— Деревья… Богом забытые… Весь провалился мир… Весь рассылался мир. — Состояние оставленного Богом мира (ср. ранее: …а Бог на небе молчит), предшествующее огненному его Божественному преображению в конце поэмы, есть настоящее царство смерти, на троне которого восседают гордые народы, провозгласившие человека начальником Бога. — Категория разъединенности, дробности, дискретности мира, оставленного Богом, высоко характера для поэтического универсума Введенского, — ср. хотя бы Четыре описания (№ 23): Не разглядеть нам мир подробно / ничтожно всё и дробно… и примеч., см. также примеч. к № 29.7.
По бокам стоят предметы / безразличные молчат… — Ср. далее: где предметы ваша речь; Сухое солнце, свет, кометы / уселись молча на предметы — В связи со статуарностью предметов — молчащих свидетелей — см. примеч. к № 29.7.
— …кометы / во сне худую жизнь влачат… / …под бессловесною лупой… / …Как во сне сидят пароды… / …Человек во сне бодрится… / …Только ты луна сестрица, / только ты не спишь мой друг. — Весьма любопытно соположение характерных для Г. Гурджиева соответствующих мотивов, — луны бодрствующей за счет «сна человечества» — при выявленной О. Роненом мандельштамовской реминисценции тех же мотивов.
— …уста закапаны слюной. — Тот же образ см. в № 24.
— …с числом вошел Фомин. — Появление Фомина с числом (см. примеч. к № 3) особенно актуально в связи с установкой гордых народов на то, чтобы землю мерить, землю изучать (здесь же), заниматься умножением (далее) и т. п.
— …в зеркало глядим. / В этом зеркале земля / отразилась как змея. / Её мы будем изучать. — Интересно появление мотива зеркала в контексте следующей далее апологии дискурсивного мышления (ср. лат. speculotio при speculum — зеркало, reflectio — отражение и «рефлексия»): народы, тем самым, изучают не самоё землю, а ее отражение в зеркале (ср. известную теорию отражения в материалистической философии). Выше зеркало упоминалось уже в связи о мотивом ездока (…забрав с собою в путь зеркало, суму и свечки), где, в окружении других эсхатологических образов (ср. предпоследнее примеч. к с. 150), выявляется иная, магическая символика зеркала (потусторонний мир Зазеркалья и т. д.).
— …земля… змея… — См. примеч. к № 9.
Мы знаем, что земля кругла… и т. д. — Пример наиболее развернутой поэтической критики рационализма в творчестве Введенского.
— …что на земле есть три угла… — Очевидно, три измерения пространства.
— Родоначальники я к вам пришел… и ниже: Родоначальники довольны ли вы? — Подобно «ритуальному» появлению а сцене казни — царя, в сцене конца мира — обращение героя к «родоначальникам».
— …и начал превращенье — Ср. ниже реплику Народов: Мы не можем превращенья вынести. — «Слово превращенье здесь имеет уже явно эсхатологический смысл. И тем же словом обозначает Введенский отождествление двух членов оппозиции слово ←→ предмет (в стихотворении Гость на коне, № 22. — М. М.). Это не случайно, во всяком случае это не случайная случайность. Логос у Введенского объединяется с алогичным словом, с превращением предметов, с остановкой времени» (И. С. Друскин).
Также созданы мужские горы… — Ср.: мужские холмы озирал — в Минине и Пожарском (№ 2, с. 50). Интересно, что Фомин представляет горы «мужскими», хотя в кругу архетипических представлений горы как часть земли отождествляются обычно с женским началом. Ср., однако, ранее, в монологе Женщины: Когда я лягу изображать валдай, / волшебные не столь большие горы… — К Морю, в полном соответствии с архаическими представлениями, Охотник (в ст-нии Кончина моря, № 17) обращается в женском роде; море море госпожа…
— …а вот перед вами течет вода / она рисует сама по себе… — Апологии дискурсивного мышления и антропоцентрического утилитаризма Фомин пытается противопоставить картину необусловленной реальности.
— И в нашем посмертном вращении / спасенье одно в привращении. — См. выше, примеч. к с. 140 и 148.
— …глядите вся земля вода. / Глядите вся вода сутки. — В связи с архетипическим соположением мотива воды с мотивом времени (ср. хотя бы выражения типа «много воды утекло»), см. примеч. к № 27, а также к №№ 7 и 16.
