и вообще вели себя очень дружелюбно. Потом ему дали ломтик жареной картошки и покатились со смеху, когда Роджер обжег себе губы и уронил картошку на пол. Он и сам засмеялся, чуть ли не громче всех, – а потом чуть не заплакал от счастья.
Куда же он подевался?
– Какой кошмар! – воскликнула Джоан. – Ты только посмотри!
Холодным, пасмурным утром они с Бобом стояли под дождем на ярмарочной площади и разглядывали афишу с Крысиным Монстром. Особенно их потрясли клыки, с которых капал зеленый яд.
– Погоди-ка, – сказал Боб, – а это что такое?
Джоан прищурилась, разглядывая записку, пришпиленную на двери фургона.
«Вследствие непредвиденных обстоятельств наша мировая знаменитость сегодня не покажется публике. О возобновлении аттракциона с Мальчиком-Крысой будет извещено дополнительно. ОЧЕНЬ СКОРО мы откроемся снова, и вы увидите новые удивительные чудеса. О. Штоппор, владелец».
Джоан прочитала все это вслух.
– Надеюсь, Роджер не заболел, – сказала она. – Постучись-ка к ним, Боб, и тащи сюда этого Штоппора.
Стучаться пришлось с минуту, не меньше. Наконец дверь открылась и из фургона показался очень злой мистер Штоппор.
– Читать не умеете? – рявкнул он. – Представление отменяется.
– Где мальчик? – спросил Боб.
– Не твое дело, – отрезал мистер Штоппор и наверняка захлопнул бы дверь, да только Боб успел просунуть в щель ногу.
– Чего тебе еще? – возмутился балаганщик. – Вали отсюда!
– Нет уж, ты сначала нас выслушаешь, – сказал Боб. – А не то мы пойдем в полицию.
– Впусти их, – донесся изнутри голос, кислый, точно лимонный мармелад без сахара.
Мистер Штоппор открыл дверь, и Джоан с Бобом вошли в фургон.
– Ну? – поторопил их балаганщик.
– Мы желаем знать, что вы сделали с нашим Роджером, – твердо сказал Боб.
– А с чего вы взяли, что это был ваш мальчишка? – ухмыльнулась миссис Штоппор. – Чем докажете?
– Мы нашли свидетеля, – объяснил Боб. – Мы знаем, что вы забрали нашего мальчика. Не пытайтесь отрицать – это бесполезно. Где он?
– Минуточку, – сказала миссис Штоппор. – А вам-то на что сдался Мальчик-Крыса? Что у вас за интерес в этом деле? Вы утверждаете, что вы – его владельцы? Так это еще надо доказать!
– Какие еще «владельцы»?! – вспыхнула Джоан. – Разумеется, нет! Кто он, по-вашему, – раб? Собака? Неодушевленный предмет?
– Ага, значит, не владельцы, – подытожила миссис Штоппор. – В таком случае вам тут делать нечего. Проводи их, Оливер.
– О нет, – сказал Боб, и никакая сила на свете не смогла бы сейчас сдвинуть его с места. – Сначала вы меня внимательно выслушаете и помолчите, пока я не скажу все, что хочу. Этот мальчик пришел к нам, и мы взяли его себе. Он ничего не понимал, но был хорошим, послушным ребенком и изо всех сил старался учиться. Но потом он потерялся, и мы долго не могли его найти, пока, наконец, не услышали, что вы расспрашивали народ про Мальчика-Крысу. Ну так вот, может, для вас он – Мальчик-Крыса, на котором можно недурно нагреть руки, но его место – не в балагане на ярмарке. Его место – в нормальном человеческом доме, где о нем будут заботиться как положено. Поэтому спрашиваю вас еще раз: где он?
– Да он же урод! – воскликнула миссис Штоппор. – Получеловек-полукрыса! Ему нужно чем-то зарабатывать на хлеб, и мы решили дать ему хорошую профессию. Сделать из него лучшего урода всех времен! Он бы стал настоящей знаменитостью! О такой карьере, которая открылась перед ним, можно только мечтать! Он бы мог…
– «Урод»? – переспросила Джоан. – Что вы хотите этим сказать?
– Урод и есть урод, – пожала плечами миссис Штоппор. – Полуживотное. Будь он человеком, разве смог бы он жрать всю эту дрянь? Он был…
– Какую еще дрянь? Вы на что намекаете? – Джоан сделала шаг вперед.
Боб почувствовал, что жена вот-вот взорвется, и положил руку ей на плечо.
– Подробности нас пока не интересуют, – сказал он. – Сначала ответьте нам на главный вопрос: где мальчик?
– Он сбежал, – пробормотал мистер Штоппор.
– Когда?
– Этой ночью. Разломал свой фургон. Отличный был фургон, – с горечью добавил балаганщик. – Теплый, со всеми удобствами. А он выломал из него планку. Страшно подумать, во сколько обойдется ремонт. Если, как вы говорите, этот мальчишка у вас под опекой, то, надо думать, вам за него и платить.
– Вы сажаете нашего ребенка под замок, а потом предъявляет нам счет за то, что он сбежал? – Боб криво усмехнулся. – За дураков нас держите? Пойдем-ка посмотрим на этот ваш фургон.
Джоан посмотрела на мужа. Как странно! Боб произнес слова «наш ребенок». Он ни разу еще такого не говорил, да и самой Джоан не приходило это в голову. Но сейчас она вдруг почувствовала, что связана с Роджером так же глубоко, как и с Бобом, и мысленно повторила эти слова: «наш ребенок».
Мистеру Штоппору совсем не хотелось показывать им фургон: ведь на деле тот был далеко не такой удобный, как он уверял. Но спорить с Бобом было бесполезно. Насупившись, балаганщик достал связку ключей, и все вчетвером, включая миссис Штоппор, направились к покинутому обиталищу Мальчика-Крысы.
В фургоне воняло так, что Джоан пришлось помахать рукой перед носом.
– Вы что, держали его здесь? – воскликнула она.
– Он был не слишком разборчив, – пожала плечами жена балаганщика. – Я бы сказала, неприхотлив.
– А ему было из чего выбирать? – рявкнула Джоан. – А это еще что такое? Вы что, кормили его этой пакостью?
– Нет-нет! – Мистер Штоппор зашаркал ногой, запихивая кусок заплесневелого хлеба под кучу соломы. – Мы кормили его как следует! Суп, жаркое… в общем, все как полагается. А это просто… ну… профессиональный корм. Реквизит, во! – вспомнил он правильное слово. – Вот как это у нас называется. Реквизит.
– А у нас это называется объедки, – проворчала Джоан.
А Боб уставился на выломанную доску и, приглядевшись внимательно, сообщил балаганщику:
– Он этого не делал. Вы, небось, руками в жизни не работали, а то бы и сами сразу догадались. Следов-то от рычага не видать. Ну-ка, пойдем наружу!
Они обошли фургон, Боб наклонился и указал на царапины, оставшиеся на соседней доске.
– Вот, видите? Кто-то поработал ломиком. Да не изнутри, а снаружи. Кто-то пришел и выпустил его.
Он выпрямился и посмотрел мистеру Штоппору в лицо, а потом внезапно ткнул его в грудь пальцем, мощным, как таран. Мистер Штоппор покачнулся и попятился.
– Ай! Что вы делаете! Давайте только без рук…
– Это все ваша вина! – громыхнул Боб, и голос его тоже стал как таран – очень тяжелый, из прочного, твердого дуба.
– Ничего подобного! Я тут
