— А к тебе он как попал?
— Натурально, по объявлению. Пришел, я посмотрел на него: нормальный мужик, трезвый, не лодырь. Правда, бывший зэк — ну так что с того?
Улица Революционера Бабушкина была застроена однотипными девяти- и двенадцатиэтажками, отличающимися друг от друга разве что цветом балконов. Пятачок между домами украшала залитая свежим асфальтом автостоянка и приткнувшаяся к ней на правах бедной родственницы детская площадка, состоявшая из хиленьких качелей, тяг-перетяг и песочницы. Алеша зашагал через двор к нужному дому, ориентируясь на аккуратную самодельную пристройку возле одного из подъездов: кто мог соорудить такой сарай, кроме непьющего дворника Вячеслава Фаттеича, дяди Славы, преданного друга семьи Светочки-самбо и ее мамы? Номер второй из «Святой Троицы», о которой долго не осмеливался рассказать Денис Сандалов — да и не рассказал бы, кабы искорка начинающегося пожара не опалила кончик хвоста…
На бортике песочницы сидела молодая мамаша и мерно хлопала ладонью по спине девчушки лет девяти, выговаривая ей при этом: «Ну что ты, Дашка, как маленькая? Теперь платье чистить… Молодой человек, вы не знаете, который час?» — обратилась она к Алеше.
— Пятнадцать минут седьмого, — автоматически отозвался он.
— Вот и я думаю: пора Дашку домой загонять, уроки учить, — кивнула мамаша. — Вас в тот дом просят не заходить.
— А? — не врубился он.
— И в ту сторону, пожалуйста, не смотрите, просто медленно поверните налево, до угла, там вас ожидают.
— Кто?
— Ваши знакомые. Дашенька, проводи дядю. Только сразу возвращайся, хорошо?
Умница Даша доверчиво сунула «сыщику» узкую ладошку и повела куда-то за угол, мимо стоянки и вожделенного подъезда с аккуратной (и даже свежевыкрашенной) пристройкой. За углом девочка молча ткнула пальчиком в неприметный микроавтобус без опознавательных знаков и удалилась, так и не сказав ни слова. Хоть бы назвалась, юная партизанка, с непонятной грустью подумал «сыщик», я бы ее шоколадкой угостил…
Дверца микроавтобуса отворилась, впустила Алешу и тут же закрылась с тюремным лязгом. Внутри журналист узрел Оленина, Силина и пару незнакомых парней перед аппаратурой — один был в наушниках, другой сидел рядом и жевал сосиску в тесте.
— Опять норовишь поперек батьки в пекло? — буркнул майор вместо приветствия.
— А где тут пекло-то? — огрызнулся «сыщик», потирая ушибленную макушку (приложился о низкий потолок). — И с какой стати вы за мной следите?
— Не за тобой, — успокоил его Оленин. — Лучше скажи, как ты вычислил этот адрес.
— Так, — мстительно отозвался Алеша. — Кое над чем поразмыслил, кое-что сопоставил…
— Пятый докладывает, — сказал вдруг парень в наушниках. — В квартире легкая активность, объект вроде куда-то собирается.
— Наблюдать, — коротко распорядился Сергей Сергеевич. — И приготовиться на всякий случай.
— Может, объясните, что происходит? — раздраженно поинтересовался «сыщик».
— Паша, — поморщился в ответ майор. — Объясни прессе…
Парень, который жевал сосиску, нехотя оторвался от своего занятия.
— Ну что? Топорков Вячеслав Фаттеевич в сводках «наружки» проходит под именем «дворник» (собственно, согласно профессии). Состоит на службе в местном ЖКХ, добросовестен, трезв, нареканий не имеет. Интересен распорядок дня… — оперативник пошелестел блокнотом. — Подъем в пять тридцать утра. Легкая пробежка до озера, дистанция пять километров («Стоп, — запротестовал «сыщик», — он же хромой!» — «Когда метлой машет — хромой, а так — попробуй за ним угонись»), Плавание, причем даже в холодную погоду. Разминка на берегу: удары по деревьям из разных положений, комплекс упражнений, которые можно интерпретировать как ката в карате (впрочем, мы засняли на видео, показали специалисту, тот утверждает, что это не карате, а какая-то незнакомая ему разновидность). Далее пробежка в обратном направлении, душ, легкий завтрак, собственно работа по очистке территории… ну, это неинтересно… Вечером — снова козеру, там он медитирует в течение приблизительно получаса, потом вешает на дерево фанерную мишень и мечет в нее различные предметы из различных положений.
— Какие предметы? — не понял «сыщик».
— Различные. Ножи, дротики, сюрикены (это такие металлические звездочки), иглы из духовой трубки, чуть ли не ножницы…
— Внимание, — негромко сказал парень в наушниках, — он выходит.
Он показался из подъезда минуты через две — таким, каким его запомнил Алеша в первую (и единственную) встречу у Мити Горлина. Вытертые брюки цвета хаки, клетчатая ковбойка, стоптанные ботинки, в руках грубый холщовый мешок — в которых дачники обычно возят садовый инвентарь. В мешке угадывался некий длинный узкий предмет — скорее всего, черенок от лопаты. Прихрамывая, Фаттеич подошел к старенькой замызганной «Ниве», поручкался со сторожем, сел на водительское сиденье, завел двигатель и медленно отъехал со двора. Секунд через тридцать следом также неспешно двинулся синий «опель» — настолько безликий, что, попади он в сводки ГИБДД, он так и значился бы, как «а/м «Опель» без особых примет».
— Не спугни, — сказал Оленин в динамик. — Держи дистанцию, на втором перекрестке обгоняй и уходи вправо, его примут.
— Понял, — прошелестело в ответ, и Алеше — пожалуй, впервые за эти две недели — стало по-настоящему страшно. Страшнее, чем осматривать трупы в подворотне, чем блевать на скамейке, глядя, как с путей поднимают куски того, что незадолго до этого было восточной красавицей Айлун Магометжановой, и спускаться по пожарной лестнице во двор, полный бойцов ОМОНа, и сидеть, скрючившись, на пеньке, отвернувшись от дверей «стойла», откуда уже вынесли тело Андрея Калинкина, но еще не вывели его железного друга-«мустанга»…
Страшно, потому что под мышкой у майора Оленина покоилась кобура с табельным «Макаровым», и у оперативника Силина, и у Паши, доедающего несчастную сосиску всухомятку, и у парня в наушниках (Алеша вскоре выяснил, что его зовут Николаем, — младший лейтенант, новенький в Оленинской группе), и наверняка у тех, в синем опеле…
Все они готовы были стрелять. Как охотники, обкладывающие зверя, — вот только азарта на их лицах «сыщик» что-то не заметил. «Нет, — подумал он, — на охотников они не похожи — скорее, на людей, которые готовы стрелять, чтобы самим не стать дичью…»
— Следует по Краснознаменной, — доложил динамик. — Скорость не превышает, на «зебрах» притормаживает, уйти не пытается… Может, сократить дистанцию, чтобы легче было?
