— Ну что ж — соленая рыба и сыр, недурно. Интересно, откуда эти ублюдки достают свежий виноград в это время года? Ровена любит виноград?
Ирвин открыл рот, чтобы ответить, но Большой Фредди опередил его:
— Она никогда не пробовала его. В Ревелвуде уже не было винограда к тому времени, когда Ро подросла.
Гарет поджал губы, как бы размышляя о чем-то.
— Как ты думаешь, Маленький Фредди, твоя сестра обрадуется винограду?
Маленький Фредди откинулся назад, сидя на скамье, и скрестил руки на груди.
— А вас это заботит?
— Несомненно.
Их глаза встретились в молчаливом сражении.
— Вода кипит, — проворчал Большой Фредди.
— Да, действительно.
Гарет бросился к очагу. Он обернул тряпкой руку и, сняв котелок, поставил его на камни охладиться. Положил блюдо на колени Большому Фредди.
— Понаблюдай за этим виноградом, ладно? — прошептал он, бросив искоса взгляд на Ирвина. — Я должен приглядеть за лошадью.
— Нет необходимости, — ответил Большой Фредди. — Это уже сделано.
— Премного благодарен. Ты не сделаешь еще кое-что для меня? — Гарет почти видел, как навострились уши Ирвина. Он наклонился ближе к уху Большого Фредди и прошептал: — Приготовь лошадей для возвращения в Карлеон.
Большой Фредди спросил, глядя по-прежнему прямо вперед:
— Вашу и Ровены?
— Всех лошадей.
— Да, сэр.
Гарет прихватил с собой небольшое полено, засунув его под руку, повесил на палец котелок с водой протянул ладонь. Большой Фредди подал ему блюдо. Гарет, к негодованию Ирвина, подмигнул ему и стал подниматься по лестнице, балансируя своими сокровищами с величайшей осторожностью. Лишь пройдя первый поворот закрытой лестницы, он продолжил пение.
Ровена прижала подушку к животу, мурлыкая имя Гарета. Подушка не отвечала. Ровена села, закутавшись покрывалом от пронизывающего холода. Голод тоже давал о себе знать. Честно говоря, ей казалось, что живот просто прилип к позвоночнику. Неужели Гарет уже забыл свои клятвы? Он обещал изгнать голод и холод из ее жизни навсегда. Неужели все было лишь красивыми пустыми словами, предназначенными для того, чтобы вернее удовлетворить его страсть? Эта ненасытная страсть заставляла его вновь и вновь обладать ею в эту ночь, порой нежно, порой неистово, пока они наконец не уснули в изнеможении в объятиях друг друга. Что он обещал леди Алисе за ее благосклонность? Мешок золота? Горсть жемчугов? Как он, наверное, смеется теперь над ней! Бедная Ровена Фордайс, завоеванная обещанием жареной ветчины и разведенного огня!
В отчаянии она оглядывала пустую комнату. Может быть, темный лорд уже оставил ее на милость веселой компании рыцарей, которые наткнутся на Мидгард? Она уже почти слышала их непристойные песенки.
Одна из них раздавалась все громче. Ровена так глубоко погрузилась в свои мрачные фантазии, что, когда дверь распахнулась, она в первую секунду замерла в страхе, разглядывая Гарета, как будто он был привидением, явившимся почему-то с утра. Но улыбка, игравшая на его губах, сияла как солнце, прорвавшееся сквозь гряду грозовых туч. Ровена протянула к нему руки. Гарет остановился, прервав песню на половине вдоха. На его лице было выражение, неведомое Ровене ранее. У нее возникло ощущение, что она видит призрак молодого Гарета, стеснительного и смущенного, может быть, даже не уверенного в себе.
Когда он не сдвинулся с места, чтобы обнять ее в ответ на ее призыв, волна такого же смущения охватила и ее. Она сделала вид, что просто потягивается.
— Этот цвет вам к лицу, милорд, — промолвила она, имея в виду тонкую шерстяную ткань, переброшенную через его плечо. — Красиво оттеняет ваши волосы.
— Если будешь вести себя хорошо, — ответил он, — я, может быть, одолжу ее тебе.
Гарет сунул полено в ослабевающий огонь, а все прочее, принесенное с собой, сложил на стол. Он подошел к кровати и помахал перед веснушчатым носом Ровены замечательным платьем самых изысканных оттенков розового цвета. Она потянулась за ним, но он отдернул его, весело улыбаясь. Его глаза скользнули по ее обнаженным плечам, выглянувшим из-под съехавшего покрывала.
