— Значит, вы дочка Чарльза, — проговорила она голосом, который, наверное, был слышен даже на Лонг-Айленде. — Я Агата Чандлер. Ваш отец был моим большим другом.
— Здравствуйте, — ошеломленно ответила Кейт, пожав скрюченную артритом руку со вспухшими суставами и растопыренными пальцами.
В ответ раздался грубоватый смех.
— Вы уж небось собрались ноги прочь уносить, да я вас перехватила, — довольно сказала старуха. — Когда Блэз позвонил мне и сказал, что собирается сделать этот придурок Хобарт, то я решила малость вправить ему мозги.
— С помощью увесистой дубины? — не удержалась Кейт.
Старуха снова довольно засмеялась.
— Правильно, девочка! — Потом она продолжала более мягко:
— Ну и как он? Вел себя как последний хам?
Кейт содрогнулась.
Агата Чандлер снова разразилась кудахтающим смехом и изуродованной рукой хлопнула себя по коленке.
— Я с него мигом спесь сбила. Сказала, что если он с вами плохо обойдется, то больше меди не получит, не говоря уж обо всем остальном, что ему дает Корпорация.
Я знавала обоих Хобартов — и отца, и сына. Оба умалишенные: вообразили о себе невесть что и всему свету свою силу доказывают. А теперь, детка, надо убираться из этого холодильника. Соме! — окликнула она пожилого дворецкого. — Ты уверен, что отопление работает как надо?
— Да, мадам. Термостат поставлен на максимум.
— Что-то непохоже, — проворчала старая дама.
Только сейчас Кейт осознала, что в зале жарко, как в оранжерее, в углу она увидела мраморный камин, в котором пылало пламя, какое, наверное, можно было видеть, когда горел Чикаго.
— Ненавижу этот промозглый город, — бормотала Агата Чандлер. — Бываю тут, только если уж очень приспичит. Поскорей бы обратно в горы. Поверни меня, Минни, — приказала она древнему изваянию, безмолвно стоявшему рядом с креслом. — Это моя двоюродная сестра, Минни Лосиный Рог, — обратилась она к Кейт. Минни кивнула с тем же непроницаемым выражением. На вид она была еще старше, чем Агата, что последняя и подтвердила:
— Только потому и держу ее подле себя, что лет ей еще побольше, чем мне. По-английски ни слова, но все понимает. Поехали-ка в теплое местечко. За мной, Кейт.
Совершенно завороженная, Кейт влилась в процессию. Впереди вышагивал лакей, который, дойдя до дверей, широко распахнул их. Дворецкий встал сбоку и помог Минни, толкавшей кресло, провести его сквозь дверной проем. Кейт замыкала шествие.
— Теперь можете принести нам кофе, — приказала Агата. — Погорячее да покрепче.
— Хорошо, мадам.
Минни поставила кресло перед точно таким же ревущим пламенем, а Агата, пошарив рукой в россыпи бриллиантов, украшавших ее наряд, извлекла откуда-то лорнетку.
— Дай-ка я хорошенько разгляжу тебя, Кейт Деспард.
Ты знала, что мы с твоим отцом были друзьями?
— Нет, — честно призналась Кейт.
— Да уж конечно, откуда тебе знать… Мы с ним познакомились лет десять назад и сразу друг другу понравились. Ты на него не похожа.
И вовсе она не дурнушка. Блэз тогда сказал: «Внешность не больше чем на двойку, зато за мозги может получить „отлично“. Конечно, это не Доминик, думала старая дама, но у нее прекрасный рост и длиннющие ноги. И волосы совсем не морковные. Кто-то, видно, над девочкой поработал, и это пошло ей впрок».
— Можно я сниму пальто? — спросила Кейт.
Агата Чандлер хмыкнула.
— Жарковато стало? Я без тепла никак не могу, с кровью что-то сделалось. Потому и приехала в Нью-Йорк — надо, чтобы эти коновалы меня посмотрели да сказали, много ли я еще протяну. Делай, как тебе удобнее.
