Замерев от ужаса, Нефертити прижалась спиной к стене, мечтая только об одном… чтобы у фараона начался приступ! Но приступ не начинался, а Анхесенпаатон почему-то перестала сопротивляться. Видно, поняла, что отец безумен.
Эхнатон протащил мнимую Неф мимо настоящей, и они скрылись в его комнате. Сама Нефертити еще какое-то время стояла, в ужасе затаив дыхание, а потом опрометью бросилась к себе. Разве можно этому безумцу сказать о гибели Семнехкаре?!
Нефертити послала за Эйе и лекарем. И тот и другой пришли не сразу. Безвестность мучила хуже плохих новостей. Нефертити не могла найти себе места. То-Мери не понимала, что произошло, но как ей объяснить, что отец спутал жену с дочерью и, видимо, утащил на ложе Анхесенпаатон? Если честно, то Нефертити с содроганием думала о том, что могла оказаться на месте дочери сама.
Наконец пришел лекарь. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что тот все знает. Нефертити нервно передернула плечами:
– Пер-аа совсем болен, ему нужна помощь.
– Да, Ваше величество, я уже дал пер-аа, будет его имя вечно, успокоительное. И царевне Анхесенпаатон тоже.
– Он… ее…
Лекарь только молча кивнул.
– Как она?
– Царевна спит. Она не пострадала.
Жестом отпустив лекаря, Нефертити закрыла руками лицо, ее плечи сотрясали беззвучные рыдания. То-Мери засуетилась вокруг хозяйки, в отчаянии пытаясь хоть как-то успокоить.
Вошедший через несколько мгновений Эйе махнул ей рукой:
– Приготовь ванну, царице нужно прийти в себя.
Сама Нефертити чувствовала, что не в состоянии разжать зубы, так от потрясения свело челюсть. Больше разрушить семью невозможно! Эхнатон потерял рассудок, даже если завтра он придет в себя, никто не может обещать, что этот ужас не повторится. Макетатон умерла. Меритатон тоже не совсем в себе, особенно после убийства мужа. Анхесенпаатон изнасилована собственным отцом…
Но оказалось, что это не все беды. Эйе принес следующую: заболела Сетепенатон. Она мечется в бреду, очень похожем на тот, что был у Макетатон!
– Не-ет! – Крик царицы разнесся по всему дворцу. Потерять малышку она просто не могла.
Нефертити метнулась в детскую. Эйе сказал правду, девочка вся горела.
Две бессонные ночи провела царица возле дочери. Ей была безразлична судьба Эхнатона и вообще всех, казалось, что если не выживет эта малышка, то и ей жить незачем.
К исходу второй ночи в детскую на цыпочках вошел Эйе. Нефертити сидела рядом с дочерью, видимо задремав, но услышала шаги и встрепенулась.
– За что?! Почему так жестоко?
Он понимал, о чем спрашивает царица. Судьба действительно жестоко обошлась с Неф: дав ей красоту и разум, то одаривала счастьем, то следом бросала в несчастье. Что он мог ответить? Только присел рядом, кивнув на маленькую Сетепенатон:
– Как?
– Дышит ровнее, да и жар немного спал. Макетатон умерла в первую же ночь, а Сетепенатон живет. Может, выдержит?
В глазах и голосе такая надежда, что Эйе не задумываясь кивнул:
– Выдержит. Если сразу не умерла, то выдержит.
Он не стал говорить, что уже принес дары во всех храмах Ахетатона, молясь за выздоровление маленькой царевны.
Немного посидели молча, потом Нефертити все же спросила:
– Как там?
Было понятно, что она обо всех сразу: о муже, о дочерях и об убитом Семнехкаре. Эйе ответил сначала о фараоне:
– Пер-аа спит, ему дают настойку, которой поили Аменхотепа и Тадухеппу. Другого выхода нет, Неф.
– А…
– Анхесенпаатон тоже пришла в себя. Ходит мрачная, но ничего. Меритатон у себя, сидит, никуда не выходя.
– Никуда не выпускай и никому ничего не говори. Эйе, я долго думала… Нельзя, чтобы кто-то знал о Семнехкаре. Пер-аа почти слеп, если смог спутать меня с Анхесенпаатон, его соправитель умер, что делать?
– Кемет нужен новый соправитель.
– Меритатон больше ни за кого не выдашь замуж, Анхесенпаатон тоже. Рядом нет никого, кто мог бы стать соправителем.
– Ты, – спокойно ответил Эйе.
– Нет, – так же спокойно возразила Нефертити.
– Да, больше некому.
– Нужен мужчина. Женщина может править только рядом с пер-аа, а он… болен.
Она не стала говорить, что безумен, и так ясно.
Эйе долго смотрел в лицо Нефертити, по-прежнему красивое и теперь такое жесткое. Потом тихо произнес:
– Правь, как мужчина.
Она тоже долго молчала, прежде чем ответить:
– Не смогу.
– Сможешь.
