— У кого-нибудь найдется морковка? — ехидно спросила фея зелено-тыквенного цвета.
Взволнованные феи захохотали и закричали еще громче.
Лилиан раздражали насмешки подруг, и интриговало происходящее. Она взмахнула палочкой.
— Пусть у бестии с острыми зубами появятся три головы, три огнедышащих языка, три страшных морды и шесть горящих глаз!
Задетая палочкой Лилиан, Марина упала на землю.
Ее тело извивалось, точно раненая гусеница, и если бы ей сказали, что его распиливают на кусочки, она бы поверила этому — столь ужасно было чувствовать, как оно распадается, и осознавать, что не только твои мысли, но и зрение, слух и обоняние разделяются на три части.
Когда прекратились страшные конвульсии, Марина тремя парами глаз заметила ужас на лицах фей.
— Дракон! — в один голос воскликнули некоторые из них.
— Ужасный зеленый дракон из Малькольма! — трубным голосом поспешила возвестить фея желто-лимонного цвета, самая болтливая из всех.
— Феям не вообразить большего кошмара, — в ужасе прошептала фея цвета синей пастели.
— Наверное, я заплачу от страха, — заявила фея темно-серого цвета.
Ободренная паникой, которую она вызвала, и повинуясь смутному инстинкту, Марина впилась шестью глазами в многоцветное облако фей, которые неразумно сбились кучей перед ее страшными мордами, открыла пасти, и из каждой, точно кнут, со скоростью света вылетел язык и обхватил свою собственную жертву.
Один язык устремился к фее желто-лимонного цвета, и та начала вопить как сумасшедшая, второй язык метнулся к фее темно-серого цвета, которую беда, кажется, заранее выбрала своей целью, а третий скользнул к фее ярко-красного цвета. Та разок-другой хлопнула глазками, закрыла их и лишилась сознания.
Однако Марина их не проглотила. Хотя ее языкам не хотелось возвращаться на исходные места, она отказалась повиноваться инстинкту.
Марина смутно думала о здравом смысле.
«Я ведь человек, а люди не питаются феями», — наивно заявила она самой себе.
Хотя, по правде говоря, она бы с огромным удовольствием схватила всех летуний зубами и жевала бы, и жевала, точно земляничную жвачку.
Крики оглашали лес, уцелевших фей, летавших по кругу, охватил страх, от которого те обрушили на голову Марины золотистое облако порошка.
Марина сопротивлялась позывам своего огромного тела и алчных ртов и чувствовала, что ее воля угасает.
К счастью, Пурпурная фея проявила решимость.
— Ты девушка и девушкой станешь, вернись в свое тело и отойди на шаг назад.
Три языка отпустили своих жертв, и Марина снова упала, содрогаясь в страшных конвульсиях. Превращаясь, она даже не могла думать.
Марина чувствовала, как ее мысли сжимаются и сталкиваются одна с другой. В ее голове путались воспоминания о мультфильмах и экскурсиях с лекциями на общественные темы.
Наконец боли прекратились, тяжесть в теле исчезла, и она снова стала Мариной.
Открыв глаза и увидев свое золотистое тело, девушка поняла, что порошок фей не только вынудил ее чихать и сверкать, а также сделал уязвимой для заклинаний.
Лилиан пришла к тому же заключению и обратилась лично к Пурпурной фее:
— Она не поддавалась чарам, однако под воздействием порошка фей их сила возросла в тысячу раз.
Пурпурная фея слушала ее с хмурым видом. Она думала.
— Никогда не видела ничего подобного, — процедила она сквозь зубы.
Затем резко приказала другим феям:
— Сию минуту приведите ее в порядок.
Тут же зашуршали листья, которыми летуньи отчаянно начали тереть тело Марины, и она лишилась своего блеска и благополучия.
Как только она начала дрожать, коснувшись рукой лишенной растительности коленки и макушки головы, Пурпурная фея недовольно сморщила нос.
— Без волшебного порошка на нее смотреть противно! Я представляла ее более привлекательной!
Лилиан согласно кивнула. Внешний вид Марины вызывал жалость.
— Объясни, какое наказание заслуживает смертная, которая шпионит за феями и присваивает их способности.
Лилиан не знала, что делать, и Марина начала догадываться, что намерения Пурпурной феи гораздо серьезней, чем ей казалось.
Лилиан не решилась ни вмешаться, ни защитить ее.
— В таком случае я тебе скажу сама, дорогая девочка. Ты никогда больше не вернешься в мир смертных. Тайна фей не может быть известна обычному существу.
