вопросов к вашим родителям. Было две версии: либо они врут, что вы потерялись именно там, либо кто-то нашел вас раньше и забрал. Но в итоге неделю спустя нашлись вы все-таки в лесу. Какой-то грибник случайно наткнулся на вас. Это отчасти подтвердило заявление ваших родителей, но тогда так и не удалось выяснить, где же вы пропадали. Вы ничего не объяснили, а потом дело и вовсе закрыли.
Диана удивленно приподняла брови, карие глаза возмущенно вопрошали: «Как так?» Карпатский лишь пожал плечами.
– Вас нашли живой и здоровой, никаких следов насилия – физического или сексуального. Родители просто забрали вас и не стали ничего требовать. Других детей в это время в тех местах не пропадало. В общем, никаких оснований для расследования.
Она откинулась на спинку кресла и какое-то время сидела, задумчиво глядя в одну точку, после чего снова посмотрела на него.
– Тогда не знаю, что имелось в виду в том послании, где предлагали найти девочку, которая потерялась когда-то давно. Я ничем не могу помочь, потому что ничего не помню.
– Уже не «ничего», – возразил Карпатский. – Думаю, ваш сон – это подавленное воспоминание, которое каким-то образом прорвалось из глубин подсознания. Вероятно, что-то подстегнуло память…
– Что именно? – Диана всплеснула руками. – Я ничего не знала о пропавшей девочке до того, как он приснился. И вряд ли меня триггернуло озеро: на тот момент прошло недели три с тех пор, как я была там в последний раз.
– Может, что-то другое пробудило воспоминания? Может, вы встретили того, кто… у кого вы провели ту неделю, но не узнали этого человека?
Она растерянно покачала головой, с досадой потерла лоб и повторила:
– Простите, я не могу помочь. Я пока даже осмыслить все это не могу.
– Хорошо, я понимаю, – не стал давить Карпатский. На нее ему никогда не хотелось давить. – Тогда мне нужно поговорить с вашими родителями. Они наверняка смогут рассказать больше. А вам будет полезно послушать.
– Плохая идея, – без особого энтузиазма отозвалась Диана, внезапно сосредоточив взгляд на собственных ногтях.
– Почему?
– У нас не очень-то хорошие отношения. Если пойду с вами, они не захотят с вами разговаривать.
Карпатский против воли улыбнулся.
– Знаете, со мной вообще редко кто действительно хочет поговорить. Но как правило, люди вынуждены.
* * *
Диана не стала сильно сопротивляться. Только посмотрела на время, сказала, что мать должна быть уже дома, мол, редко задерживается в школе после трех часов. А вот отец будет только после шести, но ждать его особого смысла нет. До дома, где жили ее родители, можно было дойти и пешком, но на машине получалось быстрее. Диана оставила свою Мазду на парковке, и они доехали на его Ниссане.
Волнение девушки трудно было не заметить, но он не мог понять, что в большей степени стало тому причиной: шокировавшая новость или предстоящий разговор. Только когда она замешкалась, прежде чем войти в лифт, стало очевидно, что прежде всего ее все же нервирует визит в отчий дом. Диана как будто даже стала меньше ростом, и свойственная ей уверенность в себе тоже испарилась. Если бы Карпатский видел ее только сейчас, то ни за что бы не поверил, что она могла в одиночку отправиться посреди ночи в заброшенный дом на озере с одним только шокером в кармане.
На звонок Диана тоже нажала не сразу и, едва услышав раздавшуюся трель, обняла себя руками за плечи.
В квартире послышались шаги, в глазке мелькнуло движение, после чего человек за дверью замер в нерешительности. Однако замки все же щелкнули, и дверь приоткрылась.
– И чего пришла? – без всякого намека на теплоту в голосе поинтересовалась выглянувшая в образовавшуюся щель женщина. Ее взгляд скользнул по Карпатскому, губы скривились в презрительной усмешке. – Что, уже нового мужика себе нашла? Так мне это неинтересно, а тебе мое благословение сроду не было нужно.
Она попыталась захлопнуть дверь, но Карпатский успел задержать ее и сунуть женщине под нос раскрытое удостоверение.
