«Вот мой мышонок встречает меня дома, обвивает шею руками, притягивает к себе, прижимается щекой к моей груди, перебирает ноготками волосы на моём затылке и едва слышно шепчет, что любит меня.
На мой вопрос, почему так тихо об этом говорит, почему нельзя в полный голос заявить о своей любви, хмурит брови и с укором отвечает, что счастье любит тишину, а я горазд лишь громко трындеть.
Смеюсь над непонятной мне логикой, но делаю так, как положено. Касаюсь губами края её уха и на одном дыхании взволнованно шепчу о том, что она воплощение моего рая.
Наслаждаюсь нежным поцелуем в шею и тем, как ласковые руки забираются под ворот моей одежды и гладят кожу на спине, пуская по телу заряд тока. Зарываюсь носом в тёмную макушку своей ненаглядной и терпеливо жду, когда она решится взглянуть мне в глаза и сообщить о самом главном.
Пробегаюсь кончиками пальцев вдоль её позвоночника и чувствую, как она дрожит.
Моя испуганная мышка.
Боится всей той ценности, которой обладает. Боится быть связанной со мной и делить жизнь пополам. Боится столкнуться с тем, что отныне не нужно бороться со всем миром, чтобы выжить, ведь она сама теперь носит в себе целый мир.
— Я знаю… — обхватываю её щёки ладонями и встречаюсь с растерянным взглядом.
— Что знаешь? — расширяются зрачки Алисы.
Больше не могу сдерживаться и счастливо улыбаюсь.
— Что вот тут уже детёныш пригрелся… — перемещаю руки на животик любимой и кайфую, как медленно открывается её рот.
— Березин!! — ахает она, пока я пальцем вырисовываю круги на её коже. — Это ты сделал?!
— Я! — гордо выпячиваю грудь и задираю подбородок.
— Зачем ты это сделал? Когда? — вспыхивает алой краской мышонок.
— Когда настроение отличное было! — шучу я, беру её руки в свои и трепетно прижимаю к своему сердцу. — Любовь моя, поздно выяснять кто виноват!
— Ты… — бегают по моему лицу ошалелые глаза.
— Это мы уже выяснили! — мягко подкалываю я девчонку. — Алис, откинь все вопросы и просто скажи мне — что ты чувствуешь?
— Я… я не знаю… — пугливо бормочет трусиха.
— Задумайся на секунду! — сжимаю её трясущиеся пальцы. — У тебя под сердцем спит человечек… с твоими глазами и моей улыбкой… с твоей мягкостью и моим чувством юмора… с любовью к шоколаду и футболу…
— А если девочка? — попадает на крючок будущая мамочка.
— А если девочка, то я сделаю всё возможное, чтобы моя малышка была счастлива и гордилась своим папой!
— А мамой? — вздох возмущения.
— Мама уже гордость в семье! — целую Алисины костяшки пальцев и опускаюсь на колени, чтобы уткнуться лбом в её плоский животик. — Мама — это всё!
— Березин, что будем делать? — спрашивает она сквозь улыбку и уже миролюбиво приглаживает мне чёлку.
— Исполнять наши мечты, Березина! — прижимаюсь губами к гусиной коже на её животе и закрываю глаза, наполняя душу теплом, что сильнейшим потоком идёт от двух сердец — моей женщины и моего ребёнка…»
— Ты с катушек что ли слетел, Березин? Чего ты улыбаешься, как псих? — внедряется в мои видения голос Травицкого и я несколько раз моргаю, чтобы вернуться в реальность. Снова вижу перед собой Стеллу и Родиона, но раздирающего бешенства уже не испытываю.
— А-а! — тяну я, отмахиваясь от них рукой и резко отворачиваюсь, чтобы уйти в свой кабинет. — Идите вы в жопу!
Не позволю испортить миг, где мечты похожи на правду. И чего я дёргаюсь? Если так посудить, то я же счастливый человек!
Алиса беременна! Это же вау! Отвал башки! Идеальнее некуда!
Ну почти… кольца на безымянном нет, но это дело времени!
Заставим. Натянем. Приварим.
— Мы не договорили, Игорь! — врезается в спину. — От проблем не убежишь! — кричит Стелла.
— Вам отказано в приёме, Рудова. Прошу покинуть компанию. — останавливает меня голос Яна и я сразу оборачиваюсь, обнаруживая за его спиной свою нервно маячившую секретаршу.
Ну, хоть допетрила к нужному Барсову обратиться.