— …на смерть изображающую пену. — Реализация мотива, намеченного в начале произведения.
…стою подобный мне. — См. примеч. к № 2, с. 45; ср. №№ 10, 26 и примеч.
— Оба ничего не внаем, не понимаем, — Самоуверенности гордых народов — Всё мы внаем, всё понимаем — противопоставлена важнейшая для Введенского категория непонимания (см. примеч. к № 9).
— …грохочет зеркало на обороте… в этом повороте… — В свете сказанного в примеч. к с. 147 чрезвычайно интересен мотив переворачивания зеркала, с одной стороны, кладущего конец рационалистическому познанию, с другой, как бы открывающего путь в «зазеркалье», т. е. в потусторонний мир, на взыскуемый героем тот свет (ср. с. 142).
…жжётся… горит… горячий… горит… закипело… пылает… Пир накаляется Богом… пепел… раскалённые… котлы… горячкой… тепло. — Настоящее огненное преображение этого мира, предсказанное еще в начале поэмы, наступает только с вмешательством Бога (Тема этого событья / Бог посетивший предметы) и по своим эсхатологическим последствиям оно хуже чем сама смерть. — Ср. в связи с мотивами «двухступенчатой эсхатологической ситуации» и «второй смерти» примеч. к с. 132).
…где предметы ваша речь. — См. выше, примеч. к с. 147.
— Лежит в столовой на столе / труп мира в виде крем-брюле — Интересно сопоставление с Мининым и Пожарским (№ 2, С. 61): лежу двояким на столе / и жилы как бы фонарное желе / и не дует…
— Дубы поникли головой… — См. примеч. к № 32.
Крылом озябшим плещет вера… / …Воробей летит из револьвера… Полёт орла струился над рекой… / …И ты орел аэроплан… и т. д. — См. примеч. к с. 127.
— …и держит в клюве кончики, идей. — См. примеч. к № 10.
— Фомин… / …молиться начал. Быть может только Бог. — См. начальные замечания Я. С. Друскина, к которым мы хотели бы добавить, что, подобно Иову, Фомин прозревает лишь после преобразившего мир Божественного посещения, оставившего от рационалистических спекуляций только кончики идей в воробьином клюве, и его последняя молитва есть признание абсолютного монизма (см. многократное боги на протяжении всего произведения).
— …двухоконною рукой / молиться начал, — Г. А. Левинтов выразил мнение, что в выделенном сочетании имплицирован символ двухперстного крестного знамения. Укажем попутно на название недошедшего до нас раннего произволения Введенского: Состояние двухперстного ощущения времени (См. Приложение III, № 90).
— Полет орла струился над рекой. / Держал орел икону в кулаке…..И ты орел аэроплан… — См. подробно об эсхатологической символике орла прим. к № 2, с. 57. Добавим, что такая символика непосредственно связана с мотивами возрождения я обновления: в идущей от античности традиции бестиариев орлу приписывается полет к солнцу, отчего его перья сгорают, с последующим падением в воду, из которой он снова выходит молодым (ср. Пс. 102, 5: «…обновляется, подобно орлу, юность твоя»), — ср. след, стих и примеч. к нему. Отметим также, что орел как существо солярное и воздушное является традиционным врагом и уничтожителем атонического змея, что особенно интересно при имеющихся у Введенского сравнениях со змеей земли (с. 147) и воды (моря — № 9).
— …сверкнешь стрелою в океан / или коптящей свечкой / рухнешь в речку. — Отметим соединение здесь эсхатологического мотива свечи с мотивом воды (с ее временной семантикой). Катастрофическая его реализация находит полную аналогию в стихотворении Сутки (№ 27): Шипит брошенная в ручей свеча, / из нее выходит душа.
— Горит бессмыслица звезда, / она одна без дна… — Эта формула, ключевая для поэтики Введенского, стала некоторым ее символом; в частности, ее взял названием к своему обширному исследованию Некоторого количества разговоров (№ 29) Я. С. Друскин.
— Вбегает мертвый господин / и молча удаляет время. — См. замечания Я. С. Друскина в примеч. к с. 133.
20. Куприянов и Наташа*
