…Черный BMW моргнул фарами, чем привлёк рассеянное внимание задумавшейся девушки. Лизавета подняла голову и нахмурилась; BMW вновь моргнул, явно привлекая её внимание, а, когда Черкасова сделала несколько шагов навстречу автомобилю, из салона вылез и его водитель.
— Пётр! — девушка вздернула брови, неподдельно удивившись неожиданной встрече. Она даже забыла о том, что шла обедать. — Привет.
— Привет, — мужчина кивнул искренне улыбавшейся ему Черкасовой и осмотрел её взглядом, в котором можно было прочесть легкую усмешку пополам с напряжённостью. — Как у тебя дела?
— Хорошо, работаю потихоньку. А ты куда пропал?
— Дела, — Пётр решил отделаться однословным ответом и сразу же перейти к главной теме разговора. То, что он оказался здесь не случайно, было ясно, как дважды два. — С тобой хочет поговорить один человек. Это важно.
Лиза непонимающе хмыкнула: она не совсем понимала, кому могла понадобиться, причем настолько сильно, что за ней даже послали одного из особистов. Особистов… Догадка пронзила острой иглой и вызвала мурашки по коже. Впрочем, виду она постаралась не подавать.
— А статусом не ошиблись случаем? На кой чёрт вам простой бухгалтер?
— Я не в курсе, — кратко отрезал Петр, но потом, заметив напряжение в глазах Лизы, сменил нарочито сухой тон. — Я правда не знаю. Мне сказали тебя привезти, и все.
Девушка не ответила, и он расценил это, как согласие — молча обогнув автомобиль, мужчина открыл переднюю дверцу и кивнул на сидение. И Лиза не стала пытаться воспротивиться неизбежному.
***
День у Игоря Леонидовича Введенского, можно сказать, не задался с самого утра. И причиной тому служила не какая-нибудь глупая черная кошка или пролитый на новые брюки кофе. Нет, причина крылась в другом: в четырёх чёрно-белых фотографиях, на которых были запечатлены молодые люди. Казалось, эти их изображения уже успели набить сотруднику КГБ оскомину — собственно, так оно и было. Эти самовлюбленные щенки порядком достали его, но что было поделать, если именно в них и была основная заинтересованность Конторы?
Игорь Леонидович встал из-за стола и потянулся, разминая порядком затёкшие плечи. Сейчас даже из кабинета не отлучиться, ибо вот-вот должны привезти ту, с которой должна была состояться довольно тяжкая беседа. Введенский взял тоненькую папочку, лежавшую на краю стола, и в очередной раз погрузился в скудное досье. Не разыскивалась, не привлекалась… хотя должна была бы, по-хорошему, с её-то любовью к иностранщине. Отец — бывший сотрудник милиции, в звании майора попал под сокращение: понятно, почему ей так везло; мать — сборщица на часовом заводе… Обыкновенная девчонка из обычной семьи работяг. Образование высшее, экономист, работает бухгалтером. Встала на путь истинный, так сказать. Ещё бы она не исправилась, одной ногой в могиле побывав. И ведь симпатичная девчонка, нашла бы себе мужика нормального, да жила бы припеваючи! Так нет же, надо было умудриться к бандитам примкнуть. Только работы из-за неё прибавилось.
Введенский закрыл папку и кинул её в ящик стола. Следом отправились и четыре чёрно-белых снимка. Он сделал это как раз вовремя: в дверь постучали, и через мгновение на пороге появился мужчина, лицо которого уродовал длинный шрам.
— Привёз?
— Так точно.
Игорь Леонидович хмыкнул, удовлетворённый положительным ответом.
— Сильно ерепенилась?
— Нет, нормально, — немногословный, Пётр кивнул в коридор, и Введенский махнул рукой. — Заходи.
Лиза вошла в кабинет, держа двумя руками сумочку и стараясь не выдавать волнения. Впрочем, все её попытки придать внешнему виду нарочитую отстраненность были для сотрудника Госбезопасности если не смешными, то забавными уж точно. Кивнув Петру, Введенский дождался, пока тот выйдет, закрыв за собой дверь, и кивнул девушке на свободный стул. Та молча села, и Игорь Леонидович невольно хмыкнул: то, какой притихшей была эта Черкасова, лишний раз подтверждало простую истину: на него, Введенского, люди реагировали особенно специфично. Утешив свое самолюбие, мужчина неторопливо обогнул стол и опустился на стул, устало взглянув на девушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну, что же, Елизавета Андреевна, — Игорь Леонидович сложил руки на столе в замок. — Догадываетесь о теме разговора?
Она вдруг заметно передёрнулась. Хотя, почему «вдруг»?
— Если честно, догадываюсь. Но хотелось бы, чтобы вы конкретизировали.
— Скажите, как вам работалось с Артуром Лапшиным?
