же осталось лишь с улыбкой кивать и восторгаться вместе с ней. Что до звуков, то я решила набраться терпения и подождать, когда первый восторг схлынет, и ее сиятельство переберется на своего супруга, мне же достанется желанная тишина и недолгое одиночество.
Слушая ее сиятельство, я подняла руку, ощутила знакомое прикосновение ветра и улыбнулась ему.
— Что вы делаете? — тут же заинтересовалась тетушка.
— Здороваюсь с ветром, — ответила я.
— С ветром? Здороваетесь? — озадачилась графиня. — Но послушайте, это же какая-то блажь. Как с ветром можно поздороваться? Это всего лишь ветер.
Взяв руку тетушки за запястье, я подняла ее и, развернув ладонью кверху, сказала:
— Чувствуете?
— Что? — полюбопытствовала ее сиятельство.
— Ветер, разумеется, — пояснила я.
— Конечно же, чувствую, — пожала плечами графиня. — Он обдувает мне кожу, шевелит волосы и подол платья. Как и обычно, ничего невероятного.
— Как скажете, ваше сиятельство, — не стала я настаивать и отпустила ее руку.
Теперь она сама повторила мой жест, постояла с полминуты, после снова пожала плечами и направилась к супругу.
— Дорогой, — позвала графиня супруга, — может быть, где-то неподалеку есть лодки? Я была бы не против прокатиться после.
Его сиятельство подозвал лакея и отправил к повороту реки, за которым, как оказалось, скрывалась деревня.
— Если отыщешь лодку, братец, возьми. Вот, держи, — он дал лакею несколько монет. — Заплатишь за наем. Не вздумай просто взять, я не желаю, чтобы после разгневанный хозяин испортил нам отдых жалобами. Заплатишь и скажешь, что вернем, как только станет ненадобна.
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — склонил голову слуга и отправился исполнять указание.
Тетушка продолжала щебетать, теперь перейдя на светскую жизнь, и я неожиданно увлеклась, слушая ее. По сути, пустая болтовня, но она отчего пришлась кстати. Я послушала последние сплетни, какие графиня раздобыла за прошедшие дни, пока мы с дядюшкой ездили по учреждениям. Ее сиятельство побывала за это время в гостях, где и наслушалась того, что передавала теперь нам с графом.
— О-о, какой скандал, — вещала тетушка, заломив руки. — Говорят, что барон Ноэн увлекся гувернанткой своей дочери, и теперь бедняжка, баронесса Ноэн не знает, как выставить нахалку из своего дома.
— Но как же в обществе узнали об этом? — полюбопытствовала я. — Неужто его милость сам объявил о своем увлечении? Или же ее милость вынесла разлад и позорную интрижку мужа на суд общества?
— И вправду, — присоединился к моему любопытству и его сиятельство. — Насколько мне известно, барон Ноэн весьма скрытен. Он бы не выдал своей тайны.
— Разумеется, никто такого позора не вынесет на общий суд, — отмахнулась графиня и озадачилась: — Хм… не знаю, что вам и ответить. Я не спрашивала, откуда об интриге стало известно… — Она перевела взгляд с меня на супруга и спросила: — Думаете, это злые языки пачкают имя Ноэнов?
Ответить никто из нас не успел, потому что послышался топот копыт. Мы дружно обернулись и увидели одинокого всадника, который приближался к нам. О нет, это был вовсе не тот, кто окутал нас пылью. Неизвестный невежда уже давно должен был добраться до своей цели. Этот же всадник показался мне знакомым. И когда он приблизился, до нас донеслось:
— Однако, ваше сиятельство, вы мастер прятаться. Я едва нашел вас, несмотря на указанную дорогу.
Мужчина спешился и, подойдя, галантно поклонился:
— Прошу прощения, дамы, за мои неучтивые выкрики издали. Доброго дня.
— Доброго дня, ваша милость, — ответил дядюшка, а графиня подала барону руку.
После его взгляд переместился на меня, и дядюшка представил нас друг другу:
— Госпожа Дайни Таньер, наша дорогая гостья. Госпожа Таньер, позвольте представить вам и рекомендовать нашего доброго друга — его милость барон Фьер Гард.
— Мне приятно наше знакомство, ваша милость, — церемонно ответила я и чуть склонила голову.
— Польщен, — учтиво ответил Фьер и обернулся к дядюшке. — Вы просили найти вас, сказали, что у вас до меня срочное дело. Признаться, не могу понять, отчего вы назначили встречу на берегу реки, но если вы говорите, что так надо, стало быть, надо. И вот я здесь.
Я не сводила взгляда с моего друга, который даже не догадывался, кто стоит рядом с ним, и изо всех удерживала себя на месте. Мне хотелось налететь на него, завизжать и повиснуть на шее, до того я была рада его видеть. Однако ничего этого я сделать не могла, как и открыться прямо сейчас, потому просто стояла и с жадностью смотрела на барона.
— Дело и вправду важное, — с достоинством ответил его сиятельство, но я видела, как подрагивают уголки его губ в сдерживаемой улыбке. Дядюшка прекрасно понимал мои чувства, а еще развлекался этим маленьким спектаклем. — Впрочем, у меня к вам дел нет, но имеется у госпожи Таньер. Она ждет вашего появления уже две недели, и вот, наконец, мы замани вас к нам.
Барон уже в третий раз покосился на меня. Мой неотрывный взгляд мешал его милости, он раздражал своей непонятной назойливостью. Однако отворачиваться я не спешила и продолжала «прожигать» дыру в виске Фьера.
— Я мог бы навестить вас в вашем доме, — заметил Гард. — К чему было это путешествие? Не утолите мое любопытство?
— Позвольте это сделать мне
, — заговорила я и шагнула к барону. — Не откажите в любезности пройтись со мной немного, и я обрисую вам суть моего желания видеть вас.
Барон на миг поджал губы, я ему явно не нравилась, как и вся сложившаяся ситуация со странным приглашением. Не дожидаясь, когда его милость согласится, я сама взяла его под руку. Фьер опустил взгляд на мою руку, но я смущаться не стала и указала на рощицу:
— Прошу.
Должно быть, мучимый желанием разобраться в происходящем, и как воспитанный мужчина, Гард учтиво улыбнулся и позволил увлечь его прочь от берега. Уже отойдя, я обернулась к моим родственникам и озорно улыбнулась. Ответом мне стали две такие же улыбки, а тетушка даже заговорщически подмигнула, чем, признаться, изумила меня. Все-таки это было довольно фривольно, но графиня явно тоже наслаждалась спектаклем.
— Итак, — несколько сухо произнес Гард, когда мы скрылись за деревьями. — Что вам от меня надобно, госпожа Таньер?
— Отойдем еще чуть подальше, — уклончиво ответила я. — Не хочу, чтобы нас услышали.
— Если понизите голос, то нас не услышат, — сказал Фьер, и я отчетливо различила раздражение.
— Опасаюсь, что шепотом у меня не выйдет, — хмыкнула я. — Прошу вас.
— Боги знают что, — пробормотал барон, но вновь подчинился.
Рощу мы прошли насквозь и даже удалились еще дальше. И вот тут раздражение его милости прорвалось наружу.
— Мы уже достаточно далеко отошли, госпожа Таньер? — прохладно
