Абинье.
Но никто не обращал внимания на стенания пожилой женщины. Судья Молербо недовольно поморщился. Он поправил свой аккуратно завитой парик и почесав ука —
Зательным пальцем нос, подмигнул Филиппу так, словно они были давними друзьями и их связывала какая-то тайна.
— Ты смелый и честный парень, мне очень нравится твое открытое лицо и думаю, ты поможешь правосудию.
Филипп почувствовал, как по спине двумя струйками побежал холодный пот, но его лицо осталось непроницаемым.
Он прекрасно знал, о чем сейчас попросит судья.Но разговор повернулся совершенно в другое русло.
— Говорят, Филипп, Реньяры никому не дают покоя. Я вспоминаю то дело и теперь, честно тебе признаюсь, сожалею, что оправдал тех головорезов.
— Да, да, господин судья, от них буквально нет житья. Они досаждают всем, третируют всю округу, выгоняют людей из их домов, забирают скот. А у одного арендатора забрали урожай.
— Какие мерзавцы! — улыбнулся судья Молербо. Филипп разговорился, а этого судье только и надо было.
— Так ты говоришь, они совсем бесчинствуют и распустили руки?
— Да, господин судья.
— Поговаривают, что они не лояльны к королю?
— Вот этого я не могу вам сказать, господин судья, я сам с ними не встречаюсь, поэтому не могу ответить на ваш вопрос.
И тут Филипп спохватился, вспомнив, что Констанция тоже принадлежит к роду Реньяров и если судья расправится с Реньярами, то пострадает и его возлюбленная.
— Ты о чем-то задумался, Филипп? — усмехнулся судья. — Может быть, ты знаешь больше, чем я, но боишься говорить? Так смею тебя заверить, не стоит никого бояться, ведь закон будет на нашей стороне. И у нас хватит сил, чтобы расправиться с любым, кто посягнет на твою независимость.
— Господин судья, но я ничем не могу вам помочь, хотя я был бы очень вам благодарен, если бы вы избавили всех окрестных жителей от бесчинств Реньяров.
— Что ж, я могу сделать это, — он обернулся и посмотрел на солдат, которые, растянувшись по дороге, ехали за его каретой. — Но мне нужна и твоя помощь, Филипп, только ты можешь мне помочь.
— Чем? — воскликнул Филипп Абинье.
— Тем, что так сильно ненавидишь Реньяров. Мы уже давно ищем одного человека, думаю, тебе известно его имя — Марсель Бланше.
— Да, господин судья, это наш родственник.
— Кажется, он приходится тебе дядей, — показал свою осведомленность судья, — правда, по линии матери.
— Да, вы правы, господин судья, но я его не видел уже очень давно, — Филипп соврал с абсолютно спокойным лицом.
— Ты говоришь, давно, это сколько — день, два, неделя?
— Нет, господин судья, очень давно.
— Сколько же это — давно?
— Несколько лет, господин судья, по-моему, года четыре.
— Ты говоришь, парень, четыре года? Это очень большой срок. А вот мне донесли, что он сейчас находится в этих краях, что он ранен и только чудом ушел от погони.
— Не знаю, господин судья, но если вы думаете, что мой родственник может быть не лояльным по отношению к нашему королю, то вы ошибаетесь.
— Вот об этом, парень, лучше судить мне, а не тебе, — лицо судьи сразу же сделалось злым и строгим, а Филипп мгновенно пожалел, что был откровенен с этим человеком. — Если Марсель Бланше еще не появился в этих краях и не был в вашем
Доме, то я уверен, что он в ближайшем времени объявится. Я точно знаю, что ему не удалось покинуть Францию. И я с удовольствием помог бы тебе, Филипп, расправиться с Реньярами, ведь это твоя заветная мечта, я вижу по глазам.
Филипп кивнул.
— Но ты для этого тоже должен кое-что сделать.
— Что же я должен сделать?
— Когда мятежник и изменник короля Марсель Бланше появится в вашем доме, ты должен всего лишь сообщить об этом мне и постараться задержать его до прибытия солдат. Ты согласен?
Филипп вздрогнул и прижался спиной к подушке.
— Господин судья, я не смогу это сделать.
— Ну что ж, ты вправе поступать так, как считаешь нужным, но тогда и я не стану помогать тебе и в конце концов, Реньяры прикончат ваш род. Вернее, не захочу, как ты не захотел помочь мне.
Филипп молчал.
— Ну что ж, кажется мы с тобой обо всем поговорили и ты можешь быть свободен. И тогда не приходи за помощью ко мне, будешь выпутываться сам.
Хорошо, господин судья, я все понял.
— Нет, парень, ты ничего не понял, ты слишком молод и слишком честен, — и судья Молербо положил руку на плечо офицера, сидевшего в углу кареты.Тот, поняв, чего желает господин судья, распахнул дверь и на ходу вышвырнул Филиппа на обочину.
Парень упал в грязь и долго сидел на земле, слыша хохот солдат. А карета судьи быстро удалялась.Наконец, чертыхаясь, Филипп поднялся на ноги, отряхнул
Грязь и побрел к дому.
Мать и сестра собирали разбросанные вещи, втаскивали в дом сундуки, ставили на место мебель.Увидев сына, Этель обрадовалась.
— Они тебя били, Филипп?
— Нет, мама, — единственное, что сказал Филипп и пошел в конюшню. — Марсель! Марсель! — негромко окликнул Филипп.
Зашелестела солома, с грохотом упало несколько широких досок, и перед Филиппом появился Марсель Бланше с пистолетом в руке.
— Ну что, ты испугался, парень?
— Нет, дядя, — сказал Филипп.
— Что они у тебя спрашивали, они искали меня?
— Да.
— Судья Молербо, наверное, предложил тебе свою помощь, Филипп?
— Да, он говорил, что уничтожит всех Реньяров, если я скажу ему, где прячешься ты.
— Как вижу, ваша сделка не состоялась, — немного горько улыбнулся Марсель Бланше, пряча пистолет за пояс.
— Не состоялась и не могла состояться, ведь ты сам говорил, что ни в роду Бланше, ни в роду Абинье никогда не было предателей.
— Молодец, парень! Молодец! — и Марсель крепко прижал к своей груди перепачканного в грязь племянника.
Они несколько минут так и стояли — мужчина, умудренный опытом и юноша, еще не вкусивший жизни.
Наконец Марсель Бланше разжал объятья и уселся на ступеньку лестницы, ведущей на чердак.
— Понимаешь, племянник, у меня сейчас безвыходное положение.
— Почему, Марсель?
— Я не могу оставаться в доме моей сестры, потому что своим присутствием подвергаю вас опасности. И поэтому, наверное, мне придется покинуть ваш гостеприимный дом.
— Марсель! Марсель, не спеши, подумай, ведь тебя никто не гонит. У нас хватит еды, а моя мать и Лилиан тебя любят.
— Да, мать меня любит, но больше она, как всякая мать, любит тебя и Лилиан. А солдаты наверняка вернутся и тогда неизвестно, успею ли я спрятаться, и вы пострадаете за то, что укрывали мятежника и изменника короля. Как ни прискорбно, но опять, вероятно, моя