Черкасова непонимающе взглянула на сидевшего перед ней особиста и даже нахмурилась, словно не веря своим ушам. Но на вопрос всё же ответила, пусть и с некоторым промедлением:
— Хорошо работалось. Слаженно, так сказать.
— А с новым начальством как? Хуже или лучше?
С каким-то невероятным чувством внутреннего ликования наблюдал он за тем, как мелко задрожали её тонкие руки. И её попытка скрыть это, сжав тонкий шейный платок, не возымела особого успеха. Он не торопил её, видя, каких трудов стоило ей совладать с собой, и молча ожидал ответа. И она, наконец, взяла себя в руки: выпрямившись и уставившись в песочного цвета стену, она дёрнула плечом.
— Равнозначно.
Даже голос её перестал подрагивать, наполнившись металлом. А она умела справляться со стрессом, похвально. Введенский удовлетворенно взглянул на Лизу и продолжил разговор, больше напоминавший допрос.
— Что вы решили по поводу последней сделки?
Черкасова посмотрела на мужчину и закусила губу.
— Я не знаю. Оставила их, когда они обсуждали перспективы.
— Елизавета Андреевна, — Игорь Леонидович подался чуть вперед и решил перейти к делу. — Вы не должны препятствовать заключению этой сделки. Ваше мнение ценится Беловым и его, так сказать, компанией, и он может изменить своё решение, что не входит в наши планы.
Девушка изогнула бровь и хрустнула пальцами. Этот звук заставил Введенского презрительно скривиться, но она словно не заметила этого. Осмелела, это было видно.
— Мне казалось, Александр сам знает, что лучше для фирмы, и что моё мнение не может ничего существенно поменять.
— Вам казалось. Белову, быть может, и всё равно, а вот Пчёлкину…
Девушка судорожно сглотнула и опустила голову. Неужели и впрямь думала, что обо всём этом никто, кроме них двоих, не знал?
— Эта сделка может уничтожить «Курс-Инвест».
Введенский промолчал, и девушка, найдя в себе силы взглянуть ему прямо в глаза, едва ли не ахнула, догадавшись, почему именно договор должен быть заключен. Сделка курировалась Конторой. Поэтому её и вызвали сюда, поэтому и состоялся этот «разговор»: её, единственную несогласную, просто хотели заткнуть. И она просто не могла не пойти у них на поводу. Не родился ещё, наверное, такой человек, который посмел бы идти наперекор Госбезопасности.
— Я вижу, вы всё поняли? — Игорь Леонидович взял со стола карандаш и покрутил его меж пальцев. Елизавета кивнула, и было очевидно, сколь тяжко дался ей этот жест. — Прекрасно. Если честно, я думал, что с вами будет куда тяжелее.
— Я… я могу идти? — Черкасова распрямила плечи, и, дождавшись немого кивка, поднялась со стула. В её планы не входило задерживаться здесь даже на лишние секунды.
Игорь Леонидович дождался, пока дверь за девушкой закроется, и усмехнулся. Он ожидал от неё большего: попыток воспротивиться, например. Видимо, отец-мент научил не перечить органам. Мужчина достал из ящика тонкую папку, пролистал её ещё раз, а затем встал из-за стола. Повернув ключ в скважине несгораемого сейфа, он открыл его и еле удержался от кашля: сильно пахнуло пылью и затхлостью. Введенский кинул папку на одну из полок и захлопнул дверь. Дело было сделано.
***
Лиза наотрез отказалась от предложения Петра, ждавшего всё это время в коридоре, её подвезти, и сейчас вышагивала по тротуару, бездумно глядя куда-то в пустоту. Лёгкий металлический привкус крови на языке говорил о том, что она уже прилично искусала губы, наверняка изуродовав их. Но сейчас было абсолютно наплевать на внешний вид. Её до сих пор трясло. Несмотря на то, что август выдался довольно погожим, всем телом ощущался стойкий озноб. И озноб этот был, вне всяких сомнений, из-за разговора с Введенским. Еще в машине по дороге к зданию на площади Дзержинского{?}[совр. Лубянская площадь в Москве] Петр кратко рассказал ей, кто именно хотел её видеть. Своими словами он, должно быть, хотел её ободрить, снизив степень неосведомлённости, но у него не получилось. И сейчас Лиза шла, то и дело оступаясь на тонких шпильках и чертыхаясь, вновь и вновь прокручивая в голове беседу с сотрудником Госбезопасности. Она не сможет пойти наперекор интересам Конторы, равно как и не сможет рассказать никому из четвёрки владельцев фирмы о сегодняшнем разговоре. О таком не распространялись. Она никак не сможет участвовать в жизни «Курс-Инвеста», кроме выполнения своих непосредственных обязанностей. Хотя, если уж она попала в поле зрения КГБ, то и это под большим вопросом. Тогда вариантов оставалось совсем немного, и к одному из них она склонялась больше всего.