Ровена натянула покрывало до самого носа, поглядывая поверх него озорными голубыми глазами.
— Если будешь вести себя хорошо, я, может быть… — произнесла она приглушенным голосом, но не смогла закончить фразу.
Великолепный наряд полетел на пол, когда Гарет кинулся на нее. В воздух полетели перья, когда он перекатился на спину, а она оказалась наверху. Покрывало окутало их обоих. Теплые руки Гарета обхватили ее талию.
Его глаза сверкали.
— Какая бессердечность! Ты не знаешь, каким опасностям я подвергался, добывая эти сокровища для моей леди. Я столкнулся с тремя драконами, извергающими на меня огонь возмездия.
— Может быть, этих драконов звали Ирвин, Фредди и еще один Фредди?
— Может быть.
Ровена притихла.
— И ты убил этих драконов своим мечом?
— Увы! Я был безоружен. Мне пришлось смиренно выносить их кислые взгляды и оскорбительное бормотание. Силы моего могучего меча были истощены одной очаровательной дамой, которая теперь насмехается над моими скромными дарами.
Ровена уперлась ладонями в его грудь, тщетно пытаясь ускользнуть.
— Твой могучий меч вновь обнаруживает признаки жизни.
Глаза Гарета сузились от страстного желания.
— Такая красавица могла бы и мертвого возродить к жизни.
Он сжал в ладонях ее лицо и притянул к себе. Когда она наконец выпрямилась, руки ее дрожали, а дыхание никак не могло успокоиться.
— И это — единственный дар, который ты принес мне? Или есть еще что-нибудь?
Гарет усмехнулся.
— Неизменная практичность.
Он сбросил ее с себя, и она с притворным визгом полетела в мягкую перину. Удобно устроилась под покрывалом, наблюдая, как он идет к столу за своими приношениями.
Склонившись перед нею, он поставил железный котелок рядом с кроватью, притворяясь, что несет нечто очень тяжелое.
— Ваша ванна, миледи. Ровена нахмурилась.
— Немного маловата…
— Не жалуйся, а то я сам запихну тебя в нее.
Ровена взглянула на котелок, всего лишь в фут шириной, и мудро замолчала.
Широким жестом он преподнес ей блюдо с угощениями. Ее глаза зажглись неподдельным интересом.
— Эти сокровища были отвоеваны у очень прожорливого дракона, с хлопающими ушами и чрезвычайно негодующим взглядом.
— Конечно, негодующим, ведь тут его любимый сыр. Ты лишил его большого удовольствия.
Гарет сел на край кровати, гладя ее волосы.
— А также его помолвленной.
— Ты, конечно, сгорал от стыда. — Ровена с наслаждением поглощала сочные кусочки рыбы и сыр. Она успела изрядно проголодаться.
— Только тогда, когда самый маленький дракон пронзил меня своим взглядом. Если бы это было лезвие, оно отсекло бы мою распутную голову.
— Как ты хотел отсечь его голову прошлым вечером. — Пальцы Ровены сжали виноградину, и ягода выскользнула из кожуры на кровать.
— Вряд ли я сделал бы это. Я замечаю в себе все большую симпатию к этому парню. Он достойный противник, особенно когда вооружен котелком или ножом.
Ровена от неожиданности раскрыла рот.
— Так ты не хотел убивать его?
Гарет тут же сунул ей в рот виноградину.
— Ни в коем случае.
— Значит, ты провел меня!
Он вздохнул. Его пальцы гладили шелк ее щеки.
— Неужели мы будем до самой смерти обсуждать мои права на тебя? Сколько раз я должен завоевывать тебя, чтобы ты убедилась, что принадлежишь мне?
Ровена проглотила виноградину целиком.
— Ты и перед этим не выиграл меня у рыцарей. — Она отвела его руку. — Ты перевернул кости в своей мантии. Ты надул их.
Гарет встал.
— Последний человек, который сказал мне такое, получил хороший удар копьем в горло.
— За что? За то, что сказал правду?
Гарет пнул ногой котелок, перевернув его.
— Да, я обманул их! А ты бы предпочла, чтобы я позволил этому негодяю Персивалю унести тебя наверх? Или чтобы я убил его только за то, что он взглянул на тебя?