– Майор Карпатский, я из полиции. Мне нужно с вами поговорить.
– Ну, этим должно было рано или поздно закончиться, – проворчала женщина, отпуская дверь и уходя вглубь квартиры.
– Другого приглашения не будет, – тихо пояснила Диана.
Карпатский понимающе кивнул и толкнул дверь, открывая ее шире, после чего махнул рукой, предлагая Диане войти первой. Та послушно переступила порог.
Они оказались в крошечной, почти несуществующей прихожей. Разувшись, прошли вслед за матерью Дианы на кухню. Та уже села за стол, из-за которого ее, видимо, вытащил звонок в дверь, и взялась за чашку чая. На столе перед ней лежала книга в потертой обложке, но Карпатский не стал присматриваться ни к автору, ни к названию. Его больше интересовала собеседница.
Подсознательно он ожидал увидеть ровесницу, может быть, женщину на пару лет старше, поскольку Геля сейчас была бы почти ровесницей Дианы, лишь немного младше. Однако Анна Георгиевна – он запомнил имя из материалов дела – выглядела по меньшей мере лет на десять его старше, а то и на все пятнадцать. Что было вполне объяснимо: он женился в двадцать, а в двадцать один уже стал отцом, не у всех это случается так рано. Мать Дианы к тому же могла просто выглядеть старше реального возраста, поскольку не красила волосы, в которых уже хватало седины, и, судя по всему, не пользовалась декоративной косметикой. Или же просто не стала утруждать себя макияжем именно сегодня.
Им не предложили сесть, поэтому Карпатский прошел к кухонным шкафчикам у противоположной стены и остановился там. Ветровку снимать не стал, поскольку под ней пряталась плечевая кобура с пистолетом, а вид оружия часто нервировал людей.
Диана и вовсе предпочла остановиться в дверном проеме, скрестив руки на груди и привалившись плечом к косяку.
– И что она натворила? – мрачно поинтересовалась Анна Георгиевна, глядя на Карпатского.
– Почему ты сразу думаешь, что дело во мне? – с нотками вызова в голосе поинтересовалась Диана, не дав ему ответить.
Мать лишь бросила на нее быстрый взгляд и спряталась за чашкой чая.
– А что еще я должна думать? С кем поведешься, как говорится. А ты водишься с уголовниками, так что это закономерный результат. Что, думала, я еще ничего не знаю? Да уже весь город в курсе, что ты жила с убийцей. Как будто раньше мне было мало позора из-за твоих похождений…
Диана тихо фыркнула и покачала головой, отворачиваясь, чтобы не смотреть на мать. Карпатский поймал себя на том, что ему и самому крайне неприятно это слышать.
– Я здесь не из-за вашей дочери, – несколько резче, чем собирался, заявил он. – Вернее, не из-за каких-то совершенных ею сейчас поступков. Меня интересует две тысячи четвертый год, конец лета. Тот случай, когда Диана потерялась в лесу.
Анна Георгиевна нахмурилась и снова посмотрела на него. На лице ее читалось искреннее непонимание, и Карпатский заподозрил, что она сейчас тоже заявит, будто ничего такого не помнит. Однако женщина сказала совсем другое:
– И что это вы вдруг вспомнили? Что в том случае может быть примечательного и интересного? Потерялась и нашлась, на мою голову. Вот и вся история.
– Диана совсем ничего не помнит об этом, – пояснил Карпатский. – Не помнила даже о том, что вообще терялась на целую неделю. Но вы должны знать больше.
– С чего бы? – возмутилась Анна Георгиевна. – Она без меня где-то слонялась все это время. На нервах моих играла. Уже тогда родителей ни во что не ставила. Я ей говорила от меня не отходить, но какое там! Ушуршала куда-то… Мы с ног сбились, пока ее искали, всех на уши подняли. Нас с Толей уже в нехорошем заподозрили, а она потом явилась – не запылилась, как ни в чем не бывало…
Диана вдруг громко цокнула языком, оттолкнулась от косяка и, ничего не говоря, исчезла из поля зрения