Эйе не стал дольше разговаривать, ушел, оставив дочь размышлять. Он хорошо знал Нефертити, ей нужно время, чтобы решиться, но если она это сделает, то жизнь изменится совершенно. Имел ли он право толкать дочь на такое?.. Успокаивало одно: что бы ни случилось, как бы ни повернула жизнь, чего бы это ни стоило, он всегда будет с ней рядом.
Прошло несколько дней, маленькая царевна пересилила непонятную болезнь, выздоравливала. Фараон, напротив, полностью погрузился в свою, он уже практически не видел и смирился со своей слепотой и недугом, был тих и кроток. Самым большим потрясением для Нефертити оказалось известие, что Анхесенпаатон ходит к отцу добровольно и остается у него на ночь! «Пожалела?!» – ужаснулась царица. От сознания, что дочь приняла на себя то, чего так хотела избежать она сама, стало совсем тошно.
Но она не забыла, что кроме их семьи есть Кемет, за который она, как царица, ответственна. Не забыла и разговор с Эйе. Сколько ни размышляла Нефертити, придумать выход из создавшегося положения не могла. Неужели и правда придется править, как мужчина?! За много лет жизни с Эхнатоном Нефертити привыкла быть царицей, подсказывать, даже побуждать мужа к чему-то, но всегда быть второй, за его спиной. А теперь?
– То-Мери, отправь кого-то к Эйе, когда сможет, пусть придет.
Сановник пришел довольно быстро. Он смотрел на Нефертити, пытаясь понять, что та решила. Хуже, если пока ничего, такое положение долго тянуться не могло. О безвластии в Ахетатоне станет быстро известно не только их врагам в других частях страны, но и внешним врагам тоже. Вряд ли Суппилулиум станет ждать, пока в Кемет появится новый фараон. Эйе и так сделал все, чтобы скрыть происходящее во дворце от чужих глаз и ушей.
– Ты подумала?
В ответ Нефертити вдруг невесело усмехнулась:
– Семнехкаре… Это будет моим тронным именем. Личное я оставлю свое, чтобы мой Ка не запутался!
Эйе вдруг стало страшно за нее.
– Неф, ты можешь не делать этого.
– Нет, если, решив идти, ты сделал первый шаг, то делай и следующие! Не твои ли это слова, Эйе?
– Мои.
– Я делаю. Пер-аа натворил слишком много ошибок, это дорого обойдется Кемет. Пора исправлять, чтобы не зашло дальше.
– Но ты можешь быть соправителем, только пока жив сам пер-аа, потом трон должен перейти наследнику.
– А я кто?
– Ты только соправитель. Неф, чтобы стать наследником, нужно быть настоящим мужем Меритатон. Да и пер-аа еще жив… Правда, звать фараоном человека, потерявшего зрение и разум, трудно, но… После его ухода на Запад наследником может стать только Тутанхатон. Как бы я ни ценил тебя, но пойти против закона не могу. Одно дело изображать соправителя, и совсем другое – стать фараоном!
Нефертити поднялась, сделала знак Эйе, чтобы тот сидел, прошлась по комнате, постояла у окна, потом вернулась на свое место, но садиться не стала. Она стояла перед отцом стройная и красивая, как прежде, с гордо посаженной головкой, спокойными большущими глазами, в которых был уже не просто ум, а мудрость много испытавшей женщины. Мысленно Эйе в который раз преклонился перед своей приемной дочерью.
– Но пока пер-аа жив, я многое могу успеть. Только ты найдешь кого-то, кто вместо меня исполнял бы мужские обязанности по отношению к Меритатон. Найди посимпатичней, не хочется лишать дочь женского счастья. – Сев на свое место, она усмехнулась: – Пока я буду иметь право на трон?
– Будешь.
– Кто бы мог подумать, что моя детская мечта править, как Хатшепсут, станет воплощаться такими… зигзагами!
– Никому не дано обмануть судьбу, Неф. И Тийе не удалось, и Аменхотепу. И тебе тоже.
– Что ж, так и быть… А потом повзрослеет Тутанхатон.
Она немного помолчала, молчал и Эйе, попросту не зная, что говорить. Нефертити задумала невиданное – на время скрыться под маской Семнехкаре.
– Эйе, я уеду с Меритатон в Мемфис. Прошу тебя об одном: когда придет время, похорони Эхнатона достойно. Но не просто достойно, а так, чтобы никто не знал, где он.
– Почему?
– Я вернусь не просто в Мемфис, я вернусь к Амону и его жрецам. Эхнатон слишком много доставил им неприятностей, чтобы его оставили в покое даже в Стране мертвых. Пусть гробница будет достойной, но незаметной, чтобы никто не нашел и не осквернил ее.
– Неф, ты стала такой мудрой…
– Иногда мне кажется, что я прожила несколько очень долгих жизней, что девочка, мечтавшая быть, как Хатшепсут, жила много жизней назад. И та, что сияла от счастья рядом с любимым мужем и дочерьми, – тоже. Как ты думаешь, я долго буду нужна Тутанхатону?