Услужливый лакей принял у нее тонкое шерстяное пальто. Под ним оказались узкие твидовые брюки, заправленные в сапоги, и короткий бутылочно-зеленый свитер поверх рубашки цвета меда.
— Если тебе жарко, садись подальше от огня, — предложила Агата, и Кейт расположилась на диване с роскошной обивкой достаточно далеко от камина, чтобы не зажариться живьем.
В дверь постучали. Вошел лакей с коробкой в руках.
— Что это? — спросила Агата.
— Для мисс Деспард, мадам. От мистера Хобарта.
— Лошадь! — воскликнула Кейт, вскакивая с дивана. — Я забыла статуэтку! — Она сняла крышку и убедилась в том, что это действительно она.
— Дай-ка я на нее посмотрю, — попросила Агата.
Кейт поднесла к ней статуэтку. Старая женщина сама не могла держать ее в руках, но с интересом осмотрела.
— Похоже, у нас на ранчо есть кое-что в этом роде, — наконец произнесла она. — Отец мой забавлялся — напокупал целую кучу со всего света.
— Он был коллекционером?
— Не в том смысле, как ты думаешь. Он просто брал да покупал, что ему приглянется. — Потом она прямо спросила:
— Хорошая подделка?
— Потрясающая! Она настолько хороша, что я ни на секунду ничего не заподозрила. Ни я, ни наш эксперт по Востоку. Это, — волнуясь, продолжала Кейт, — самое опасное, что мне приходилось видеть в жизни.
— Угроза рынку, а?
— Еще какая — Гмм… — Агата снова вооружилась лорнеткой. — Ну да ладно, убери ее. Не сомневаюсь, что в Лондоне вы постараетесь докопаться до правды.
— Конечно, постараемся, — мрачно ответила Кейт.
— Есть за что зацепиться?
— Нет, — призналась Кейт. «Только подозрения», — подумала она и убрала лошадь в коробку.
Снова открылась дверь, и дворецкий подал кофе на массивном серебряном подносе. Минни выдвинула столик, на который он поставил поднос. Когда Кейт увидела поднос, глаза у нее заблестели. Это была не ее епархия, но она сразу поняла, что вещь высочайшего качества.
— Поль Ревери, — сказала Агата, перехватив ее взгляд.
— Тоже ваш отец купил?
Старая дама с гордостью кивнула.
Минин налила кофе.
— Из-за этого чертова артрита, чтоб ему пусто было, у меня руки не работают, — пожаловалась Агата. — Но до мозгов дело пока не дошло. — Снова зазвучал ее низкий смех.
Эта женщина сохранила поразительное присутствие духа и жизненную силу, которой позавидовал бы любой.
На лице — бронзовом, но не таком смуглом, как у Минни, — удивительно мало морщин. Орлиный профиль. Волосы, вероятно, крашеные, такие же черные, как у ее внука, и совершенно прямые. Высокий пучок скреплен испанским гребнем — из золота с красными и зелеными камнями. Кейт ни на секунду не усомнилась, что это рубины и изумруды. Одеяние Агаты Чандлер вполне заслуживало того, чтобы называться мантией: тяжелая парча с богатым золотым шитьем. Обруч на шее, который Кейт видела только на изображениях великих инков, буквально усыпан рубинами и изумрудами. Варварски роскошные серьги из тех же камней в золотой оправе свисали почти до плеч, но кольцо было одно — простое обручальное кольцо на левой руке. На Минни же было надето то, что Кейт с восторгом опознала как настоящую индейскую одежду, отделанную бисером и бахромой, из кожи цвета молодой пшеницы, такой же мягкой на вид, какой она, несомненно, была и на ощупь. Ее седые, лунного цвета, волосы тоже были собраны в пучок, но без всяких украшений. Она налила кофе для Агаты в специальную чашку с двумя ручками, в которые та смогла просунуть скрюченные пальцы.
