восемь детей? И все мальчики?
Нико кивнул.
– В нем очень сильно мужское начало. У нас в роду сыновья всегда считались желанным подарком судьбы. Мы очень сплоченная семья, Джетта. Как и все сицилийские семьи. Как бы мы ни ссорились, как бы ни ругались между собой, мы готовы отдать друг за друга жизнь, понимаешь?
– Друг за друга горой, да?
– Семья у нас на первом месте. Детей воспитывают так, чтобы они уважали старших и шли по их стопам. Так ведется испокон веков, и это к лучшему. Мы – не то что большинство американских семей: перекати-поле, без роду, без племени.
Джетта осмелилась спросить про шрам.
– Дорожная авария, – коротко ответил он, стрельнув глазами в сторону. Было видно, что это неправда, но от этого Нико показался Джетте еще более загадочным.
Потом они ужинали в отдельном кабинете в ресторане «Спаго», а ближе к полуночи вернулись в Беверли-Хиллз, где Нико снимал номер в отеле. Когда Джетта поднималась с ним в лифте, сердце у нее готово было выскочить из груди.
В номере их ожидала бутылка шампанского в серебряном ведерке со льдом и два высоких хрустальных бокала.
– Мы будем пить из одного бокала, – прошептал Нико, не сводя с нее глаз, – а потом друг из друга.
У Джетты пересохло в горле. Неужели он имеет в виду?.. Да, не иначе. Он собирался целовать все ее тело. Пить шампанское из ложбинки между грудями, слизывать с живота и...
* * *
Джетта лежала сверху. Ее бедра неистово ходили вверх и вниз. Нико, искушенный в любовных ласках, водил пальцами по ее набухшему бугорку. Их тела блестели от пота. Джетте еще никогда не доводилось испытывать такое жгучее желание.
До этого они делали все, что обещал Нико. Он трогал губами и покусывал ее соски. Он наливал шампанское ей на грудь и слизывал его до капли. От прикосновения его языка Джетта забыла обо всем на свете. Его язык жадно находил каждую впадинку и проникал вглубь.
Несколько раз Джетте казалось, что она вот-вот взорвется от переполнявшей ее страсти. Однако ничего особенного не происходило. Через несколько секунд это чувство сходило на нет.
Джетта понимала, что это значит. Она старалась продлить свои ощущения, задержать их и достичь вершины блаженства.
Это было не в ее власти. Напряженная готовность ускользала, так и не подарив ей желанной полноты любви. Она чуть не плакала от досады. Неужели она вообще ни на что не способна? Почему у нее ничего не получается?
– Ты кончаешь? – Нико откинул голову на подушки, его губы раскрылись, ноздри трепетали.
– Да, о да, – солгала она, ускоряя движения. Она была очень близка к этому.
– Иди ко мне, – хрипло шептал Нико, – ну, давай... давай...
Джетта старалась. Она крепко зажмурила глаза и представила себе, как через несколько мгновений ее закружит вихрь. Да, вот сейчас, еще раз вверх и вниз... надо только сосредоточиться ...
– Ну, давай же, давай... – голос Нико стал громче.
Джетте ничего не оставалось, как притвориться. Она сделала глубокий вдох и издала сдавленный крик, надеясь, что Нико поверит в подлинность ее ощущений. Нико вонзился в нее со всей силой, на которую был способен, и так крепко сжал ее в объятиях, что она чуть не задохнулась.
По его телу пробежала судорога, потом еще и еще раз. Он плыл в волнах блаженства уже четвертый раз за одну ночь. После этого он лежал неподвижно. Джетта откатилась на край кровати, потом придвинулась к Нико и обняла его. Завитки волос на его груди щекотали ей кожу.
– Ты был великолепен, – сказала она, зная, что так принято. – Мне было так хорошо с тобой.
Он не ответил. Джетта почувствовала, что его тело напряглось. Наверно, она слегка переиграла.
– Нет, тебе не было хорошо со мной, – жестко сказал он.
– Что ты? Это было чудесно! – прошептала она, прижимаясь к нему еще теснее.
– Вранье, – оборвал он, оттолкнул Джетту и сел в постели. – За кого ты меня принимаешь? За темного paesano, которому все равно, удовлетворена его женщина или нет?
– Нико... прошу тебя...
– Если женщина в постели притворяется, это мерзость. – Нико встал и в гневе натягивал одежду. – Это унижает мужчину. Говорит ему, что он ни на что не годен.
– Ничего подобного, – сказала Джетта. – Это говорит лишь о том, что в последнюю минуту она не смогла направить свои чувства. Ну и что из этого? Ей все равно было хорошо, правда? Я хочу сказать, мне было хорошо.
– Хватит! – грубо отрезал он.
Господи. Джетта чуть не плакала от разочарования и обиды. Она все испортила неосторожным словом, оскорбила его мужскую гордость. Это не укладывалось у нее в голове. Всего две минуты назад их обнаженные тела сплетались в одно. Теперь он вел себя так, словно она ему ненавистна.