Марина задрожала как осиновый лист, и ее зубы застучали, точно кастаньеты.
— Прошу тебя, Лилиан, — взмолилась она. — Объясни ей. Это ты меня привела сюда.
И Лилиан заступилась за нее.
— От нее зависит, явится ли сюда наш плясун. Мы не можем применить к ней это наказание, — произнесла она робким голоском.
— Это правда? — громко спросила Пурпурная дама. — Ты знаешь, где наш статный кавалер?
Не оставалось сомнений, что речь идет о Патрике. Марина вспомнила бедного ирландца, спавшего под опавшей листвой, и ей показалось, что будет нечестно выдать им это тайное место.
— Он ушел, — заявила она, удивившись своей храбрости.
Анхела поступила бы точно так же. Анхела осталась бы верной парню, который целовал ее с такой страстью.
— Куда?
— В Дублин.
— И почему ты не ушла вместе с ним?
— Было очень темно, я услышала шум, подошла к опушке посмотреть, что происходит, и заблудилась.
— В таком случае он, наверное, тоже не ушел слишком далеко.
Ситуация принимала опасный оборот…
— Он убегал быстро и, наверное, уже достиг людного места. И, скорее всего, уже обратился за помощью. Скоро сюда явится полиция.
— Сюда?
— Конечно. Меня начнут искать.
Феи заволновались и начали описывать круги. Непрошеные гости были им совсем не нужны, и меньше всего полицейские, разыскивающие заблудившихся девушек.
Лилиан снова вступилась за Марину.
— Отпустим ее. Эта девушка умеет держать слово. Завтра вечером она приведет к нам своего плясуна, как раз к началу конного выезда.
— Почему ты столь уверена?
Лилиан была очень уверена. Даже была готова поклясться на своих крыльях.
Пурпурная дама едва заметно моргнула.
— В таком случае сделаем исключение.
Лилиан дала Марине совет.
— Анхела, поклянись, что приведешь плясуна.
Марина боязливо протянула руку.
У нее не было большого выбора, тем более желания проверить на себе, смогут ли феи что-нибудь сотворить с ней. Однако лучше умереть, чем выдать свою любовь.
И тут в ее голове начала вырисовываться одна идея.
— Скажите, для чего вам нужны плясуны?
Феи разразились громким хохотом.
— Для чего нужны плясуны? — спросила одна из фей и подбоченилась.
— Деточка, нам, феям, нравится плясать, — сверкая глазами, призналась фея зелено-соснового цвета.
— Однако нам не хватает мужчин, плясунов, которые бы танцевали с нами. И даже если бы они не умели плясать, мы бы их научили. Нам нравятся красивые и обаятельные молодые люди, — назидательно пояснила фея цвета белой лилии.
Феи одобрили ее пояснение общим вздохом.
Марина улыбнулась.
— И вам нужен плясун, чтобы танцевать во время завтрашнего праздника?
Раздался громкий хохот.
— Не только. Он будет танцевать с нами вечно, — уточнила фея ярко-красного цвета.
Марина побледнела.
— Как это «вечно»?
— Вечно. В мире фей время не существует. Наши плясуны живут вечно, они навсегда остаются молодыми и ловкими, — уточнила Лилиан, ангельски улыбаясь.
Нет, Марина не могла отдать им Патрика и потерять его. Она только недавно встретила его, он был ее любовью, ее ставшей явью мечтой.
— А если я нарушу свою клятву, что со мной будет?
— Тогда тебя постигнет наше проклятие, дорогая девочка. Лицо твое покроется язвами, у тебя выпадут волосы, тебя начнет трясти лихорадка, в которой ты сгоришь, — изложила Марине ее ужасную жизненную перспективу Пурпурная фея.
— А если я не дам клятвы совсем?
— Мы уведем тебя с собой в наши жилища. И тебе придется проститься с миром смертных.
Марина торопливо протянула вперед руку, собираясь дать клятву. Она не была ни героиней, ни стойкой духом. К тому же, появившаяся у нее идея обрела более четкие очертания.
— Клянусь, что завтра вечером приведу вам плясуна.
— Ilrendit, ortglis, — Пурпурная фея скрепила ее клятву волшебными словами.
Марина снова быстро прокрутила в голове свой план. Феи получат своего плясуна, но им будет не Патрик.
Им станет тот, кто обрадуется предложенному феями фантастическому приключению. Им станет тот, кто не очень этому удивится, потому что действительность ему кажется столь банальной, что он вообще не обращает на нее внимания. Им станет тот, кого никто никогда не хватится.