— Это в его же интересах! — огрызается девка, хоть и напряглась при виде крупного противника.
Друг стреляет в меня подозревающим взглядом и я незаметно киваю, подтверждая его догадки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Тем не менее, повторять не стану. На выход. — произносит он свойственным ему ледяным голосом. — Травицкий, тебя тоже касается. Если мне не изменяет память, то твоё рабочее место находится в отделе маркетинга, а не в дверях Березина.
— Спасибо за уточнение, как раз искал дорогу. — притворно лыбится придурок и прерывает Стеллу, желающую мне что-то снова промямлить. — Думаю, мне лучше убедиться, что вы дошли без происшествий.
Рудова окидывает парня внимательным взглядом, переводит обдумывающий на меня, но быстро принимает решение, встретившись с иссекающим ожиданием Барсова.
— Да, это сейчас уместно. — без прощаний проходит мимо Яна и моей шокированной секретарши, и хлопает дверью из приёмной.
— Скорее догоняй её, она тебе сейчас номер в ширинку сунет! — стебусь я над Травицким и без особого желания продолжать лицезреть его рожу, бреду в своё удобное кресло.
Уже не слушаю, что ему напоследок говорит Ян и разминаю шею, возвращаясь к образу Алисы и её тёплого живота.
— Рассказывай. — возникает передо мной Барсов, запирая дверь.
— Тебе сначала с кого начать? С этих идиотов? — кивком головы указываю на стену, за которой находится приёмная. — Или с других?
— Кто ещё? — облокачивается на подоконник друг.
— Как я и говорил, у Алисы там полный набор мудаков. — расслабляю галстук и откидываюсь на спинку кресла. — Там… — запинаюсь я, когда в дверь начинают сильно стучать.
Готовлюсь к разборкам, но Ян выставляет руку вперёд:
— Гену вызвал.
Когда на пороге появляется рыжий с вопросом, что опять случилось, меня внезапно прорывает:
— Если что-то не устраивает, Леванов, то пиздуй отсюда в свою каморку!
За минуту молчания, что друзья дали мне знатно протрястись, вспомнил все последние события и специально спрятал беременную Алису в голове в укромном месте, чтобы она ни коим образом не пересеклась со всей этой грязью.
— Мы ждём, Игорь. — напряжённо выдохнул Ян.
— Я в полном дерьме, мужики. — протёр ладонями лицо.
— Конкретнее. — присаживается поудобнее Гена.
— Там много. — безнадёжно молвлю я.
— А мы не торопимся. — металлические нотки Барсова вынуждают включить холодный рассудок. — Перечисляй.
— Если коротко… — облизываю пересохшие губы и вытираю рот рукой. — Рудов разорвал договор и требует бабки через дочь. У Алисы настолько зашуганная мать, что мне стыдно даже за то, что я мужского пола. Отчим и брат… там пыточная давно их ждёт… у Алисы глаза по пять рублей от страха были, но с выяснениями боюсь пережму… сначала их заслон нужно узнать, потом уж расправлюсь, как подобает… пришлось набрать Марата и просить порыскать…
— И это всё? — выгибает бровь Леванов.
— Думаешь, мало? — язвлю я.
— С Алисой всё понятно, это ещё обсудим. С Рудовым обговори детали. — начинает наставлять Ян.
— Так и так придётся остаток платить. — судорожно выдыхаю.
— Сколько ещё? — ожидаемый вопрос.
— Если всё сразу запросит, то весь счёт в банке, дом за городом и маши…
— Дом оставь, я помогу. — перебивает Барсов.
— Машину тоже. — подключается Гена.
— Хрен вам! Одному торчал столько лет, теперь вам? — бунтую я. — Спасибо, но нет.
— Ты тупой, Березин? — вдруг вскакивает рыжий. — О каком долге речь? Как брату помогаем!
— Нет. — всё равно мотаю головой.
— Ян, скажи ему! — рвёт и мечет адвокат.
— Бесполезно, Ген. — кривит губы Барсов. — Ему же гордость не позволит принять от нас что-то! Подачки не берёт! От грёбаных уголовников берёт, а от друзей нет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я вынужден был, чтобы отца не…
— Знаю. Сейчас ты тоже вынужден. — прёт напролом друг. — Но ты же из принципа пойдёшь и продашь всю недвижимость, что так любовно выбирал для будущей семьи…
— Не начинай! — бью кулаком по столу. — Алиса вообще не знает про дом!
